себе, лопай супчик с пирогами и опять ни-ни… Не касайся, не спрашивай ни о чём и, вообще, делай вид, что не видишь, как Лена радуется, когда звонит ей этот самый Воронов, как торопится к его машине, придерживая Кроша за поводок.
– Все волнуются, терпи! – Виктория поцеловала мужа в макушку. – Мы лучше с тобой поволнуемся, а потом, глядишь, и внуки будут.
– И за них волноваться будееем! – мечтательно прижмурился Максим, откусывая от пирога. Это было самое-самое его большое желание – стать пусть не отцом, раз уж так в жизни вышло, ну, тогда дедом! Ну, пожалуйста! Пусть в его жизни будет топот детских ног, спешащих к нему, восторженный писк от подарков. Ууух как он будет задаривать внуков! Он же всё умеет: и по дереву резать, и кожу шить, и даже корзинки плести. Пусть будет рыбалка с внуком, футбол и сказки по вечерам, а может, розовые бантики, куклы и игра в «деда, покатай меня, словно ты лошадка, а я у тебя на плечах». Господи, пожалуйста! Ему это так нужно!
Виктория Сергеевна незаметно и ласково улыбнулась – настолько её муж стал в этот момент похож на Копатыча – забавного ворчливого круглого медведя из «Смешариков», мастера на все руки, трудягу, исключительно щедрого и заботливого.
«Пусть у них всё получится… Пусть всё получится у нас! Господи, ну, пожалуйста! Да, дети должны жить свою жизнь, да, нельзя в неё лезть и вмешиваться, но мы же не можем просто раствориться и исчезнуть, мы же так любим их, так хотим им счастья, так мечтаем хоть чуточку погреться рядом. Пусть будет у Лены самый-самый хороший муж, пусть будут дети, а у них уже готовы бабушка и дедушка! Мы так будем им рады!»
В суп упала тёплая солёная капля, и она поспешно вытерла глаза – не хватало ещё, чтобы Максим увидел – распереживается совсем.
Замечтавшийся Воронов обнаружил, что его уже некоторое время о чём-то настойчиво выспрашивает соседское дитя, по недоразумению ставшее совершеннолетней, но как-то позабывшее в процессе роста о разуме и здравом смысле.
– Ну, когда? Я же спрашиваю, спрашиваю, а вы молчите и смотрите, как Зайчик, который топор украл, прям одно лицо! Да вон, можете убедиться!
– Где Зайчик топор украл? – ахнул Воронов.
Развернуться и уставиться на козла, трудолюбиво перемещающего волоком такой большой «молоток», было делом доли секунды, а дальше он рванул убеждать животину, и правда, выглядящую страшно довольным, отдать топор.
– Ну, я же спраааашиваю! – проныла рядом Соня.
– Чего? Чего ты спрашиваешь? – устало выпрямился Воронов, утирая пот со лба и поднимая топор повыше, впрочем, эта тактика была им признана неразумной – за топором тут же поднялся на задние ноги и Зайчик, а в таком состоянии он был повыше самого Воронова. – Да ёлки-палки! Отстань, дровосек! Соня, чего ты хочешь?
– Чессслово, аж жаль, что это нельзя снимать! – Мишка очень старался не хихикать, а Паша просто сполз в лопухи у забора и хрюкал от смеха там.
Полина умела смеяться беззвучно, что с успехом и делала. «Ой, не могу! Прятать топор, забираясь на лестницу и всаживая его в столб, – это прямо изобретение века. Хотя Воронову, конечно, трудно – мало ему козла, так в него ещё Соня эта вцепилась. Чего ей надо-то?
Воронова тоже крайне интересовал этот вопрос. Девица слонялась по тётиной территории, вздыхала, постоянно попадалась ему под ноги, пока он кормил и обихаживал животных. Ему и в голову не пришло, что Соня банально проголодалась. Она походила ещё, а потом расстроенно убралась к себе, оставив его препираться с Зайчиком, не желавшим уходить от столба с топором.
– Тётечка Анечка меня всегда чем-нибудь угощает! А этот… чурбан неотёсанный даже молока не предложил! Даже яиц не дал! – яичницы захотелось просто невыносимо! – Надо что-то себе приготовить, а то этот… – тут она покосилась на соседский забор, – Этот сказал, что Анечка Иванна ещё пару дней не приедет!
К вечеру Соня проголодалась уже всерьёз. Особенно поспособствовало её состоянию лицезрение соседа, который, что-то уютно насвистывая, ел бутерброды в окружении своей собаки, кучи коз и Зайчика с гусями.
– Паразит! Ну, и ладно. Его камера снимает, пусть одна, но снимает! Вот выложит его Алекс в сеть, и пусть над ним смеются!
Она ехидно похихикала, но было как-то невесело.
– Ладно, ещё раз попробую сделать оладьи…
Бывают в жизни удивительные моменты и нежданные радости. Вот Соне выпал именно такой вечер.
– Вкусно-то как! Ой, как же вкусно! – она ела собственноручно приготовленные оладушки, и они были почти что совсем не хуже маминых… Нет, хуже, конечно, но вполне-вполне съедобными!
Звонок смартфона её удивил. С родителями она уже говорила, с бабушкой тоже, Алекс ей почти не звонил, что было для неё источником расстройств и огорчений. Поэтому, узрев на экране надпись «Любимый», Соня торопливо схватила гаджет.
– Алекс…
– Привет! Слушай, до меня тут дошло, что ночью-то этого гада запирают! – сообщил ей обожаемый голос.
– Какого гада? – непроизвольно удивилась Соня.
– Как какого? Козла, конечно. Сонь, так запирают? Да?
– Ну, да… – согласилась Соня.
– Отлично! Тогда я к тебе скоро приеду. У меня тут не очень далеко в посёлке знакомые живут, я к ним заезжал и тут сообразил про козла. Через полчаса жди!
Полчаса – это много или мало? Соня заметалась, стремительно подмела полы, гордо выставила в центр стола блюдо с оладушками, заварила чай, переоделась, причесалась, даже макияж успела сделать.
– Сончик, ну, как? – спросил её любимый, когда припарковал машину у её забора и зашёл на участок.
– Как что? – Соне постоянно казалось, что как-то не так у них происходит общение… Ну, где поцелуй при встрече, объятия, восторги по поводу её внешнего вида? Где всё то, что щедро показывают в фильмах и сериалах?
– Сонь, не тупи! Как съёмка? – уточнил Алекс, решивший воспользоваться возможностью и заехать проверить эту тетёху.
– Нууууу…
– Что, не получилось подключить? Сонь, ну, чё ты тупишь?
– Да ничего я не туплю! – обиделась Соня. – Я всё установила, даже одна камера работает!
– Только одна? Ну, ты и тормоз! – фыркнул Алекс. – Ладно, давай поедим, и ты мне покажешь, что наснимала, а я остальные подключу. Чё на ужин? Оладьи? Сонь, я ж мужик, мне эти лепёшки без интереса! Мне бы мясо!
– У меня нету… – понурилась Соня.
Она шла рядом с человеком, с которым мечтала прожить всю жизнь, детей с ним завести, состариться вместе… Разве это плохо? Наверное, нет… Только почему же ей хочется плакать?
Алекс, не обращая никакого внимания на загрустившую Соню, шёл к дому и вдруг заметил какое-то шевеление на заборе. Ему в сумерках померещилось, что кто-то с соседнего участка тянет руку, чтобы забрать его камеру. Он рванул к забору и в следующий момент с возмущённым воплем схватил небольшого полосатого котёнка-подростка,