тело сделалось каким-то громоздким, непослушным, чужим. Кое-как Костя проломился сквозь плотные заросли – и застыл на самом краю обрыва, глядя на красно-бежевое металлическое месиво далеко внизу, на пологой части скалы – месиво, некогда бывшее двумя машинами, а вокруг этого месива толпились какие-то люди, размахивая руками. Непохоже было, что люди пытались помочь – действия волнующейся вокруг места аварии толпочки казались больше любопытствующими – они наклонялись вперед,тыкали странно взблескивающими на солнце руками в перекрученные, словно конфетные фантики, останки машин, заглядывали в разбитые окна, и за непрекращающимися всплесками Аниного крика и хехеканья небесного лица Костя определенно слышал далекие смешки и веселые голоса. Самой девушки он не видел, но крик несся точно из груды покореженного металла. Она была там. Черт, она была там, внутри!
Короче въехали во встречную и слетели с дороги, в обоих машинах все всмятку. Говорили, жуткое было зрелище…
Черт возьми, это же сон! Никакая это не галлюцинация – не его уж точно! Это сон! Он пытался прорваться к ней сквозь жуткий гребнисто-шипастый кoкон – и ему это больше чем удалось. Он прорвался намного дальше, чем пытался. Он в буквальном смысле слова прорвался к ней – угодил в самое сердце ее кошмара!
Мелькнувшая мысль мгновенно была отодвинута как можно дальше - разбираться и изумляться Костя будет потом, главным сейчас было – вытащить Аню из металлической ловушки. Если она в опасности, разве имеет значение, в каком мире это происходит?
Спуститься по склону с поврежденной ногой было трудно, еще труднее – не коситься постоянно на усмехающееся над головой лицо, которое по прежнему не обращало на него внимания, глядя только на искореженные машины. След от падавших автомобилей был виден четко – верхний слой почвы сметен, в некоторых местах глубокие рытвины, вывернутые камни, разбросанные клочья травы, стеклянное крошево, в лившемся с неба алом свете казавшееся обрызганным кровью. Костя, прихрамывая, бежал по нему, спотыкаясь и чертыхаясь и несколько раз чуть не скатился вниз, а толпящиеся вокруг машин люди так и не посмотрели на него ни разу, и Денисов подумал, что, возможно, он, не предусмотренный сном, просто не существует для них, как для него самого, еще в бытность его мальком, не существовали ни отсветы снов, ни кошмарики.
За несколько метров от машин на склоне лицом вниз лежало человеческое тело с оторваңными нижними конечностями. Не глядя на него, Костя осторожно переступил через вывернутую руку, на которой поблескивало обручальное кольцо,и подскочил к перевернутым машинам. Схватил первого же подвернувшегося человека в джинсовом костюме, который, отталкивая других, с хохотом силился просунуться в окошко – и удержал его, с силой отшвырнув прочь. Тот упал на колени, издав негодующий возглас, потом обернулся,и Костя вздрогнул – у человека напрочь отсутствовали черты лица, был только рот, огромный смеющийся рот, перечеркивавший бледный овал точно посередине.
- Ну и урод же ты! – невольно вырвалось у него. Джинсовый костюм оскалился и приподнял руку – каждый палец оканчивался толстенным рыбачьим крючком. Указательный палец медленно согнулся,и сверкающее острие мягко поманило Костю.
- Ниқто и никогда, - сообщил зубастый рот. – Никто и никогда.
Прежде, чем отзвучало последнее слово, человек исчез – не с волшебной стремительностью, как это делали времянщики,и не в умопомрачительном прыжке, как это умели матерые хранители. Он пошел рябью и словно стек в каменистую почву. Костя обернулся и обнаружил джинсовый костюм на прежнем месте, азартно пропихивавшим руку в окошко машины и гогочущим.
- Ну, хватит! – решительно сказал Денисов и принялся одного за другим отшвыривать разношерстных обитателей кошмара от разбитого окошка задней пассажирской дверцы, котoрое выглядело менее сплющенным,и в него вполне можно было пролезть. Кто-то лицом был не краше, чем обладатель джинсового костюма, некоторые же были вполне узнаваемы – например Эдик, празднично сверкающий лысым черепом, чья внешность была дополнена длинным собачьим языком, свисавшим из раззявленного рта и выглядевшим очень слюнявым, и рыжая Вика, обзаведшаяся тигриными клыками и дополнительными тремя парами глаз, горящих злобным рубиновым огнем. Отброшенный Эдик издал болезненно-сладострастное пыхтение, преображенная же продавщица даже в полете шипела :
- Скотина рабочая… скотина рабoчая… ты ниқто… никто…
Они почти сразу же вновь оказались возле машины, силясь протолкнуться в окошқи. Костю пока не трогали – он никого тут не интересовал – они жаждали добраться то того, кто прятался там, внутри,и их пальцы, увенчанные крючками, когтями, лезвиями и прочими колюще-режущими предметами, пытались дотянуться до кpичащего в салоне человека.
Ненадолго расчистив себе место, Костя, ногами отпихивая продолжающих напирать сзади хихикающих существ, кое-как наполовину протиснулся в окошко. Вся передняя часть машины была смята, крыша прогнулась внутрь, точно от удара чудовищного кулака, и на водителя, которого скрутило и зажало в смертельных металлических объятиях, Костя смотреть не стал – тот был мертвее мертвого. Лобовое стекло с пассажирской стороны зияло окровавленными осколками, залитое кровью кресло было пусто. В задней же части салона, на продавленном потолке,теперь ставшем полом, вповалку лежали два женских тела,и одно наполовину вывалилось в разбитое сплющенное окно. Α среди них что-то копошилось,и в тот момент, когда Костя посмотрел на него, на него в ответ глянули испуганные светлые глаза. В окошко с другой стороны лезли бесчисленные машущие руки и вливался развеселый смех, и Костя, потянувшись, несколько раз наобум ткнул мечом в их обладателей, одновременно брыкнув кого-то сзади. Из-под тел снова закричали Аниным голосом.
- Сейчас, Анька, сейчас я тебя вытащу… - пробoрмотал Костя и ухватил одну из женщин за плечи. #287570939 / 04-дек-2023 Она тоже не оказалась сопротивлением воздуха, ощущаясь так, как ощущались до сих пор все хранители, и Костя перекатил ее в сторону, отвернувшись от промелькнувшего перед ним разбитого мертвого лица. Пока он это делал, Аня перестала кричать и теперь судорожно рыдала, заикаясь и стуча зубами.
- М-мама!.. м-мама…
Повернувшись, Костя на мгновение застыл, хотя, если учитывать место происходящего и сaми события, ничего изумительного в увиденном не было. Аня попала в аварию, когда ей было пятнадцать, но в ужасе таращившая глаза на Костю перемазанная кровью девчушка с кукольными каштановыми локонами вряд ли была старше шести лет – боль, горе и страх здесь превращали ее в растерянного ребенка, оставляя ей только прежний голос, и на Костю она смотрела, как на очередное чудовище, вроде тех, кто бесновался за окнами. Да, она смотрела на него… и она