Читать интересную книгу Шестьдесят рассказов - Дино Буццати

На радостях он схватил ружье, прицелился в тарелку, которая стала уже еле различимым пятнышком посреди небосвода, и пальнул. В ответ с окрестных холмов раздался протяжный вой собак.

37

ДОРОГА

© Перевод. А. Велесик, 2010

Открытие новой дороги загодя было назначено на 20 июня 1845 года. Дорога была длинная, восемьдесят километров, и соединяла столицу с Сан-Пьеро, большим городом где-то на краю страны, в безлюдных ландах. Прокладывать дорогу начали еще при старом правителе. Новый был избран всего два месяца назад и ходом работ не особо интересовался. Отговорившись дурным самочувствием, на церемонию открытия он послал вместо себя министра внутренних дел графа Карло Мортимера.

По правде говоря, дорожные работы были еще не закончены, и последние двадцать километров пути в сторону Сан-Пьеро наскоро умостили булыжником. Но главный подрядчик уверял, что повозки там пройдут без труда, и представители власти тронулись в путь. Да и как можно откладывать долгожданную церемонию? Население Сан-Пьеро сгорало от нетерпения. Еще в начале июня они послали в столицу дюжину почтовых голубей с заверениями в своей преданности правительству и сообщениями, что готовят грандиозный праздник.

Правительственный кортеж выехал из столицы 19 июня. Он состоял из отряда конных гвардейцев и четырех экипажей.

В первом находились сам граф Карло Мортимер, его личный секретарь Васко Детуи, инспектор градостроительства и дорог Винченцо Лагози (отец того самого Лагози, который падет смертью храбрых в сражении при Рианте) и подрядчик Франко Маццорли.

Во втором экипаже ехали генерал Антес-Лекуоц с супругой, дамой загадочной и мужественной, и еще два чиновника.

В третьем — главный церемониймейстер с супругой, молоденький секретарь, а также доктор Джероламо Аттези, хирург.

В четвертом экипаже поместили прислугу и запасы провизии, так как вдоль новой дороги перекусить было негде.

Начало путешествия прошло благополучно; переночевали в местечке под названием Пассо-Терне. На следующий день оставалось проделать километров тридцать, но дорога, как и предупреждали, была на этом участке не доделана, кареты двигались медленно, с трудом преодолевая бугры и ухабы.

Из Пассо-Терне выехали в шесть утра, пока воздух сохранял свежесть и прохладу. Настроение у всех было бодрое, несмотря на невеселый пейзаж: кругом раскинулась выжженная солнцем равнина, на которой возвышались странной формы красные холмы метров двадцать высотой. Деревья попадались редко, дома еще реже. Время от времени встречались убогие бараки, в которых ютились рабочие.

В течение часа лошади все же шли рысью, потом дорога стала совсем узкой и малопригодной для езды. Зато процессию ожидала толпа рабочих; они соорудили из жердей незамысловатую триумфальную арку и украсили ее зелеными ветками и красными лоскутками.

Лошади перешли на шаг. Повозки трясло и бросало из стороны в сторону, они немилосердно скрипели, несмотря на крепкие рессоры. Стояла удушающая жара, бездвижный воздух был насыщен испарениями. Пейзаж становился все более мрачным, до самого горизонта расстилалась сухая, выжженная земля, почти лишенная растительности.

Путешественников неодолимо клонило в сон, беседа то и дело замирала. Один только граф Мортимер заметно тревожился, поглядывая вперед на дорогу, которая на глазах становилась непроходимой.

Неожиданно третий экипаж завалился на бок и встал: колесо попало в рытвину, а после напрасных попыток вытащить его и вовсе отвалилось. Пришлось церемониймейстеру с женой, секретарю и доктору рассаживаться по другим каретам.

Так, с грехом пополам, процессия двигалась вперед. Прошло еще два часа. До Сан-Пьеро оставалось километров десять, не больше, как вдруг первый экипаж сильно подпрыгнул и замер. Кучер задремал на козлах и не заметил, что дорога кончилась. Лошадь, оступившись, рухнула и едва не завалила повозку.

Люди вылезли из экипажей и в растерянности смотрели на нетронутую рукой человека землю: впереди расстилалась каменистая пустыня. Тихо, едва сдерживая ярость, Мортимер позвал подрядчика Маццорли, но тот не отозвался. Куда он делся, никто не знал.

На несколько мгновений всех охватил безотчетный страх. Видя, что Маццорли не появляется и обвинять все равно некого, Мортимер послал солдат к хижине, примостившейся у подножия могучей скалы. В хижине жил старик, и солдаты привели его к графу.

Старик слыхом не слыхивал ни о какой дороге, а про Сан-Пьеро сказал, что не был там лет двадцать, но если идти быстро, то часа за два можно дойти. Надо только перебраться через скалистую возвышенность вдалеке и обогнуть болото. Жить там никто не живет, и тропок никаких нет.

Путешественники, включая самого Мортимера, были настолько ошеломлены этим известием, что вконец растерялись. Как могло случиться, что вместо пусть плохонькой, но все же дороги они вышли на целину, где почти не ступала нога человека? Вывод напрашивался сам собой: вернуться как можно скорее, замять эту историю, не допустить скандала, а к виновникам безобразия применить строжайшие меры.

Тут, ко всеобщему изумлению, граф Мортимер заявил во всеуслышание о своей решимости продолжать путь. Идти он намеревался пешком, потому что верхом чувствовал себя неуверенно. Его ждали жители Сан-Пьеро, потратившие уйму денег на то, чтобы устроить ему пышный прием. Пусть остальные возвращаются в столицу — он должен исполнить свой долг.

Сколько ни пытались его отговорить, все напрасно. В полдень, в сопровождении свиты, не посмевшей бросить своего предводителя, Мортимер пустился в путь пешком. Впереди ехала конная охрана с остатками провизии. Дам посадили в экипаж и отправили обратно в столицу.

На раскаленной, потрескавшейся от солнца и времени почве не было ни пятнышка тени, не росло ни единой травинки. Группа медленно шла вперед. Парадные башмаки были малопригодны для подобного путешествия, но их, как и тяжелое помпезное платье, увешанное регалиями, приходилось терпеть, потому что впереди невозмутимо, не обращая внимания на жару, упрямо шагал Мортимер.

Через полчаса начальник охраны доложил министру, что безо всякой видимой причины лошади отказываются идти дальше: сколько ни пришпоривают их солдаты, они терпеливо сносят боль и не трогаются с места. Мортимер рассвирепел не на шутку и в конце концов велел охране убираться восвояси, оставив четырех стражников для сопровождения делегации.

Часам к двум отряд добрел до одинокой хижины. Живший в ней крестьянин каким-то чудом умудрялся обрабатывать клочок пустыни и в крошечном загоне разводил коз. Козье молоко вернуло силы изможденным, обессилевшим от жажды путникам. Но долго отдыхать было нельзя: по заверениям крестьянина, до Сан-Пьеро добрых четыре часа ходьбы.

Спутники графа совсем пали духом: дорога куда-то исчезла, тропинок нет и в помине, кругом мертвая пустыня, а Сан-Пьеро, сколько ни иди к нему, только все больше отдаляется. Окружив Мортимера, они умоляли его отступиться и прекратить это наваждение. Тут запросто можно сгинуть, и на помощь никто не придет в этом Богом забытом месте, убеждали они; над ними тяготеет проклятие, это ясно как день, бежать отсюда надо — и немедленно.

Тогда граф сказал, что пойдет один. Глаза его горели решимостью. Он велел собрать ему в дорогу кое-какой снеди да бутыль воды, вышел за ворота и твердым шагом направился в сторону каменистого плато, откуда, если верить крестьянину, видны крыши и колокольни Сан-Пьеро. Свита сидела не шелохнувшись, потом двое встали и последовали за министром: это были секретарь Васко Детуи и доктор Аттези. Они надеялись до вечера прошагать половину пути.

Трое мужчин шли молча, превозмогая боль в ступнях, а под ногами лежала безжалостно выжженная солнцем каменная земля. Через два часа они добрались до скалистого плато, но Сан-Пьеро им увидеть так и не удалось: весь горизонт тонул в мареве.

Они двинулись дальше, шагая друг за другом и ориентируясь по компасу, который висел у Мортимера на цепочке для часов. Миновали плато и снова спустились на каменистую равнину. Солнце и тут не пощадило ничего живого.

Путники все глаза проглядели, пытаясь различить в тумане очертания какой-нибудь колокольни. Но то ли шли они не в том направлении, то ли просто силы свои не рассчитали, а только Сан-Пьеро все не было видно. Однако до города оставалось, наверное, недалеко.

Близился вечер, когда среди пустыни попался им дряхлый старичок верхом на осле. Жил он неподалеку, на хуторе, а ехал в Пассо-Терне за покупками.

— Далеко ли до Сан-Пьеро? — спросил его Мортимер.

— Сан-Пьеро? — переспросил старик, не понимая.

— Ну да, черт возьми, Сан-Пьеро, слыхали о таком?

— Сан-Пьеро… — повторил старик как бы про себя. — Что-то слышал… Ага, кажись, припомнил, — оживился он. — Отец, бывало, сказывал про город где-то в той стороне. — Он махнул рукой вдаль. — Большой, говорил, город… И назывался… не то Сан-Пьеро, не то Сан-Дедро. Да только не верил я ему…