Какая тебе разница? - Сида, обернувшись, приподняла брови. Я ничего не ответил, потому что она права, лишь пожал плечами. Да, мне без разницы. Меня гораздо больше занимают наши дела в Элегтаре.
Мне хорошо запомнился сам Элегтар, но я абсолютно не помню его окрестности. Не помню, как выглядят Южные ворота, через которые очень давно мы выезжали с Урисором. Очень давно - лет двести пятьдесят назад. Здесь, наверное, все изменилось. Не может город не измениться, хотя, безусловно, главные строения остались.
Центром города считалась мэрия, крупное здание, обнесенное высокой стеной, по углам которой высились четыре башенки. В свое время с этой крепости строился город. То ли граф какой-то там, то барон Элегтарский… Что-то в этом роде. Естественно, обучение мое предусматривало знание истории, но до того момента я несколько не дорос - благополучие кончилось, не сумев дать сии знания. А от беспризорников много не узнаешь. Возле мэрии нам разгуливать не разрешали - дядьки, доселе бездвижно стоящие на посту, с надлежащим выражением лица заносили тяжелую руку в латных руковицах, и орали что-то громкое, злостное. Нас сметало как ветром, мы спешили оказаться на рынке, где можно было добыть что-то съестное и обчистить чужие кошельки. Точнее, избавить людей от этих самых кошельков. Хорошо запомнился тогдашний рынок: шумный, огромный, тесный… После благополучного сбора урожая следовало оказаться как можно дальше от разъяренных жертв рыночных воров. Далее следовали многочисленные переулки, тупики, отдаленные кварталы, жившие своей жизнью.
Элегтар размерами сравним с Ренгой. Или с Зелень Градом. Такое же скопление народа, шумные улицы.
18 . СИДА.
За въезд много не взяли - не настолько мы были презентабельны, дабы драть с нас серебряные монетки. Вот город, в котором я побывала очень давно. Тоже было дело, своеобразное, попросили пронести один артефактик до знатного заказчика. От одного - к другому. Обеспечить, так сказать, охрану. Но воспоминания, проносившиеся перед глазами, принадлежали вовсе не мне. Это были чужие, полные горечи воспоминания, напрягающие и заставляющие вглядываться в очертания улиц. Я искала чего-то другого в этих улицах, причем неосознанно.
Лерт шел с высоко поднятой головой, не смотря под ноги, во всем его образе чувствовалось лицемерие, гордость. Но гордость не за город, в котором прошло его детство, а за себя, за того, кем он стал. Он действительно ненавидел этот город, именно этим и объяснялась его неприязнь, ненависть… любое другое чувство, которое выражается аналогичными словами. Мне было неприятно. Неприятно за себя, за город, за Лерта, за его ненависть, за Ферлана, беззаботно вертящего головой, за Шартэма, с неприятной ухмылкой косящимся на эльфа.
– Куда мы идем, Шартэм? - Спросил Лерт, слегка повернув голову в сторону Пророка.
– На постоялый двор.
– Опять спать?
– Ты надеешься выспаться в другом месте, уважаемый эльф? - Язвительно вопросил Шартэм. Лерт среагировал быстро, не позволяя дроу хоть как-то увернуться. Резкий разворот, пальцы эльфа сомкнулись на ключице старика и притянули к себе:
– Я хочу как можно быстрее убраться из этого города. И, полагаю, твоей помощи нам не дождаться, стало быть, мы сами по себе. И чем быстрее мы найдем нужное тебе, тем быстрее кончится вся эта история.
– Изначально я собирался вам помочь. - Только из чувства противоречия фыркнул Шартэм, отдирая руку Лерта. - Но и поспать я не против. Я пойду. А вы прогуляйтесь, поспрашивайте. Потом найдете меня.
Лерт со злостью скинул со спины мешок и сунул его в руки Шартэма, пояснив это желанием прогуляться налегке. Так же свое желание поспать выявил Ферлан, уже полдня как клюющий носом. Пообещав, что вернемся после полуночи (когда, не уточнили), мы разделились.
19. ЛЕРТ.
– Сида! - Поторопил я девушку, прощающуюся с хозяйкой дома наравне с Шартэмом, пытающимся приобнять и поцеловать женщину. Но на Шартэма я принципиально внимания не обращал, он меня слегка напрягает… Заставляет волноваться. Поэтому и по возможности не лезу к нему. В какой-то степени это страшно - нарываться на неприятности, будучи неогороженным от них. Опасный дроу, до сих пор нельзя точно сказать зачем и почему он обратился к моей помощи и чего именно этим добился. Нет, чего добился - как раз понятно, я гожусь на многое, даже на элементарную транспортировку мешков с провинцией.
Шартэм, поймав мой взгляд, сделал шаг в сторону, сказал что-то на прощанье и заспешил к нам с Ферланом. На этот раз дроу пойдет практически налегке, ибо всю тяжесть перекинули нам с Ферланом (а я что говорил?), а он сам пообещал создать пару щитов и ментальных блоков. Еще он отмазывался тем, что в прошлый раз тащил на себе не один мешок, и теперь, когда мы вновь можем молодыми и полными сил бойцами, а он старым и больным стариком, его надо освободить от обязанностей носильщика. Даже не надо, мы просто обязаны сделать это, судя по его злорадным взглядам в нашу с Ферланом сторону.
Из деревни мы уходили под утро. Солнце только-только начинало подниматься, озаряя зеленые холмы. Еще вчера мы были полны энтузиазма. Хотя, это у кого как - у Сиды это сводилось к унылому брожению по деревенским мастерам в поисках походной одежды. У Ферлана - в прерывание мешка, с которым он пришел спасать нас. Я решил не соваться в этот самый мешок, ведь парень так яро оберегал его от чужих взглядов, даже от Шартэма, хотя тот, казалось бы, знает все про всех.
Он знал даже про Элегтар. Знал, что там погибла моя семья. Да что там скромничать, там, по приказу Ламиараотэля была убита моя семья одним драконом по имени Урисор. Всего-то! Он знал, что я ненавижу этот город, и с тех пор не возвращался туда, даже когда Бронзовый звал меня с собой. Это все то, чего Шартэму знать не полагалась. Но к черту его знания, украл он их где-то, узнал как-то, сообщил кто-то. Он знает мои чувства. Что еще он знает? Этот дроу, которому даже больше годков, чему Урисору было… Знает ли он про Сиду, к которой вернулась Сила? Он не должен это знать - это наш секрет, секрет, который, мы, похоже не сохраним долго. Магический фон, нынче днем ослабленный до нельзя, как после серии серьезных телепортов, медленно восстанавливался, заставляя нас радоваться и задумываться одновременно. Особенно это касалось Сиды - я-то ладно, пережить без магии могу, но не хочу. Она же не может и не хочет. Конечно, и здесь подействует принцип "не можешь - научим, не хочешь - заставим", но меня смущало ее состояние. Ее отношение к убийце Эстальта. Ведь я все еще им являюсь, никто этого не отменял, звезды не меняли своего положения, и Эстальт мертв… Я смутно понимал, что этот человек для нее значит. Я видел, что он завязан на множествах воспоминаниях, на эмоциях, на чувствах. А я убил все это. Удалил пройденный этап. Ведь когда Созидатель предложил Созданиям убрать из мира боль, они отказались… это было самое дорогое у них…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});