Читать интересную книгу В долине горячих источников - Лора Вальден

— Ты имеешь в виду нашу жизнь в Данидине? — нерешительно переспросила Абигайль.

Безжизненное лицо матери вспыхнуло, она сердито сверкнула глазами.

— Я думала, мы договорились никогда больше не говорить о Данидине, — проворчала она.

— Да, конечно, мы решили не говорить об этом, но ведь ты сама начала.

— Не обращай внимания на болтовню старой женщины!

Абигайль судорожно сглотнула. Если мама ведет себя так по отношению к ней, то страшно представить, что она творит с Аннабель.

— Мама, посмотри-ка, это пришло только что. — Она помахала письмом, которое держала в руке.

— Что это? — мрачно поинтересовалась Марианна.

— Письмо тебе!

— Читай! Надеюсь, что это от Оливии и что она наконец-то чувствует себя лучше. Уезжая после твоей свадьбы, она ужасно выглядела.

Абигайль снова вздохнула. Да, это была странная свадьба. Сначала Оливия ушла к себе в комнату с жуткой головной болью, а потом Дункан бегал повсюду в поисках Пайки. Но той нигде не было, и никто не знал, куда она делась. Ясно было одно: девушка забрала с собой вещи. После этого Марианна скисла и настояла на том, чтобы ее немедленно отнесли в спальню. Было совсем нелегко праздновать свадьбу в окружении подавленных родственников.

Абигайль сочла все это дурным знаком, но Патрик отнесся к происходящему со здоровым чувством юмора.

— Я бы сказал, что это неплохое предзнаменование для нашего брака, сокровище мое, — заявил он, когда она заговорила о матери. — Это просто доказательство того, что ты не самая капризная из Брэдли, как утверждают злые языки.

«Ах, как же я люблю этого человека! И жизнь с ним такая мирная!» — размышляла Абигайль. И совсем не скучная. Достаточно вспомнить о вечерах, когда они музицировали вместе или сбегали тайком на остров Мокоиа. Что касается его дочери Эмили, то тут тоже было немало сюрпризов.

— Золотко, ты уснула? Я хочу услышать, как дела у Оливии. Не испытывай мое терпение! Читай!

— Мама, это письмо не от Оливии. Оно от Пайки.

Марианна резко села на постели.

— От Пайки? Скорее! Читай! Чего ты ждешь? Я знала, что она не бросит меня просто так, на произвол судьбы. Наверняка это Аннабель виновата в том, что она сбежала тайком, как воровка.

— Мама, хватит. Что за чушь ты несешь? Аннабель не имеет к этому совершенно никакого отношения. Мы все знаем, что она растерялась из-за Дункана. Почему бы тебе наконец не оставить Аннабель в покое? Она тебе ничего не сделала! Если тебе обязательно нужен козел отпущения, можешь ради разнообразия снова выбрать меня.

С этими словами Абигайль вскочила со стула и воинственно встала у кровати матери, сердито сверкая глазами. Марианна высокомерно поджала губы.

— Да что ты об этом знаешь? У тебя ведь нет детей!

Абигайль незаметно вздрогнула.

Но Марианна, судя по всему, даже не заметила, какую бестактность допустила.

— Я знаю, что говорю. От твоей сестры одни несчастья. Она бросила свою дочь на произвол судьбы, когда началось извержение…

— Мама! Да прекрати же ты наконец! Аннабель не виновата в том, что началось извержение! — воскликнула Абигайль, но мать, казалось, не слышала ее.

— Я предвидела, что Лиззи умрет, если Аннабель бросит ее.

Абигайль содрогнулась.

— Когда мы были в «Гамильтон Касл», во время помолвки Оливии, ко мне подлетела летучая мышь, — продолжала Марианна. — И мне показалось, что меня коснулась смерть. А еще я услышала, как плачет оставленный матерью ребенок. В то время Элизабет еще даже не родилась. Но в день ее рождения я поняла: этот ребенок в опасности. С тех пор я не спускала с нее глаз и постоянно напоминала Аннабель, что она не имеет права оставлять своего ребенка одного. Но она все равно поступила по-своему, и теперь душа маленькой Элизабет плутает по моим снам и подает знаки, которые я не понимаю…

Заметив, что мать вот-вот готова расплакаться, молодая женщина решила, что лучше прекратить этот разговор.

— Мама, сделай одолжение, не говори об этом Аннабель! Слышишь? Так, а теперь я прочту тебе письмо Пайки, — произнесла она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно мягче. — Вот увидишь, Аннабель не виновата в том, что Пайка ушла. Равно как и в смерти своей дочери. В ту ночь она чувствовала себя плохо и не захотела будить малышку. Ее должна была привезти на следующий день ее подруга Мейбл.

— Но она не привезла.

— Мама! — возмутилась Абигайль и начала читать.

Милая Марианна!

Мне ужасно жаль, что пришлось бежать из Роторуа под покровом ночи. Все вы не заслужили этого. Особенно добрая миссис Паркер, которая относилась ко мне почти как к собственной дочери.

Абигайль специально умолкла и пристально посмотрела на мать.

Но та лишь махнула рукой и фыркнула:

— Дальше!

С моей стороны было некрасиво тайком уйти с праздника. Я надеюсь, что свадьба мисс Абигайль не сильно пострадала от этого. В тот вечер я поняла, что у моей любви к Дункану нет будущего, какой бы искренней она ни была. Нас всегда презирали бы, и однажды он возненавидел бы меня за то, что из-за этого брака ему пришлось столько всего выстрадать. В тот вечер у меня была единственная возможность покинуть Роторуа и я должна была ею воспользоваться. У меня все хорошо. Я прилежно учусь и много читаю. Надеюсь, Вы поймете, что я не могу сказать Вам, где нахожусь, поскольку не хочу, чтобы Вам пришлось лгать Дункану. Он не должен знать, где я живу. Я от всей души желаю ему найти себе хорошую жену в Окленде.

Я очень скучаю по Вам, миссис Паркер и ее мужу, а также по мисс Абигайль, то есть, я хотела сказать, миссис О’Доннел. И конечно же, по Руие, которой я тоже не могу сказать, где нахожусь, но прошу Вас передать им всем привет и заверить, что время, проведенное в Роторуа, до сих пор остается для меня самым счастливым в жизни. У вас я чувствовала себя как дома.

Пайка

Дочитав до конца, Абигайль украдкой смахнула слезинку. Поглядев на мать, она поняла, что та чувствует то же самое.

— Видишь, мама, — негромко произнесла Абигайль. — Это из-за любви к Дункану она решила уехать. Бедное дитя! И она недвусмысленно благодарит Аннабель. Не смей распространять злые сплетни о моей сестре. Пообещай мне это.

Абигайль умоляюще посмотрела на мать.

Марианна слабо кивнула.

— Ты обещаешь мне? — не отставала Абигайль.

Марианна снова кивнула.

— То есть ты больше не будешь обвинять Аннабель в том, что та выгнала из дома Пайку и бросила тогда свою дочь на произвол судьбы?

Женщина упрямо поджала губы.

— Ты обещаешь мне?

— Как тебе будет угодно!

Абигайль решила больше не настаивать. Кроме того, ей уже пора было уходить. Скоро из школы вернется Эмили, которую нужно покормить.

— Мама, теперь я буду приходить к тебе после обеда, потому что в школе требуется человек, который немного показал бы детям, что такое театр, и Патрик предложил мне этим заняться.

— Ты собираешься работать, будучи замужней женщиной? — резко переспросила Марианна.

— Разве ты не работала? — возразила ей дочь.

— Мне ничего другого не оставалось, но ведь твой учитель наверняка зарабатывает достаточно, чтобы прокормить семью.

— Это верно, мама, но мне было бы очень приятно поставить небольшую пьесу с маленькими сорванцами. Так, а теперь поспи немного. И не забудь, что ты обещала! Не осложняй без надобности жизнь Аннабель. Ты меня слышишь?

Марианна нахмурилась и повернулась к Абигайль спиной. Когда за дочерью закрылась дверь, она мрачно подумала: «Тот, кто бросает детей в беде, всегда будет чувствовать свою вину!»

Все равно никто не заставит ее относиться к Аннабель так же, как она относится к другим своим дочерям. Она одна знала, почему ее сердце никак не перехитрить.

И словно из затянутой туманом долины поднялись воспоминания о том, что она хотела забыть на протяжении всей жизни. Пелена забвения разорвалась надвое, и все всплыло перед ней, как будто было вчера.

Эспа, Гессен-Нассау, май 1855

Марианна Хайнрики, согнувшись, сидела перед жалкой хижиной на краю деревни. Кожа на правой руке кровоточила. Она поранилась о щепу, но это не должно было ее останавливать. Хотя больше всего на свете девушке хотелось забраться в кровать и встать только тогда, когда мама наконец-то вернется. При этом она прекрасно знала, что мать не вернется никогда. «Нельзя тратить время на это, — напомнила она себе. — Иначе я не сумею наделать достаточно метелок и вееров от мух, прежде чем за ними явится Якоб Зенгер».

Зенгер всегда лично навещал своих «веерщиц», как он называл девушек, работавших на него всю зиму, и раз в год собирал их поделки, которые продавал в Англии. По рынкам он не ездил. Этим занимались его люди. Благодаря своей торговле он заработал некоторое состояние и теперь нанимал на работу соотечественников. Несмотря на то что сам Зенгер был из бедной семьи, жалости он не знал. Если девушке не удавалось сделать заказанное количество, он вообще отказывался платить и находил других людей, готовых делать эту работу. Семьям, которых он тем самым лишал заработка, не оставалось ничего иного, кроме как продавать своих дочерей в качестве дешевой рабочей силы.