Читать интересную книгу Риск.Молодинская битва. - Геннадий Ананьев

— Ты говоришь так, словно уверен, что царь пойдет на такое.

— Уверен.

Он не сказал племяннику, что у него был уже разговор с Иваном Грозным о Фроле Фролове, о котором царь на­верняка помнил. Он еще раз предупредил племянника:

— Не провали задуманное. В списке для утверждения Думой, какой князь Михаил подготовит для думцев, Фрол должен быть обязательно. Обо всем остальном — моя забота.

Ничего не ведая о том сговоре, братья трапезовали почти до полуночи, а утром без прохлаждения поспеши­ли в Разрядный приказ, чтобы условиться, в какие пору­бежные вотчины и уделы послать гонцов, дабы прибыли воеводы и порубежники смышленые из нижних чинов; подьячие и писарь тут же писали подорожные, строго на­казывая ямским головам без волокиты менять гонцам коней, и уже к обеду князь Михаил Воротынский втол­ковывал дьяку и подьячему, специально для того выде­ленным, какие сведения из прошлых порубежных ему нужны. Молодой еще подьячий сразу же уловил суть просьбы и заверил:

— Не только списки из летописей сготовлю, но черте­жи слажу. От Змиевого вала'плясать начну.

— Как звать-величать тебя?

— Сын Логина именем Мартын.

— Сколько тебе времени, Мартын Логинов, надобно, чтобы завершить задание?

— Неделю, князь.

— Не мало ли?

— Мало, если спать ночами. Одно прошу, свечей бы сверх даваемых нынче выделили. Можно сальных.

— Своих пришлю, без волокиты чтобы. Восковых. Сколько потребно, столько и получишь.

— Благодарствую.

Подьячий даже не замечал, что начальник его, дьяк добротной полноты, оттого кажущийся осанистым, свер­лил выскочку недоброжелательным взглядом своих глу­боко упрятанных глаз-пуговиц.

— В срок, князь, все приготовлю. В лучшем виде, — твердо пообещал Логинов.

Не очень-то поверил обещанию подьячего князь, но, на удивление, тот действительно уложился точно в срок, представив к тому же не только списки из летописей и чертежи, но и былины о героях-порубежниках, память о которых осталась еще со времен до Христова Рождества. Более того, былины те подьячий не просто записал, но еще и поглядел на них по-своему.

С малых лет, да и позже, в зрелые уже годы Михаилу Воротынскому внушали одно: Святой Владимир, от кого пошел их род, жив в памяти народной не только потому, что крестил Киев, а более потому, что сумел оборонить Россию от печенегов, создав несколько защитных линий, надежно прикрыв многие города от Степи. Оттого он и стал Владимиром Красное Солнышко. Рассказывали вос­питатели его и о Змиевых валах, что за добрую тысячу лет до Рождества Христова опоясывали будто бы земли сколотов-днепрян, но о происхождении этих валов говори­ли по-разному. В устах одних рассказчиков разрубил-де злого Змея-Горыныча, губителя всего живого, пополам волшебный кузнец, а затем, захватив половины эти куз­нечными клещами, впряг их в огромной величины плуг, им же выкованный, и заставил пропахать заветную бо­розду, через которую был уже заказан путь Змею-Горы-нычу. Другие объясняли рождение Змиевых валов си-лойчародейства волхвов, которые с помощью треб умо­лили Берегиню199 оградить верных ее поклонников от злого ворога-разорителя. У подьячего Логинова Змиевы валы выглядели совсем по-иному и имели уже не былин­ную, не культовую, а земную основу.

Перво-наперво валы защищали сколотов-хлебопаш-цев не от какого-то неведомого зла в образе Змея-Горы-ныча, а от воинственных кочевников-киммерийцев200 , которые в те далекие времена ужасали многие государст­ва, соседствующие со сколотами-славянами. До низовий Дуная доходили киммерийцы, сея смерть, грабя безжа­лостно, уводя в полон всех, от мала до велика. Сколоты же, как доказывал подьячий Логинов, зело крепко засту­пали пути многоголовому огнедышащему врагу. И не только мужеством ратников, коими становился при нуж­де каждый пахарь, но и продуманной охраной рубежей своей земли.

Именно в этом и была главная важность отписки по­дьячего и приложенного к ней чертежа.

Любопытная имелась система обороны: Днепр — стер­жень, от которого шли валы по крупным рекам, в него впадающим. Слева эти валы были устроены по Конке, Са­маре, Ореле, Ворскле, Псёлу и его притоку — Хоролу, по Суле и ее притоку Оржице, по Трубежу, Десне и ее прито­ку Снову и по реке Сосне; справа — по Ингурее, Каменке, Мокрой Суре, Тясмине, Олыпанке и ее притоку — Гни­лой, по Роси и притокам ее — Роставы и Роставице, по Ирпеню, Тетереву, по Припяти и Березине. Но не только высокие земляные валы усиливали естественные препят­ствия для киммерийской конницы, но еще на удобных для переправы бродах были выстроены города-крепости, куда в случае опасности сбегались хлебопашцы-ратники, увеличивая тем самым число их защитников. Крепко оборонялись те города, разбивались о них конные лавы захватчиков, ибо многорядно они стояли и одолеть их было невозможно: обойдешь или возьмешь одну кре­пость, ан на пути — новая. Еще более крепкая.

Жившие разбоями киммерийцы не смогли понять, что нельзя одолеть днепрян, лезли и лезли на богатые хлебом, скотом и драгоценностями земли, несли огром­ные потери и, ослабев, не смогли устоять пред скифским нашествием.

Скифы оказались разумней, остановили свой завоева-тельский порыв, испытав крепость рубежей сколотских, стали жить с днепрянами мирно, ведя с ними выгодную торговлю. Но мир тот сослужил недобрую службу: земля­ные валы и города-крепости разрушались за ненадобнос­тью, и когда сотни за три лет до Рождества Христова в степь пришли сарматы201 , то ни днепряне, ни прибежав­шая к ним уцелевшая часть скифов не смогли противо­стоять захватчикам. Восстановить оборонительные рубе­жи быстро не удалось, и пришлось сколотам и друзьям их скифам отступить в леса, за болота, где сарматские всадники не могли их достать.

Дорого обошлось славяноруссам их благодушие.

Подьячий Логинов без огляда перешагнул многие ве­ка. Степь за то время уже не раз сменяла хозяев, то нава­ливалась мощью, то ослабевала. Славяноруссы же, бо­рясь за выживание, объединяли свои племена, строили крепости на новых местах, удобных для обороны, и с се­веро-запада, и с юго-востока, под прикрытием тех крепо-стиц возводили большие города, крепли век от века, но Степь продолжала терзать славяноруссов, особенно сред-неднепровских. Пройдясь по тому времени как бы мимо­ходом, Логинов все же соединил непрерывающейся ни­тью весь опыт прошлых веков. И получалось, что не Вла­димир Красное Солнышко прозрел вдруг и понял, что мо­гучим и любимым народом князем станет тот, кто смо­жет основательно защитить Киевскую Русь от кровожад­ной Степи, где властвовали тогда разбойники-печенеги, жестокостью своей и алчностью на чужое добро ничем не отличавшиеся ни от киммерийцев, ни от сарматов, а дя­дя его — Добрыня Никитич.

Святой Владимир в конце концов согласился с довода­ми своего дяди (тут подьячий обращается к летописи до­словно) и: «Рече Володимир: «Се не добро, еще мало го­род около Киева» и нача ставить городы по Десне и по Въестре и по Трубежови и по Суле и по Стугне. И нача вы-рубати муже лучыпее от Словен и от Кривичь и от Чюди и от Витичь и от сих насели грады. Ее бо рать от печенег и бе воюясь с ними и одоляя им».

В последних словах летописца Михаил Воротынский увидел главный успех предприятия великого князя Вла­димира: не на полян, угличей и северян, кто жил в со­прикосновении с половцами и нес от них большие поте­ри, а более на тех, кто и в глаза-то не видел степняков, от­того и имел крепкое хозяйство и многолюдные села, воз­ложил Владимир Красное Солнышко основную заботу по строительству городов-крепостей, а затем и их оборону.

«Вот так и нынче нужно поступить: всем землям ука­зать, где рубить и по каким рекам сплавлять крепостицы для сторож, воеводских крепостей, погостов202 и станиц, а потом и заселять их, — с благодарностью к усилиям подья­чего Логинова рассуждал Михаил Воротынский. — Это очень важно, чтобы вся Россия взяла на свои плечи южные свои украины. Очень важно. Построить и заселить».

Воодушевившись тем, что найден стержень всех дел, князь Михаил Воротынский принялся рассматривать чертеж оборонительных линий, построенных при вели­ком князе Владимире, надеясь узреть что-то для себя по­лезное. Теперь он окончательно уверился в том, что отец их и они с братом, да и иные князья порубежных вотчин (каждый, конечно, на свой манер) не торили новые тро­пы, а шли по уже пройденным, иногда вовсе заброшен­ным, но не заросшим окончательно.

Этот чертеж, как и Змиевые валы, выполнен был с большим тщанием, имел к тому же пояснительные при­писки. Все оборонительные линии смотрелись как на ла­дони, и легко угадывался их главный смысл. По пяти рекам построил великий князь Владимир крепости. Четы­ре из них — левобережные притоки Днепра, пятая — правобережный приток. Все это предназначалось для вы­полнения одной и той же задачи.