не пойду на могилу: отнеси человеку венок, цветы, что-нибудь от моего имени и от имени правительства, а я сейчас хочу попасть обратно на яхту, хочу пообедать и немного расслабиться, немного расслабиться. Я тебя, разумеется, приглашаю, но только при условии, что ты не будешь рассказывать свои жуткие истории, по крайней мере за едой.
— Поверьте, для него это бы много значило, да и для меня тоже, потому что…
— Прошу тебя! — перебил его премьер. — Мы можем сделать это в другой раз. Это может стать частью нашей кампании, нашей кампании. Да, точно: запустим в эксплуатацию сотовую вышку и положим конец тысячелетней изолированности Третича и его жителей! Я договорюсь с сотовой фирмой, чтобы они позвали меня просто так, независимо от предвыборного турне, и мой приезд удачно, совершенно случайно совпадет с тем, что здесь наконец будут проведены муниципальные выборы. Тогда-то мы и сходим на могилу этого твоего переводчика, скажем, что он был, не знаю, самым упорным борцом за благо своего острова, своего острова, маяком на пути Третича в двадцать первый век. А? Ну что, что ты хмуришься?
— Ничего… Ничего, просто размышляю над этой идеей.
— Тогда поехали обедать.
— Спасибо, шеф. Я вас закину, а сам вернусь, чтобы объяснить все боснийцам, помочь им, и все остальное.
— Как хочешь.
— К тому же, мне нужно помочь Эли, это очень милая женщина, австралийская аборигенка. По вторникам и субботам мы с ней купаем старого Смеральдиця, потому что она не может в одиночку переместить его из инвалидного кресла в ванну, помыть его, вытереть и вернуть…
Премьер молча развернулся, быстро преодолел оставшиеся ступеньки и вышел на свежий воздух. В это время дня перед Зоадругой обычно еще не было никого, кроме двух-трех медлительных кошек. Теперь же вокруг длинного стола, под сенью распустившейся листвы бугенвиллей, собралось довольно много народу. С одной стороны сидела немногочисленная компания людей, прибывших с Синишей и премьером, а с другой, заняв свои обычные места, сражались в карты Анрико, Тома и Барзи. Рядом с ними густо столпилось еще человек двадцать островитян, которые делали вид, что их не интересует ничего на свете, кроме этой карточной партии. В тот момент, когда премьер вышел и остановился, глядя на эту картину, Анрико хлопнул ладонью по столу и хрипло зарычал на Тому:
— Цой кенса! Нахе кенсу!
Телохранители тут же вскочили из-за стола и потянулись во внутренние карманы своих курток. Синиша жестом успокоил их, а потом трижды хлопнул в ладоши:
— Трецицьуоне! Вуот воам шьор премьер, пиорвый воа всей истуории, цьто приехоал ноа Трециць!
Все, как один, повернули головы в сторону премьера и пробормотали «Бенарриватовать», потом продолжили делать вид, что сконцентрированы на том, как Тома тасует карты.
— Господа, — обратился к ним премьер, — к сожалению, данный мой визит очень короткий и носит лишь ознакомительный характер. Я и раньше слышал много хорошего о Третиче, но теперь я поистине впечатлен, поистине впечатлен. Ваш поверенный, господин Месняк, очень вас хвалит и уверяет меня, что ваше плодотворное сотрудничество скоро принесет пользу обеим сторонам, но в первую очередь — пользу этому великолепному острову. Продолжайте в том же духе, мы вас полностью в этом поддерживаем: и правительство Республики Хорватии, и я лично. Через несколько недель я планирую приехать вновь, чтобы пообщаться с вами в том формате, в котором мне бы этого очень хотелось, и обещаю вам, что мы так и сделаем. Сейчас, как я уже сказал, мне, к сожалению, нужно уезжать. Спасибо вам большое и, повторяю, продолжайте в том же духе, в том же духе. До скорого свидания.
Третичане все вместе молча кивнули и вновь напряженно склонились над игроками. Премьер посмотрел на Звонко и слегка качнул головой, после чего обратился к Селиму:
— Синиша тебе все расскажет, до завтра.
— Идите домой и начинайте собирать вещи, — шепнул поверенный Селиму и Зехре. — Завтра вы поедете с ним, а он сделает вам документы и отправит вас, куда захотите. А теперь давайте домой: я приду через часа два-три.
— Щайтан возьми, скажи, щто ты нас не разыгрывайщь! — обрадовался Селим.
— Не разыгрываю, мы наверху обо всем договорились.
— А могу я сперва сходить к Тони на могилк? — тихо спросила Зехра.
* * *
— Дамы вперед, — сказал премьер и предложил Жельке первой забраться на «Аделину». — Мы с Мирко хотим еще немного насладиться этим островом жутких историй.
Звонко вновь деликатно ушел на нос катера, а Желька осталась рядом со штурвалом, напротив Синиши.
— Давай не очень быстро, — сказала она, когда лодка тронулась. — Сорри, я так ошибалась на твой счет. Я думала, что ты жаришь островитянок, а ты жаришь босниек.
Синиша молча увеличил ход.
— Я серьезно, давай помедленнее, мне кажется, я должна тебе кое о чем рассказать… Я имею в виду, что раз уж ты возвращаешься, то должен знать, куда ты, собственно, возвращаешься.
— Да? И куда же?
— Вся эта ерунда с выборами — они разыгрывают ее вместе с Цици. Это все спектакль, причем очень дешевый. Они смекнули, что откусили больше, чем смогут проглотить за четыре года, из-за чего могут запросто просрать следующие выборы. Неисполненные обещания и прочая фигня. А если просрут, то приватизацию будет заканчивать кто-то другой, а не они, прикидываешь? А кому в таком случае достанутся их проценты?
Синиша уменьшил ход до минимума.
— Тогда они договорились, что Цици будет принципиально шантажировать правительство, — продолжала Желька, — чтобы форсировать проведение внеочередных выборов сейчас, два с половиной года спустя. Мы получим много голосов, так как мы все-таки запустили маховик: типа, мы движемся вперед, но нас тормозят клоуны в собственных рядах, вернее, партнеры по коалиции.
— А Цици, конечно, за свою принципиальность тоже в обиде не останется?
— Да. И ему неважно, будет это десять, семь или двенадцать с половиной процентов. Главное, что он и еще два-три его суслика останутся в игре, остальные — расходный материал. Мы все еще не можем составить правительство в одиночку, поэтому после выборов будет организована трогательная примирительная встреча: ах, все это было одно большое недоразумение, все друг другу всё простили. Смекаешь? Они сейчас просто продлевают свой первый мандат.
— Шесть с половиной лет вместо четырех. А за это время…
— Точно. Башка у тебя еще варит, как ни странно. За это время уже наверняка появятся какие-нибудь позитивные результаты, с которыми можно будет пойти на следующие выборы и постараться выцарапать еще четыре года.
— Пес бы их подрал… — сказал Синиша. — Ты абсолютно уверена в том, о чем мне только что рассказала?
— Звонко! — крикнула Желька