Совсем иное отношение у этой публики было к тем, кто в отличие от Крамарова родину свою не покидал и продолжал служить ей по мере своих сил и возможностей. Взять, к примеру, популярного киноактера Вячеслава Тихонова. Практически с первых же своих шагов в большом кинематографе он стал для миллионов советских людей олицетворением мужества и патриотизма. Практически все его роли были об этом: Володя Осьмухин в «Молодой гвардии» (1948), Матвей Морозов в «Дело было в Пенькове» (1958), Рукавичкин в «Майских звездах» (1959), Безбородько в «Жажде» (1960), Алексей в «Оптимистической трагедии» (1963), Андрей Болконский в «Войне и мире» (1966–1967), Мельников в «Доживем до понедельника» (1968), Исаев-Штирлиц в «Семнадцати мгновениях весны» (1973), Стрельцов в «Они сражались за Родину» (1975).
Между тем в лице Тихонова советский кинематограф имел редкий случай актера, который жил со своими экранными героями одной жизнью, разделяя те же взгляды, что и они. То есть патетика экранных образов была для Тихонова не средством для зарабатывания денег или чинов, а естественным проявлением его собственных жизненных принципов. В актерской среде это был редкий случай, за что Тихонова, собственно, многие и не любили, из-за чего он чувствовал себя своего рода изгоем. Это отчуждение стало поводом к тому, что Тихонов с середины 60-х стал редко сниматься в кино, а если и снимался, то только у режиссеров, с которыми разделял одни и те же взгляды (исключения, конечно, случались, но крайне редко). Среди этих людей были: Станислав Ростоцкий (тот занял Тихонова в пяти своих фильмах плюс снял про него документальный фильм «Профессия – актер»), Игорь Гостев (четыре фильма), Сергей Бондарчук (два фильма).
С середины 70-х антипатии либералов по отношению к Тихонову возросли многократно. Началось все с того, что он подружился с заместителем председателя КГБ СССР Семеном Цвигуном (тоже державником) и согласился воплотить на экране его прототип – майора НКВД Млынского в трилогии Игоря Гостева (литературной основой послужили мемуары Цвигуна). В течение пяти лет (1975–1979) свет увидели фильмы: «Фронт без флангов», «Фронт за линией фронта» и «Фронт в тылу врага». Параллельно с этим Тихонов был удостоен звания народного артиста СССР (1974; ему на тот момент было 46 лет) и вступил в ряды КПСС (1976).
В 1979 году Тихонов совершил и вовсе запредельный в глазах либералов поступок – согласился озвучить авторский текст фильма по книге Л. Брежнева «Возрождение», снятого для Центрального телевидения. Поскольку на тот момент больной генсек уже ничего, кроме сарказма, у подавляющей части интеллигенции не вызывал, поэтому большинство актеров от предложения озвучить этот текст под разными предлогами отказались. Но не Тихонов. Причем не потому, что струсил, а потому, что знал, как к этому отнесутся либералы. Он ведь всегда жил по принципу: если тебя проклинают враги, значит, ты все делаешь правильно.
За работу над этим фильмом Тихонов в 1980 году был удостоен Государственной премии Украины. Отметим, что к тому времени это была не единственая его столь высокая награда: в 1968 году он был награжден Госпремией СССР за фильм «Доживем до понедельника», в 1976-м – Госпремией РСФСР за «Семнадцать мгновений весны», в 1979-м – премией Ленинского комсомола за «Фронт за линией фронта», в 1980-м – за «Белый Бим Черное ухо». В 1982 году к этим наградам была присовокуплена еще одна, не менее значимая – Звезда Героя Социалистического Труда. Короче, полный иконостас, которого Тихонов нисколько не стыдился: ведь всех этих наград он удостоился за свой честный и самоотверженный труд не во благо Брежнева или Политбюро, а во славу своей родины – СССР, той самой страны, которая и позволила простому пареньку из Павловского Посада Славе Тихонову стать всенародно любимым артистом. Никаким Юлианам Паничам или Савелиям Крамаровым понять этого не было дано по определению.
Между тем продолжали верное служение своей стране и советскому искусству и другие деятели искусства из стана державников. Например, Евгений Матвеев после дилогии о советской колхозной деревне периода коллективизации и Великой Отечественной войны («Любовь земная» и «Судьба»), за которую он был награжден Государственной премией СССР в 1979 году, снял не менее патриотический фильм о героизме советских людей в тылу в годы войны «Особо важное задание» (отметим, что именно с этого фильма в советском кинематографе был дан старт так называемым Всесоюзным премьерам – лентам гражданско-патриотического звучания, премьеры которых одновременно стартовали на экранах лучших кинотеатров во всех союзных республиках).
Однако в 1982 году Матвеев внезапно ушел из военной тематики и замахнулся на классику – экранизировал пьесу А. Островского «Бешеные деньги». Многие тогда удивились этому «кульбиту» режиссера-державника, но потом поняли, с чем он связан. По сути, это было то же гражданско-патриотическое кино, только на материале русской классики. Перенося на широкий экран эту пьесу, Матвеев пытался ответить на жгучие проблемы того общества, в котором жил, – общества, где «бешеные деньги» начинали выходить на авансцену жизни, становясь мерилом всего и вся. Цитирую по словам самого режиссера:
«Я преклоняюсь перед красотой человеческой, перед благородством, мужеством, героизмом. И ненавижу лицемерие, ханжество, равнодушие. Главная тема творчества Островского – волки и овцы, купля-продажа чести, достоинства, жизни… Обличая их сатирическим, гневным пером, писатель борется за человека, утверждает доброту, благородство, так сказать, «от противного». И мне это интересно. Тем более что бичуемые им пороки нет-нет да и появляются в людях сегодня. Знаете, есть выражение: «Не проходите мимо!» Вот я с помощью Островского и не прохожу…»
Не менее актуальные проблемы волновали и другого режиссера из патриотического лагеря – Сергея Бондарчука. Как уже говорилось, на рубеже 70-х он приступил к съемкам грандиозной киноэпопеи из двух самостоятельных фильмов «Красные колокола», где речь шла о двух революциях: 1910 года в Мексике и Великой Октябрьской 1917 года в России. Литературной основой для фильмов послужила книга американского журналиста Джона Рида «10 дней, которые потрясли мир».
Отметим, что полтора десятилетия назад эту книгу адаптировал для театральной сцены главный фрондер среди советских либералов – руководитель Театра на Таганке Юрий Любимов (постановка увидела свет в 1965 году). Спектакль можно было назвать революционным лишь наполовину – другая половина была чисто фрондерская, состоявшая из многочисленных «фиг» по адресу советской власти, которые именно тогда и вошли в моду в советской либеральной среде. Поэтому фильм Бондарчука разительно отличался от той постановки – в нем никаких «фиг» не содержалось, все было ясно и понятно. Впрочем, Бондарчук именно этого и добивался: он хотел, чтобы зритель глубоко проникся сознанием тех идей, ради которых его соотечественники жертвовали своими жизнями.
Именно поэтому он воссоздал в своем фильме многое из того, что уже было когда-то показано в других революционных картинах: возвращение Ленина в Россию, его выступление с броневика на Финляндском вокзале, разгон июльской демонстрации, переход Ленина с нелегального положения в Смольный и т.д. Тем самым Бондарчук хотел освежить в памяти советского зрителя эти события, поскольку к началу 80-х те уже утратили в массовом сознании значение эпохальных. Бондарчук же, включая эти факты в свое монументальное кинополотно, хотел потрясти воображение зрителя их размахом и тем самым снять с них налет обыденности. Бондарчук снимал кино для народа и о народе. Если тот же Юрий Любимов видел в народе раболепствующую и безмолвствующую чернь (этот образ возникает и в ряде других его спектаклей), то Бондарчук оставлял за народом право вершить историю и быть творцом своего счастья.
Кроме этого, своим фильмом Бондарчук оппонировал и Западу, а точнее – известному голливудскому актеру и режиссеру Уоррену Битти, который одновременно с ним выпускал свою версию жизни Джона Рида с весьма характерным названием «Красные». Бытует легенда, что Бондарчук даже поднял на ноги все свои связи и не допустил того, чтобы его конкурент получил возможность проводить натурные съемки в СССР, из-за чего якобы бюджет страны недосчитался сотни тысяч долларов валюты. Битти и в самом деле не разрешили снимать в Советском Союзе, однако вряд ли в этом была заслуга Бондарчука: в Госкино и без того прекрасно понимали, что помогать американскому режиссеру снимать фильм о «красных» – верх глупости. Ведь неизвестно было, что он там наснимает. К тому же на дворе было время (действие происходило в 1979–1980 годах), когда отношения между СССР и США вновь начали стремительно ухудшаться.