Читать интересную книгу "Червь-3 - Антон Лагутин"

в нарастающем споре. — Этой псиной ты можешь управлять. И поверь мне, как только я увижу, что он больше нам не подчиняется, — он вынимает меч из ножен и начинает тыкать кончиком точно моему псу в морду, — в туже секунду я прикончу его. А пока, — он отводит меч в сторону, смотрит на меня с улыбкой, — он наш ручной пёс. Ручной!

Борис стал другим. А может, он и был всю жизнь таким. Его глаза расширись от необъятного триумфа будущей победы, где он являл собою того единственного, святого, самого сильного воина, благодаря которому свершилась наша победа. Он больше ничего не видел. Только победа. Любой ценой. Находясь рядом с ним я больше не чувствовал привычной поддержки. Пропала уверенность в его словах. Я был для него оружием, одним из факторов, благодаря которому процент успеха нашего похода был на порядок выше, чем без меня.

Я стал отдаляться. А Борис особо и не старался держать меня возле себя. Утопая в мужских разговорах о предстоящем сражении, я медленно уходил в конец отряда. После очередной ночёвки, я шёл в хвосте, где моё одиночество разбавил не только Пич. Отправив большую часть волков в нос отряда, Альфа влился в наше одиночество. Мы чутка отделились от отряда, петляли между деревьев. Судя по всему, смертельная опасность за горизонтом нас еще не ждала, но волк был постоянно на стороже. Он тревожился каждую секунду. Тревожился так, как тревожится мать за своё дитя. Как тревожится взрослый мужчина, преследуя ночью в парке молоденькую деваху.

Морда волка всё время задрана. Ноздри пульсируют как сердце. Он чувствовал весь лес, и учуять малейшие изменения в плотности запаха для него не составляла труда.

— Ты боишься «Труперсов»? — спрашиваю я.

Огромные волчьи лапы плюхались на траву, оставляя глубокие следы. Зверь уверенно топает вперёд, держа нос по ветру.

— Нет, — слышу я в голове. Я боюсь смерти.

— Её все боятся…

— Я боюсь не своей смерти.

— Ты её чувствуешь?

— Только лишённое всех чувств создание может не чувствовать смерть, — волк повёл мордой в сторону, принюхался. — Она здесь везде, — уставился в спины отряду, снова принюхался, а потом добавил: — Везде.

— А «Труперсов»… Ты их чувствуешь?

— Нет.

Ответ меня удивил. Всё это время мы шли вперёд по наводке волка, а тут вот какие новости всплывают. Мы шли в никуда? На удачу? Я спрашиваю Альфу:

— Тогда как мы найдём…

— Я чувствую её. Мы идём к ней.

— К кому? Кого ты чувствуешь?

Он не ответил. Весь день он провёл в молчании. Все попытки расспросить зверя о его внешнем отличии от других, о его способностях управлять стаей закончились полным фиаско. Полное молчание. После очередного вопроса, Альфа задрал хвост, напоминающий сухую ветку, и ушёл вперед отряда, присоединившись к остальным волка. Ну и иди себе! Не хочешь разговаривать и не надо, бля! Тема начала меня парить, ибо мой козырь был утерян. Спроси у меня сейчас Борис о происходящем, и что я отвечу? Он не разговаривает со мной? Молчит, как партизан. Но, я зря парился. Борис ничего не спросил, а ночью, когда отряд отдался глубокому сну, Альфа меня разбудил. Это было неожиданно стрёмно и не кстати. Дико хотелось спать, и я с полной неохотой прервал сон. Волк тыкал носом меня прямо в рёбра, от чего я вскочил. Тренировки прошли не зря и моя рука, по инерции, потянулась за мечом.

— Успокойся, — услышал я в голове.

— Что случилось?

— Пойдём. Я покажу тебе.

Зрение быстро привыкло к темноте, плюс ярко светила луна.

Мы ушли недалеко, до моих ушей по-прежнему доносился мужской храп и пердёжь. Запасы еду от долгой дороги начинали потихоньку закисать, от чего я сам пускал газы при первой возможности. Здесь, в кишках, среди горячих фекалий становится невыносимо, когда на тебя давит густой едкий газ со всех сторон. И у меня нет никакого желания проверять, сколько моё скользкое тело сможет выдержать атмосфер. Зачем рисковать, когда можно всегда перебздеть.

— Смотри, — говорит Альфа.

Мой взгляд подобно пуле проносится сквозь сотню огромных деревьев, выскакивает на поляну и видит освещённое огнями подножье скалистой горы. Там, в ярком свете костра можно было разглядеть деревню. Маленькую, домов на двадцать. Деревянные дома примыкали к горе, выстроившись в ровный ряд.

Не знаю точно, что я сейчас почувствовал. Это был и страх, и возбуждение, от которого я проснулся окончательно. Но скорее всего, я был рад увидеть финиш. Вот он, протяни руку с мечом и рубани красную ленточку.

— Это они? «Труперсы»?

— Мы на месте, — ответил Альфа.

Пол часа пути — и лес закончится. А там, впереди, когда мы выйдем, начнётся зелёная поляна, усыпанная огромными валунами, на которых плясали тени от огонька. Костёр уже догорал, пожираемый утренней росой.

— Нужно сообщить Борису!

Белый волк остался на страже, пока я понёсся сломя голову обратно в лагерь.

Борис не спал. Подложив руки под голову, он лежал на спине, уставившись на луну. Заметив на моём лице кипевшее внутри меня возбуждение, он тут же сменил позу. Опёрся рукой о землю, уставился на меня. И спросил:

— Инга, что случилось?

Слова вылетали из моего горла жидкими комочками, не давая мне отдышаться.

— Альфа нашёл лагерь.

— «Труперсы»?

— Альфа считает, что это они.

В свете луны лицо Бориса окрасилось легкой синевой, напоминая труп окоченевшего мужчины, но не это меня напугала. Медленно расползающаяся улыбка до ушей — вот что было по-настоящему страшно. Огромные синеватые зубы разомкнулись со скрежетом, выплюнув из глотки всего одно слово:

— Выдвигаемся.

Вот и всё. Мы дошли до нашей цели. Я стою на окраине леса, в окружении спящих мужчин. Вот она — точка невозврата. Уже не получиться сказать всем «до свидания». Теперь только вперёд. Вперёд в неизвестность, которой все бояться.

Больше никто не спит. Все уставились на Бориса, но ему не смотрят в глаза, все уставились ему в рот, словно мы на рок концерте, где зрители так и ждут, когда их кумир толканёт охуительную речь и тут же все пустятся в неудержимое веселье. И мы дождались.

Борис принял решение напасть следующей ночью, в свете полной луны. Напасть стремительно, неожиданно. Он даже позволил себе пофантазировать, как мы будем убивать «труперсов» в их кроватях.

Все согласись. Несогласных не было.

План хороший, но наблюдая