Я посмотрел, чем занимаются, ну да, сбывают кремы от морщин и прочую залежалую и просроченную хрень, на которой поменяли этикетки, добавив слово «нанотехнологии».
Две организации, у которых даны реальные адреса, основаны явно подростками, я ощутил разочарование, когда ответил ломкий детский голосок, а когда там спросили с надеждой, не спонсор ли, я сообщил, что не туда попал, ищу контору «Рога и копыта», и в полной безнадеге поехал по третьему, последнему адресу.
Здание на окраине, солидный кирпичный дом той эпохи, когда командарм Буденный строил дома для своих красных командиров. У второго подъезда на квадратной медной пластинке аккуратно написано «Nanotechnology Last News Network». Я привычно поморщился, не люблю, когда в моей стране всякое чмо употребляет иностранные слова, так эти чмошники сами себе кажутся значительнее и красивше, ну как вороны в павлиньих перьях, но напомнил себе, что в мире обетованном не будет чужих языков и чужих буквов. Останется только свое, а языком наверняка будет именно английский. Во всяком случае, сейчас это тот язык, на котором могут говорить между собой кандидаты в обетованную, если они из разных стран.
Узкий подъезд, стертые ступеньки лестницы. Стрелка указала на второй этаж, там на лестничной площадке четыре двери, на одной из них такая же медная табличка, только поменьше: «Nanotechnology Last News Network». Никаких хитростей, вроде сложной системы видеокамер, когда тебя просматривают со всех сторон, чуть ли не до белья, фотографируют, а хитрые анализаторы берут пробы дыхания.
Я нажал на кнопку звонка, по ту сторону двери послышались легкие шаги. Дверь отворилась сразу без всякого «Хто там?». Худой мелкорослый парень в больших роговых очках, с растрепанной шевелюрой, карандаш за ухом, как у столяра, посмотрел на меня снизу вверх.
– Слушаю вас?
Я засмотрелся на его брови: угольно-черные, изломанные, как у опереточного Мефистофеля, пробормотал:
– Да вообще-то я даже не знаю точно, зачем пришел. Наверное, хочу найти таких же придурков, как и сам.
Ничуть не удивившись, он оглядел еще раз с ног до головы и обратно, сделал шаг в сторону.
– Заходите.
Я прошел мимо, оказавшись в просторной прихожей. Привычно расположенные в таких квартирах двери в туалет и в ванную комнату, в гостиной тесно сдвинутые столы, то есть квартиру даже не стали перестраивать под офис. Пять столов, заняты только два, остальные – свалка для разноформатных книг, брошюр, журналов, буклетов, коробок с лазерными дисками. Из дисков почти все простые сидюки, продолговатые коробочки дивидишек заметил лишь на последнем столе, да и то под горой дискет, что уже давно вышли из употребления. Тут сидюки уже устаревают, а у них – дискеты… Мама моя, куда я попал?
Двое парней, что так и не повернулись в мою сторону, сидят за компами, шарят по Инету. Судя по заставкам, осматривают новостные сайты по высоким технологиям.
– Я Чернов, – сказал парень. – Замдиректора, хотя, если честно, я же и уборщица… Просто надо было на кого-то оформлять.
Голос у него был слегка извиняющийся, мол, только не подумайте, что лезу в начальники. При таком росте еще и сутулый, недаром захотелось в трансчеловеки.
– А где директор? – спросил я.
– В универе, – ответил Чернов. – Он в аспирантуре, дел много.
– А у вас, – полюбопытствовал я, – дел меньше? Учиться не думаете?
Он усмехнулся, глаза за стеклами очков остро блеснули.
– Я уже отучился. И кандидатскую защитил. А вы не из милиции?..
– Да вроде нет.
– А то вопросы больно протокольные, – пояснил он с холодком. – Вообще-то мы собрались здесь не для того, чтобы найти единомышленников, а затем ударить по пивку.
Взгляд у него оставался настороженным и не совсем дружелюбным.
– Понимаю, – ответил я. – А у меня цель – найти именно единомышленников. Но, правда, тоже не для пивка. Хотя не могу сказать четко зачем. Наверное, хочется что-то делать. А что, как-то даже не представляю. Может быть, вы продвинулись дальше? Я буквально на днях узнал о трансгуманизме, сингулярности и всем прочем. Ну, не совсем на днях, но постыдно поздно. Вообще я пока как в тумане. Информации много, все сразу… Мир сейчас настолько… гм, широк, что каждый выбирает в нем свою нишу, называет ее миром и живет себе, не подозревая, что совсем рядом есть миры богаче и красочнее.
Он слушал внимательно, я поглядывал на спины парней, которых он представлять не стал, оба вроде бы начали прислушиваться к разговору.
– Зачем мы собрались, – ответил он, – вроде бы понятно. Зачем вообще собираются люди. По интересам собираются. Да и легче выживать…
– Как клуб анонимных алкоголиков? – полюбопытствовал я. – В смысле, тому, кто бросил пить или курить, надо держаться таких же?
Он кивнул:
– Верно. Это первый шаг. Но у нас и первый, и второй – позади. Хотите быть чем-то полезным, расскажите о себе. А мы постараемся понять. Садитесь, вот здесь свободно.
Те парни, хотя и сидят к нам спинами, явно прислушиваются. Свободным оказался стул, с которого Чернов снял пару папок, сам сел напротив.
Я сел, чувствуя странную раскованность души, словно именно с этими ребятами бывал на вечеринках, где мы вместо дискуссий, как играл «Спартак» и сколько мог бы забить, если бы да кабы, старательно намечали туристические маршруты по Марсу и спутникам Юпитера.
– Я пустоцвет, – сказал я откровенно. – Живу, как все, а это понятно как… Но остатки гордости говорят, что еще мог бы, да… Вот и подумал поискать себе подобных. Чтоб если уж экстремальный секс, то на Марсе…
Я замолчал, изливать душу не собираюсь, умному достаточно, а Чернов, выждав чуть, кивнул. Глаза за толстыми стеклами очков стали серьезными и внимательными, никакой насмешки. Даже удивления я не заметил, чего втайне опасался.
– Так-так, – сказал он после паузы, – вы не против экстремального секса, но на своих условиях… только на Марсе…
– Еще на спутниках Юпитера согласен, – сказал я чуть бодрее. – Или еще дальше.
Он кивнул:
– Очень разумно. Очень… Гаркуша, ты слышал? Вот как надо. А ты сразу в бутылку лезешь. Вот товарищ вроде бы и согласен, но с небольшой поправкой… И никаких конфликтов с избирателями, никакого противоречия с устоями общества.
Ближайший из сидящих за столами оглянулся, проворчал:
– Конформист твой товарищ. А я сразу правду-матку в лоб. Как товарищ Нагульнов.
– Зато товарищ Давыдов добивался результата, – сказал Чернов наставительно. – И общество его понимало. Как вас зовут, извините? А то в России имена называют только на третий день, что стало темой для анекдотов…
– Вячеслав Стельмах, – ответил я, – даже Вячеслав Васильевич Стельмах. Но, увы, сам разумею, что своей пескарьей жизнью не заслужил ни по батюшке, ни даже полного имени…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});