Читать интересную книгу Отказаться от благодати (СИ) - Ангел Ксения

Замолчал. Но я не стала выпытывать, слова будто стали лишними. Иногда слова превращаются в шелуху, которая прячет суть. Каждый из нас сломался после прихода Первых. Наверное, так всегда бывает, когда боги спускаются с небес…

– Тебе нравится Элен, – констатировала я. И поняла, что от этой новости ни капли не обидно. Я понимаю, что она подходит Владу намного больше, чем я. Потому что их многое роднит, потому что она – ведома, а мне нравится править. Потому что у них есть общая боль.

– Нравится, – подтвердил он. – Но она твоя подруга, и ни за что не поступит так с тобой. Я пытался. Не сказать, что горжусь, но…

– Тебе с ней легко, – кивнула. И показалось, гора с плеч свалилась от осознания этого факта. От понимания, что меня больше не станут подавлять. Влад из тех мужчин, дружить с которыми легче, чем любить. Любить его – всегда ходить босиком по лезвию. Все равно что любить боль. Боли больше не хотелось.

– Она умеет найти нужные слова.

– Я не против. Скажи ей, а лучше, знаешь… сама скажу. Сегодня же. Ей тоже нужен кто-то с правильными словами.

Молчание. Город. Огни. И душа раскрывается снова, в груди становится больше места. А выдохи не причиняют боли. Говорить не хочется, но некоторые слова рвутся изнутри против воли.

– Я, кажется, люблю его.

Темнота прячет горечь его улыбки. И объятия становятся теснее.

– Я это уже слышал.

– Тогда я врала. А сейчас и правда… Что мне делать?

Привычный вопрос. Я всегда его задавала Владу, он, в свою очередь, всегда давал дельные советы. Наверное, потому и жду сейчас, затаив дыхание. Жду, как приговора. Ведь если кто-то и поможет, то он. Влад всегда находит выход.

– Исправлять, – уверенно отвечает он.

Легко сказать. Разве можно залатать душевные порезы, стереть ложь? Разве могу я, когда в душе считаю себя виновной?

– Я предала…

– Предательство – тоже поступок.

Наверное, он прав. И мне не стоит себя корить, ведь от самокопаний больше беды, чем пользы. Потеря времени, которое можно использовать на поиски Богдана, и сил, что лучше потратить на объяснения.

– Поможешь?

Вопрос выходит сухим, деловым даже – теперь деловой тон из меня точно не вытравишь. Статус обязывает. А еще за ним проще прятать слабость – ведь там, под толстой броней, которая наросла на мне за все эти годы, все еще находится ранимая душевная мякоть. Это я всегда в себе презирала. А потом это во мне полюбил Богдан. Слишком четко помнилось, какой на вкус бывает нежность.

– Помогу.

В словах Влада была уверенность, но я нисколько не прониклась. Потому что поздно. Потому что я сожгла все мосты. Но даже если бы и остался один мизерный шанс, то…

Где теперь искать Богдана? Наверное, можно было передать что-то через квартиросъемщиков, но отчего-то такой способ общения казался мне жуткой пошлостью. Нет, я должна была его увидеть, посмотреть в глаза, возможно, взять за руку… Хотя вряд ли он теперь мне это позволит.

И старания Влада – а он действительно старался, все связи использовал, чтобы помочь – не привели к успеху.

Небо молчало и хмурилось. Серые улицы стелили под ноги ковры из прелых листьев. Волглый воздух оседал на рукавах пальто мелкой моросью. По тротуарам брели одинокие унылые пешеходы, на влажной скамейке кто-то забыл пачку сигарет.

…Богдан курил иногда. Выходил на балкон, не стесняясь, в одних трусах, облокачивался о перила и щурился, вдыхая терпкий дым. Не то, что бы он был зависим, просто ему нравилось вот так стоять. Ловить первые солнечные лучи и смотреть на еще спящий город. На фонари, свет которых рассеивался в предрассветных сумерках. На зажигающиеся в соседнем доме огни.

Я куталась в плед, ныряла ему подмышку и обнимала за талию. Мне тогда было так спокойно, легко, а теперь…

Теперь нет. Не будет. И с этим, как и со всем остальным, нужно примириться.

Жизнь не заканчивается, когда люди расстаются. Моя не станет исключением.

Глава 24. Клан

Ника хмурилась. Высокий лоб ее бороздили вертикальные морщинки, а нос забавно морщился. Она сидела на краю дивана, упираясь коленями в журнальный столик. Сжимала кулаки, будто готовилась броситься в бой после очередной реплики Влада, который, к слову, совершенно не смущаясь, выговаривал им с Глебом за беспечность.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Глеб молчал, отвернувшись к окну, и, казалось, улыбался.

– Не понимаешь, что это значит, Измайлов? Объяснить?

– Понимаю, – вяло отмахнулся Глеб и, повернувшись у нам лицом, ловко уселся на подоконник. – Проходили. И чо?

– А то, что у вас его заберут. Дэн первый и заберет – как только узнает.

– Ты сдашь, что ли? – Теперь пришла очередь Глеба хмуриться. И кулаки сжимать. И я знала – бросится. Как пить дать, бросится, и я его понимала. Сама бы кинулась драться, попробуй у меня кто-то Алана забрать.

Мысль об этом рождала головную боль – она возникала где-то глубоко, постепенно поднималась к затылку и обхватывала голову стальным обручем. Боль я тщательно игнорировала, стараясь не думать о том, чем именно она вызвана.

– Зачем? Думаешь, у Дэна не хватит ума сложить два и два? Ты – хищный, она, – Влад небрежно указал на Нику, – ясновидица. У таких пар рождаются сольвейги. Всегда. А сольвейгам опасно жить среди нас.

– Полинка жила. И фиг бы ты позволил…

– Не позволил, – резко перебил Влад. – И к чему это привело?

Глеб замолчал – крыть было нечем. Светлую гостиную атли заполонила тоска, замешанная на воспоминаниях, которые давно пора было похоронить. Тоска оседала рваными лохмотьями на мебели, стелилась пылью по полу, растворялась в воздухе, и воздух от нее горчил.

Ее могила была здесь, на заднем дворе, среди могил других атли. И пусть кен Полины не питал землю, о ней помнили. Любили. Даже после смерти. Наверное, так и должно быть – она стала героиней, и Влад, пусть и не мог простить того поступка, втайне ею гордился.

– Возможно… – подала голос Элен, до того молча сидевшая на подлокотнике кресла. Она осторожно погладила Влада по плечу и вперед подалась, обозначая свое присутствие. Тактичная. Послушная. Спокойная и рассудительная. – То есть я не утверждаю, но может, удастся договориться с вождем сольвейгов. В Липецке два сильных племени в альянсе, разве не сможем мы защитить ребенка?

Глеб посмотрел на Элен с благодарностью. И руку Ники взял, заставляя разжать кулак. Она сидела бледная, испуганная, до глубины души проникшаяся небрежными словами Влада о том, что сына ее отберут. Сольвейгов – тех, что находили сразу после рождения, или же в детстве – забирали всегда. Они воспитывались вдали от родни, от людей, от мира в целом. Облюбовав кочевую жизнь, сольвейги не имели постоянного дома, не останавливаясь в одном месте более, чем на полгода и скрываясь ото всех, кто мог бы позариться на их волшебный кен. Так они выживали. Так было безопаснее всего. Однако…

Какая мать захочет отдать ребенка, пусть и в целях собственной его безопасности? Какая мать откажет себе в радости пестовать свое дитя?

Ника злилась, и злость ее искажала симпатичное лицо, кривила рот в гримасе отчаяния, ненависти даже, направленной, естественно, на Влада. Потому что он озвучил правду, в которой она боялась себе признаться. Озвучил прямо и бескомпромиссно, не стараясь сберечь чувства. Глеб нормально воспринимал прямоту – он и сам был таким, прямым и честным. Нику она заставила паниковать. Слова же Элен вылились бальзамом, рождающим надежду.

Попытаться договориться? Почему бы и нет…

– Это лишь слово, – возразил Влад. – Наше слово, не подкрепленное ничем. Когда пришли Первые, слова перестали иметь значение.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Я убью за него! – яростно воскликнула Ника и встала, будто жест этот призван был убедить всех: убьет. И над трупом поизвращается. – Достаточное подкрепление?

– Суть в том, что первой убьют тебя. Убьют каждого, кто встанет на пути к силе.

Например, вождя, который станет защищать соплеменника. Родных. Друзей. Всякого, кто по неосторожности окажется рядом. Влад знает это не понаслышке, ему много лет приходилось вот так грудью вставать. Защитил, пусть выложил на кон почти все, что было. Хватит ли сил на новую защиту, ведь ребенок Ники и Глеба родится атли?