Через десять дней после получения футляра мастер заговорил. Теперь он был уверен, спокоен и собран. Трай вытащил из угла свою любимую трость – подарок самого адмирала Бэнро, – и сидел, утвердив руку на спине серебряного дельфина, ее набалдашника. Он говорил отрывисто и быстро, отдавая приказы. Злился, если его не понимали с первого раза или не успевали записать, – как можно тратить время теперь, когда оно дороже золотых монет! Весна угрожающе близка, а дело бестолково топчется на месте!
Начнут они с малой прогулочной шхуны – двухмачтовой, легкой и изящной, как рожденная жить в полете птица. Это удобно: можно опробовать чертежи в деле и привыкнуть к новому. Тем более, парусного шелка мало, а требуется его для таких кораблей несоизмеримо больше, чем для прежних. И, вопреки доверию к легендарному Ладимэ, парусный набор тоже требует проверки в деле. А еще – обучения команды с нуля, это уже очевидно.
Пригор перевел дух и хищно впился взглядом в туннра. Именно он должен убедить людей Риэла Тайрэ стать командой шхуны и молчать о деле до нужного момента.
Потом мастер вызвал Захру и стал требовать кормить его людей не просто сытно, но и вкусно, – чтоб с настроением работали. И пороть лентяев сильнее, не корыто строят! Обязаны понимать…
Имя для шхуны уже есть, о нем попросил сам Ладимэ. Хорошее имя. И есть лес в отменном состоянии, бесподобный шелк для парусов, а новые рангоут и такелаж – как по материалу, так в значительной мере и по устройству – уже завтра будут в работе. Мастера краснодеревщики сидят без дела и охотно возьмутся за внутреннее обустройство. Это будет роскошная шхуна, а не просто проба сил.
И пусть Бэнро наконец съест адмиральскую шляпу, коли нашел себе на беду такую неудачную поговорочку!
В середине июля Иган Бэнро выбрался в океан.
Проклятый дворец, гнусная политика, мерзкие отчеты советников о потерях от неурожая и опустошения торговых путей, – все осталось на берегу. Дела Архипелага были беспросветно плохи. Люди голодали, скот косили болезни, поля безнадежно замокли, погубив посеянное под зиму зерно, амбары с запасами выгорели дотла. Потрепанный флот нуждался в ремонте, а лучшие верфи лежали холодным пеплом.
И почти не осталось золота, того волшебного металла, который способен сделать невозможное возможным. Например, обеспечить доставку зерна с отложенной оплатой или хотя бы выторговать приемлемый по условиям заем под закупку материалов для ремонта портов. Правда, непонятным чудом порты северного Таира восстанавливались, кажется, без внешней помощи и поддержки. Но не могут же чудеса продолжаться вечно! Даже когда за ними отчетливо читается помощь туннров, у которых и собственные дела не больно-то хороши. Кормчий отправил старшего сына к их князю с благодарностью – и потрясенно узнал: туннров вызвала некая «глубоко уважаемая леди, которой у северных скал отказа быть не может». Она же привела в порядок порты и вышвырнула с его островов слизней Карна. Иган слушал сына потрясенно. Женщины, тем более посторонние, не управляют решениями князя Туннрёйз! И он с трудом может представить себе деньги, истраченные на организацию зимовки людей. Сам видел год назад: в указанных городах ничего не уцелело!
Он обязан посмотреть на порты снова и понять это чудо, и не только его. Говорят, на Таире с зимы постоянно живет какая-то девочка, чуть ли не снавь, и у них больше не болеет скот, люди тоже вполне благополучны. А еще там возмутительно чисто и безопасно, настолько, что с соседнего большого острова Кимиза и с иных малых, имена которых перечислять можно весьма долго, уезжают туда жить и работать, ведь теперь там всем находится дело. Непонятно! Еще невозможнее то, что порт Тамп уже начал прием кораблей. Хотя там выгорели все склады, все причалы. Это надо увидеть. Вот и плыл кормчий, радуясь ясной погоде – и все возрастающей удаленности хмурых советников.
Серебряный дельфин сиял, неизменно улыбаясь под бушпритом. Его настроение не зависело от политики и состояния казны. И пела измученная душа Игана, сейчас не кормчего и даже не князя, как зовут островных лордов в Карне, на берегу, а лишь капитана лучшего карвеля флота Архипелага. Трехмачтового, построенного по новейшему проекту мастера Трая, именуемого галеоном. Того самого, чье изображение украшает крупные золотые монеты… увы, почти исчезнувшие из обращения на островах.
Иган шел на юг, ветер благоприятствовал движению, низкое волнение радовало, солнышко любовалось синим флагманом и его опытной командой. Скоро пролив, а там и берега Таира. Единственное облачко на горизонте…
Не облачко.
Когда вахтенный доложил, непривычно заикаясь, что их стремительно достает неизвестная шхуна, капитан привычно бросил: «Я съем свою шляпу в позорный день явного проигрыша по скорости». Десять узлов при этом-то средненьком ветре, это вам не шутки! Вахтенный, зараза, его же средненький сынок, вот и правда – зар-раза, ехидно предложил для облегчения пищеварения соль, перец и ром. Неужели все так плохо? Иган вышел на мостик и задумчиво ощупал шляпу. Хорошо хоть кожаная, все не войлок жевать…
Шхуна, если можно так назвать незнакомый по всему своему виду корабль, летела, кажется, над самыми гребнями легких волн с северо-востока, при сложном боковом ветре, уверенно и легко. Немыслимо быстро: она делала никак не менее шестнадцати узлов!
Она вся была – немыслимая. В пятиярусной громаде прямых и довольно узких парусов, дополненных значительным по числу и косых, устройство и сама геометрия которых оказались с трудом понимаемы глазом. С диковинным стремительным и тонким силуэтом корпуса. Самое невероятное из чудес мира. Такое близкое!
Очнувшись, Иган заорал на своих бездельников и ротозеев, требуя убрать паруса, просигналить требование остановки для неизвестных и готовить спуск шлюпки. Шхуна с именем «Стриж» уже меняла курс и замедляла ход, даже и не дожидаясь указаний. Конечно, можно, и более того, необходимо по этикету, потребовать от незнакомцев посетить его карвель. Но тогда как он увидит вблизи, пощупает, ощутит сполна, поверит до конца в реальность бесподобной причины для поедания шляпы?
«Стриж» замер рядом с высоким и – Иган даже поморщился – неуклюжим бортом цвета индиго, маленький и восхитительный. А на его палубе стояла женщина, существо окончательно невозможное в океане. Рыжая, как все колдуньи из сказок, и такая же неправдоподобно красивая – видно и без подзорной трубы. Ее за талию обнимал типичный житель пустыни, смуглый и темноволосый. Да как могли они оказаться не там, в пустыне, а на лучшем в мире паруснике? Несколько исправляло ситуацию лишь присутствие мастера Пригора Трая, сухого и хищно нахохленного над своей неизменной тростью. Вот уж кого не спутать и издали! Иган уже без удивления принял присутствие племянника князя туннров. Его расстраивало лишь одно: сам он пока не на борту «Стрижа». Но это легко исправить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});