— В этом нет необходимости, — улыбнулась она. — Сейчас ты можешь опустить меня, и мы посидим под деревьями. Здесь так хорошо.
Он нежно опустил ее на пологий бугорок, но не поднялся, а, продолжая обнимать ее одной рукой за плечи, посмотрел в глаза.
— Ты любишь меня, — сказал он внезапно. — Да?
— Да, — призналась она с тенью тревоги, промелькнувшей в глазах. — Да, люблю, но ты не должен любить меня, Рекс. Помни, что я сказала вчера. Я собираюсь умереть. Я умру скоро — еще до конца года.
— Ну нет, — возразил он почти яростно. — Мы уничтожим этого дьявола Мокату. Де Ришло сможет — я уверен.
— Но, мой дорогой, это с ним не связано, — печально произнесла Танифь. — Это судьба, а ты знаешь меня еще так недолго, поэтому еще не поздно справиться с собой. Ты не должен любить меня. В противном случае ты будешь очень несчастен, когда меня не станет.
— Но ты не умрешь, — повторил он, и тут он вдруг расхохотался по-детски, всей своей натурой протестуя против таких мрачных мыслей. — Если мы оба умрем завтра, — проговорил он внезапно, — то у нас есть день сегодняшний, и я люблю тебя, Танифь. Вот и все.
Ее руки обвились вокруг его шеи, и с неожиданной силой она поцеловала его в губы.
Рекс снова и снова отыскивал ее губы своими, перемежая поцелуи разными нежными и ласковыми словами, которые выливались из него в трепете нетерпения, объясняя все, что он чувствовал в течение последней ночи и долгого пути из Амсбери. Танифь прильнула к нему, смеясь немного истерично, хотя была недалека от слез. Это странное, новое чувство счастья захватило, наполняя все ее существо отчаянным желанием жить, позабыв кошмарные сны, от которых она с содроганием просыпалась в последние месяцы, видя себя то разорванной и окровавленной жертвой железнодорожной катастрофы, то на крыше сверкающего окнами небоскреба, готовая кинуться в провал улицы. На какой-то миг ей показалось, что не существовало никаких оснований для тех несчастий, что преследовали ее с детства. Она была молода, здорова и полна жизни. Почему же ей не насладиться до конца нормальными жизненными удовольствиями с этим сильным, с веселыми глазами мужчиной, который так внезапно ворвался в ее существование.
Снова и снова он уверял ее, что мысли о фатальности, захватившие ее так сильно, были абсурдом. Он говорил ей, что как только она окажется за пределами Европы, все будет по-другому, что спадут темные шторы предрассудков и что в его прекрасном старом доме в одном из южных штатов они вместе будут смеяться над судьбой.
Танифь, конечно, не верила ему. Прошлое было слишком сильно, но у нее не хватало сил противоречить его счастливым аргументам и портить эти мгновения величайшего счастья.
— Рекс, — мягко произнесла она, — я уже на вершине того, что мне нужно, но я не спала почти полтора суток. И сейчас не следует, но я ни за что не продержусь ночь, если не прикорну на часок. Ведь ничего плохого не случится, пока ты со мной?
— Конечно нет, — сказал он полушепотом. — Ни человек, ни дьявол не навредят тебе, пока я рядом. Бедненькая моя, ты, должно быть, действительно на пределе сил. Поспи, вот так.
С легким вздохом она повернулась на бок и удобно устроила голову на его руке. В следующий момент она уже спала.
День стал клониться к вечеру. Рекс все так же сидел, прислонившись спиной к дереву. Руки и ноги онемели и затекли, но он боялся шелохнуться, чтобы не разбудить любимую. Его стала беспокоить новая тревога. Моката не появился, но что подумают в Кардиналз Фолли? Мэри Лу знала, что он ушел в гостиницу, и к этому моменту они туда возможно, уже звонили. Но, как последний дурак, он не позаботился даже о записке для них.
Солнце опустилось к западу, но никаких признаков Мокаты не было, и опять Рекса начали точить маленькие сомнения о правдивости рассказа Танифь. Сознательно или бессознательно, но, может быть, все-таки намеренно она оторвала его от Саймона?
Саймон будет вполне в безопасности с Ричардом и Мэри Лу, да и де Ришло обещал присоединиться к ним до темноты, но, возможно, Моката что-либо подстроил, чтобы помешать герцогу вернуться. Если это так — Рекса слегка передернуло — Ричард ничего не знает о всех этих мистических защитных барьерах, которыми обязательно должен быть окружен Саймон этой ночью, а он будет отсутствовать.
Не один раз он порывался разбудить Танифь, но, сонная, она казалась такой мирной, такой счастливой и прекрасной, что Рекс не мог решиться на это. Тени удлинялись, ночь подошла вплотную, и наконец темнота полностью укрыла рощицу. Пришла ночь свершения, и они были в лесу одни.
СКЕПТИЦИЗМ РИЧАРДА ИТОНА
Без четверти шесть де Ришло вернулся в Кардиналз Фолли, и Ричард рассказал ему о визите Мокаты.
— Я совсем не удивлен, — мрачно заметил герцог. — Он, должно быть, в отчаянном положении, раз пришел сюда днем и попытался увидеть Саймона, он грозился, что вернется?
— Да! — И Ричард сообщил все подробности поведения Мокаты в доме.
Де Ришло был встревожен. Никогда раньше Итон не задумывался, что герцог уже в возрасте, и только теперь ему пришло в голову, что де Ришло почти вдвое старше его. И сегодня это стало заметно. Он, казалось, стал ниже ростом, но, может быть, так казалось просто из-за его опущенных плеч, как будто придавленных тяжелым грузом. Это усталое, с обострившимися чертами лицо произвело на Ричарда такое стильное впечатление, что закончил он свой рассказ встревоженным вопросом:
— Ты в самом деле думаешь, что он сделает что-то дьявольское сегодня ночью?
Де Ришло подтвердил:
— Я уверен, и я очень обеспокоен, Ричард. Мне сегодня не повезло. Отца Брайтона, к которому я ездил, к несчастью, не оказалось на месте. Он большой знаток этого ужасного «другого мира», которому мы сейчас противостоим, и, хорошо зная меня, мог бы помочь нам, а молодой священник, которого я там нашел, не доверил мне Святой талисман. Не смог я и уговорить его приехать с ним сюда, а это единственное верное средство защиты от козней Мокаты.
— Как-нибудь справимся, — улыбнулся Ричард, стараясь успокоить друга.
— Да, мы должны. — Нотка былой решительности прозвучала в голосе де Ришло. — Поскольку церковь не может нам помочь, мы должны положиться на мое знание эзотерических формул. К счастью, у меня уже есть самые важные помощники, но я бы хотел, чтобы ты послал к деревенскому кузнецу за пятью подковами. И скажи тому, кто пойдет, что они должны быть совершенно новые, — это очень важно.
При упоминании о такой несерьезной вещи, как подковы, в Ричарде вновь заговорил весь его скептицизм, но он отбросил его со своим обычным тактом и согласился. Упоминание о деревне напомнило и о Рексе, и он тут же рассказал герцогу, как их друг был вызван в гостиницу. Де Ришло изменился в лице.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});