Я фыркнул, набрав полный рот пиццы.
– Эта штука ужасно редкая, даже в наших кругах. Никто, пораженный таким туманом, не помнит об этом совсем ничего. Но вы посмотрите завтра утром в газетах. Десять против одного, после того, как мы отчалили, туда приехали аварийные службы, погасили пожары, вывели из здания толпу обалдевшей публики, а потом дали всему официальную оценку: утечка газа.
– И все равно бред какой-то. Там ведь не будет никаких доказательств: ни прохудившейся газовой магистрали, ни огня…
Я продолжал усердно работать челюстями.
– Смотри на вещи реально, Билли, – посоветовал я. – Ты думаешь, публика отнесется к городским властям серьезно, если те скажут им: «Мы не знаем, что произошло с этими людьми, мы не знаем, что явилось причиной всех этих разрушений, мы не знаем, почему никто не видел и не слышал ничего, и мы не знаем, что означают эти сообщения о перестрелке в районе торгового центра»? Черта с два. Кого-нибудь придется обвинить в некомпетентности, отправить в отставку… Кому это нужно? В общем, утечка газа.
– Но это же глупо!
– Такова жизнь. Меньше всего двадцать первому веку хочется признаваться в том, что ему, возможно, известно еще не все, – я открыл банку колы и сделал большой глоток. – Как нога, Мёрф?
– А как ты думаешь? – отозвалась Мёрфи, деликатно удержавшись от слишком уж резких эпитетов в мой адрес. – Болит.
Джорджия оторвалась от ноги Мёрфи и покачала головой. Она была чуть не на фут выше Билли и заплетала волосы в тугую косу, от чего ее черты казались еще резче.
– С ушибами и царапинами ничего страшного, но вот коленка мне не нравится. Вам стоит показаться с ней настоящему врачу, лейтенант Мёрфи.
– Кэррин, – сказала Мёрфи. – Всякий, кто вытирает мою кровь, может звать меня Кэррин. – Я кинул ей банку колы, и она поймала ее. – Кроме тебя, Дрезден. Ты что меня, на диету сажаешь?
Я положил на бумажную тарелку несколько кусков пиццы и передал ей.
– Ладно, живи пока.
– Так вот, Кэррин, – кивнула Джорджия, сложив руки на груди. – Если не хотите платить потом двадцать пять тысяч за операцию и отходить от нее семь-восемь месяцев, вам нужно в больницу.
Мёрфи нахмурилась, но кивнула.
– Только дайте уж сначала поесть. Умираю с голода.
– Пойду, подгоню машину, – сказала Джорджия и повернулась к Билли. – Проследи, чтобы на ногу не приходилось веса, когда вы будете спускать ее. И держите ее вытянутой.
– Понял, – сказал Билли. – Фил, Грег. Возьмите это одеяло. Сделаем из него носилки.
– Я не маленькая, – возмутилась Мёрфи. Я положил руку ей на плечо.
– Спокойнее, – негромко сказал я. – Ребята знают, что делают.
– Я тоже.
– Ты ранена, Мёрф, – возразил я. – Будь ты одним из своих подчиненных, ты бы приказала себе заткнуться и не создавать лишние проблемы.
Мёрфи испепелила меня взглядом, но промолчала, поскольку рот ее был занят большим куском пиццы.
– Угу, – кивнула она, прожевав. – Я знаю. Просто терпеть не могу оставаться не у дел.
Я только хмыкнул.
– Чего собираешься делать дальше? – спросила она.
Я покачал головой.
– Допить колу. Дальше этого пока не заглядываю.
– Ладно, Гарри, – вздохнула она. – Послушай, через часа три-четыре я буду дома. Покопаю еще – посмотрю, не найдется ли чего на Ллойда Слейта. Будет нужна информация или что еще, звони.
– Ты бы отдохнула, – посоветовал я.
Она опустила взгляд на свою ногу и раздраженно поморщилась. Колено распухло вдвое больше нормального.
– Похоже, у меня будет полно времени для этого.
Я снова неопределенно хмыкнул и отвел глаза.
– Эй, Гарри, – окликнула меня Мёрфи. Я не поднял взгляда, так что она вздохнула и продолжала. – В том, что со мной случилось, нет твоей вины. Я знала, чем рискую, и пошла на это.
– Тебя никто не обязывал.
– И не смог бы. Просто мы живем в несовершенном мире, Дрезден. Это я на случай, если ты сам этого еще не понял, – она толкнула меня в ногу локтем. – И потом… Тебе повезло, что я там была. Насколько я понимаю, обула их именно я.
Боюсь, я не совсем совладал с улыбкой.
– Чего-чего? Что ты сделала?
– Обула, – повторила Мёрфи. – Обула кое-кого и надрала задницу. Я уложила вурдалачиху, и я же покрошила голову этого чертова дерева бензопилой. Да и огра покорябала. А что делал ты? Так, шкурку опалил. В общем, оказывал посильную помощь.
– Ну, да. Правда, я его еще сначала в бензине искупал.
Она снова фыркнула и впилась зубами в пиццу.
– Заткнись.
– Как скажешь.
– Три – ноль в пользу Мёрфи.
– Но ты же не одна все это провернула.
– Обула их я.
Я поднял руки вверх.
– Ладно, ладно. Ты… ты обула их, Мёрф.
Она фыркнула и чуть не поперхнулась колой.
– Тебе повезло, что я там была.
Я сжал ее плечо и кивнул.
– Да. Спасибо, Мёрф.
Мёрфи улыбнулась. Один из «Альфы» махнул нам рукой со своего наблюдательного пункта у окна.
– Машина ждет.
Билли и двое приятелей расстелили одеяло на полу и осторожно переложили Мёрфи на него. Она закатила глаза и стиснула зубы – даже осторожное движение причиняло ей боль.
– Звони, – сказала она.
– Обязательно.
– Смотри, осторожнее, Гарри, – она махнула рукой, и ее вынесли на лестницу.
Я взял себе еще пиццы, вежливо поболтал с кем-то из «Альфы» и смылся из переполненной гостиной на лоджию, закрыв за собой скользящую остекленную дверь. Единственным источником света служил здесь фонарь на стоянке, так что большая часть лоджии пряталась в тени. Ночь надвигалась со всех сторон, но даже так здесь казалось не так угнетающе тесно, как в комнате.
Я смотрел, как Билли и другие ребята из «Альфы» усаживают Мёрфи в микроавтобус, и тот выруливает на улицу. Потом сделалось так тихо, как только возможно в Чикаго. Слышалось только шипение шин по асфальту, прерываемое время от времени сиренами, гудками, скрежетом тормозов, лязгом и стрекотом одинокого сверчка в одном из соседних домов.
Я поставил бумажную тарелку на деревянные перила, зажмурился и сделал глубокий вдох, пытаясь прояснить голову.
– Десять центов, чтобы узнать, о чем вы думаете, – произнес негромкий женский голос.
От неожиданности я едва не свалился с лоджии. Я задел рукой бумажную тарелку, и пицца шлепнулась на асфальт внизу. Я резко обернулся и увидел Мерил, сидевшую на табуретке в дальнем, темном углу лоджии. Собственно, все ее крупное тело виднелось только сгустком темноты, в котором поблескивали отраженным светом глаза. Она проследила взглядом мою падающую тарелку и вздохнула.
– Простите.
– Не за что, – возразил я. – Просто я сегодня немного того, нервный.
Она кивнула.
– Я слушала.
Я кивнул в ответ и снова уставился в темноту. Некоторое время она молчала.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});