Читать интересную книгу Повести и рассказы - Павел Мухортов

— Стоп. Могу осчастливить, — выждав паузу, вставил Генка, — ты не живой труп, но ты отдаляешься от всего земного, забегая вперед или чуть–чуть отставая, а надо все–таки идти в ногу со временем. Ты ищешь лиходейства для того, по–моему, чтобы развеять тоску. А тоска именно от того, что отстаешь или уходишь вперед, и тебе скучно в дне сегодняшнем, так как ты его не разглядела. Ты ищешь лиходейства и, честно говоря, многое теряешь.

Генка говорил размеренно, стараясь точно выдержать свою мысль. Светлана же вела беседу темпераментно, живо.

— Ой, кабальеро! Мы его ищем? Лиходейства? И многое теряем? Ха! Мы ищем себя, смысл своего существования в этой жизни, ведь если она нам дана, значит смысл в ней есть. Согласна, теряем ми многое, но больше находим, ибо со временем мы становимся не только старше, но и опытнее, умнее. Судить о нашей мудрости или дурости предоставлено другим, — Светлана стеснительно, опять краем губ, улыбнулась, как бы извиняясь за повышенный тон.

— Тогда я безумец! Я не понимаю распутства ради опыта. По твоему, если девушка может переспать с одним сегодня, а завтра с другим за вознаграждение, она находит больше, чем теряет? Не в материальном, конечно, смысле, а в духовном, — Генка тоже поставил чашку. Он старался не спорить со Светланой, противоречить как можно меньше, давал ей высказаться. Когда она заканчивала, Генка вновь чуть подталкивал ее своим несогласием, говорить дальше.

— Ой, кабальеро! Не шали… не шали… Я не стану отвечать тебе на этот вопрос. Он глуп и не по существу, вернее нетактичен. А вот то, что ты — безумец, не скажу. Мы все безумцы, потому что еще никто не смог доказать, что такое ум. Ха! Если человек очень умен в одном направлении, то он полный профан в другом. И вообще, мы используем свой мозг на три процента. А я люблю безумных, потому что они способны сделать то, что не решится сделать и струсит расчетливый человек. И потому они нас ненавидят и боятся. И это делает меня еще выше и сильнее. Да, мы безумцы, и мы счастливы и ни в коем случае не несчастны. Тебе не стоит это доказывать. Ты такой же безумный, как и я. Ты все понял, я это вижу по твоим глазам.

Геннадий еле сдержал улыбку.

— Ты права, я насчет счастья. Счастье каждый понимает по–своему, — сказал Гайдар. Право понимания смысла этого слова остается за тобой, и за мной, и за каждым. Я с тобой согласен. А ты очень наблюдательный человек. Честно говоря, тебе можно позавидовать.

— Так–так, — Светлана спрятала улыбку, задумалась на мгновение. — Я люблю наблюдать за жизнью, за людьми. Этому меня научил Виктор. Мы, художники, должны мало говорить и много наблюдать, по мелочам познавать эту жизнь, чтобы донести ее в своем понимании для других, — как–то говорил он. Иначе ты не художник, а фотограф. Так он научил меня наблюдательности. И первое, что мне бросилось в глаза, это угрюмость и злость людей, мягко выражаясь, которые зажрались и которым нечего еще пожелать. Многие им завидуют, но они бедны. Загляни под их маску, счастливчиков, вроде Ходанича, как они пусты и несчастны. Но это в нашем понимании. В их же мире они почитаются, они неотразимы. А мне все же жаль их. Многие добряки пытаются им помочь, смотрят с сожалением, а на нас с удивлением. Называют безумцами. Ну и что же?! Я не обижаюсь и смеюсь им вслед, над их жалким и скучным прозябанием. Эти добряки — такое же зло, как Ходанич и Хомяков. И ты, Гена, иногда тоже бываешь добряком, но в тебе берет верх безумство. Помнишь у Горького? «Безумству храбрых поем мы песню».

Геннадий отчетливо помнил свой разговор с Ходаничем два с половиной года назад. У него неприятно защемило сердце: «Это был только разговор и не больше. А стоило больше…»

Светлана не унималась: — Везение, оно может уйти также внезапно, как и пришло. И не надо путать его со счастьем. Извини, тебе сейчас в чем–то не повезло, но ты сам в чем–то виноват.

Что б ни случилось,

Что б ни сталось

С тобой в нелегкие года,

Пусть обелит виски усталость,

душу опалит беда, —

Умей скрывать любую муку

И лишь себя во всем вини.

За горестной подачкой руку

С чужих порогов не тяни!

Поверь в себя — в тебя поверят,

Упрямо голову держи, —

Перед тобой раскроют двери

И стол накроют от души!

Это Марков. Хорошие стихи, не правда ли?

Геннадий закурил и кивнул головой, а Светлана не умолкала: — Будет счастье, будет и радость, придет когда–нибудь, должно придти везение. А чтобы не терять себя в этой жизни, надо иметь цель, знать к чему ты стремишься, чувствовать, что где–то, кому–то ну на твоя помощь. В этом человек обязан видеть свое счастье, призвание и смысл. У меня был момент, когда я потеряла веру в себя и надолго, но чтобы потом не позволить потерять ее другим. Возможно, с тобой было то же самое, что и со мной — желание уйти из жизни. Но мы не имеем права уходить из нее просто так, и я запрещаю это делать другим и тебе тоже, — Светлана так вжилась в свои идеи, что на последних словах тыкала в грудь Геннадия пальцем. Но в словах не было противного менторского тона, который не воспринимается никем, а наоборот, отталкивается, как можно дальше. Она говорила от души, прогоняя слова через сердце.

— Хочешь несколько цитат? Правда, у нас сегодня и так целый вечер цитат. Слушай внимательно и постарайся абстрагироваться: «Исчезнет цель жизни. Посмотрите в окно. Как уныл, отвратителен и безнадежен мир. Какая польза от исключительных способностей, если нет возможности применять их? Преступление скучно, существование скучно, ничего не осталось на Земле кроме скуки… Если будущее мое черно, то лучше думать о нем с холодным спокойствием, как подобает мужчине, а не расцвечивать его пустой игрой воображения». Это Конан Дойль… А вот Теодор Драйзер. «Слишком стремительно течение жизни. Сколько прекрасного, сколько ужасающего проносится мимо… мимо… непонятным, незамеченным в полноводном потоке. Для чего все это?! Для того чтобы…, — она замолчала, потом в раздумье прочитала врезавшиеся в память строки:

Имей терпенье и терпенье,

Пускай сплетутся кольца в жгут,

Когда до белого каленья

Недоброхоты дометут.

Ни слова, если ты мужчина,

Глотай, глотай обиды ком!

Вот так сплетается пружина,

Чтобы расправиться потом.

Мне также, как и тебе приходили в голову мысли из этих цитат, и я зарываюсь в книги с головой, ищу, ищу ответа на многие вопросы. Книги учат меня жизни, стихи — разбираться в чувствах.

Светлана уже чуть охрипла от беспрерывного потока слов, но не могла остановиться, ее мысли казалось, не будет конца.

— Вот так я и жила, так и живу. И без этого прожить не могу. А «грязь» — это так, без нее я смогу. Иногда скребутся кошки на душе, становится скучно и хочется смеяться, веселиться назло всем и себе тоже, вот тогда и попадешь опять в грязь для того, чтобы очистить себя от нее и вытащить себе подобных.

Музыка, танцы — это у меня в крови. Без этого тоже не могу. Я хочу пьянеть, потому что только в молодости можно опьянеть без вина, только не забывая о чести, — Светлана притихла. Но Генка молчал, чувствуя, что девушка еще не выговорилась и собирается с мыслями. Он опять закурил.

— Мужество, многие твердят, в тебе оно с избытком. Дудки! Мне его не хватает. Ой, кабальеро, ты думаешь я сильна. А я бываю иногда ужасно слабой, даже не могу удержать слез в присутствии других. И тогда становится по–настоящему страшно и стыдно, просто финиш, и я опять смеюсь над собой. А ведь я умею еще и плакать, не разучилась, значит, во мне осталось еще что–то женское, ведь в слабости женская сила. Тьфу, дьявол! Я совсем заговорилась и запуталась, а ты все слушаешь и не остановишь. У тебя вообще удивительная способность: ты любишь поболтать сам и в тоже время умеешь слушать. Обычно мужчины через десять секунд начинает перебивать и уже самостоятельно открывают Америку, выводят собственные законы. Не знаю с какой целью ты решил выслушать меня. Но не боюсь, если ты будешь смеяться. Я разрешаю. Спасибо Виктору. Он научил меня проходить сквозь смеющуюся толпу, так что осмеянной остается сама толпа. Ты как–то сказал, что я слишком откровенна с первым встречным. Нет уж! Во всяком случае, меня это не пугает. Один внутренний голос убеждает меня в том, что я, в конечном счете, не та, за кого себя выдаю. Ну что ж, другой, зато привык к обратному, а я ему не доверяю больше. Знаешь, мои подруги, когда им нужна помощь, обращаются ко мне за советом и поддержкой, а не к тому, у кого все правильно и гладко. К себе я всегда относилась с иронией. Нет, я не смеялась над собой, когда спотыкалась, глупый смех тоже может убить. А ты. Гена, по–моему, не любишь спотыкаться и поэтому летаешь. Только не забирайся слишком высоко. Иначе не удержишься, упадешь, и будет очень больно. К этому выводу я пришла после первых двух встреч. А первые впечатления — самые точные.