Читать интересную книгу Главное - вернуться - Александр Конторович

- Я, товарищ командир!

- Давай НП. НП? Как там фрицы? На дороге сидят? Много? С полсотни… Пускай сидят, лишь бы в нашу сторону не лазили, а то там сейчас наши «трофейщики» шуруют. Смотрите там…

- Товарищ командир! - это один из телефонистов.

- Чего тебе?

- Там Ковальчук пришел…

- Уже? Я только звонить ему собрался…

- А он не один пришел…

Я обернулся. Со стороны дороги подходил Ковальчук. Следом за ним шел незнакомый мне командир. Сопровождала его группа бойцов, человек шесть. И кто это к нам пожаловал? Я посмотрел на петлицы. Оба-на, полковой комиссар! Птица немалого полета… Ну что, ревизия прибыла?

- Здравия желаю, товарищ полковой комиссар! Командир 82-й отдельной армейской штрафной роты старшина Леонов!

- Вольно… старшина… Полковой комиссар Грушевский. Расскажите-ка мне, что тут у вас происходит…

- Разрешите, товарищ полковой комиссар? - я кивнул в сторону телефонистов, настороженно косящихся на нежданных визитеров. - Мне необходимо отдать распоряжения…

- Действуйте, - кивнул он головой. - Только побыстрее…

- Миронов! Запроси о потерях. Наших и противника. Доклады «трофейщиков» - немедленно сюда.

- Так точно! Сделаем, товарищ командир!

- Товарищ полковой комиссар…

- Член Военного совета! - вклинился в наш разговор один из сопровождающих.

- Извините! Я этого не знал…

- Продолжайте, старшина, - жестом руки отстранив своего спутника, сказал Грушевский. - Что здесь происходит?

- Выполняю приказ, полученный командиром роты, товарищ Член Военного совета! Не допустить прорыва противника на данном участке. Любой ценой!

- А где сам командир роты?

- Ранен и убыл в госпиталь. Перед этим он назначил меня исполнять его обязанности.

- Есть письменный приказ?

- Есть. Разрешите предъявить?

Видимо, этого полковой комиссар не ожидал.

- Ну… давайте, что там у вас…

- Прошу! - и я протянул ему лист бумаги, еще раз подивившись дальновидности Романова. - Копия приказа направлена в тот же день по команде. Вот также и копия донесения о происшедшем вчера бое.

- Так… - рассматривая документы, произнес комиссар. - Все по правилам… подпись, дата… Донесение тоже по форме составлено… ого! Тоже немало вы там накуролесили… А что, кроме вас, в роте не осталось командиров?

- Никак нет, остались! Старший лейтенант Городня и лейтенант Рокотов.

- Почему же капитан Романов назначил вас?

- За неисполнение приказа командира, повлекшее гибель вверенного подразделения, старший лейтенант Городня от занимаемой должности отстранен. Направлен в строй в качестве рядового бойца. Почему командир поручил исполнять его обязанности мне, а не лейтенанту Рокотову… - я развел руками.- Видимо, ему было виднее.

- И этот приказ у вас тоже есть…

- Так точно! Предъявить?

Комиссар замолчал. Заложил руки за спину и прошелся перед нами туда-сюда.

- Товарищ Член Военного совета! - Это Миронов. - Разрешите обратиться к командиру роты?

- Обращайтесь.

- Товарищ командир роты! Потерь среди личного состава не имеется. Легко ранен один боец. В строю пятьдесят четыре человека. Подсчет расхода боеприпасов ведется. Потери противника, по предварительной оценке, составляют более ста человек только убитыми, около сорока человек ранено и захвачено в плен. Оказание им медпомощи затруднено отсутствием у нас медикаментов и перевязочных средств. Уничтожено три танка, семь бронетранспортеров, шесть грузовиков, два артиллерийских орудия. Захвачено одно орудие со снарядами, шесть пулеметов и миномет. Подсчет трофеев продолжается.

- Пусть немцы себя сами и перевязывают! Нету у меня для них госпиталя! Небось бинты и вату и у себя отыщут. В ранцах пороются, там у них много чего есть…

- Так… Иди-ка сюда, старшина… - Грушевский взял меня за рукав и отвел в сторону. - А вы там стойте!

Тронувшиеся было за ним сопровождающие вернулись назад.

- Вот что, старшина… То, что я сейчас видел и слышал, убеждает меня в правильности твоих действий. Да еще и во вчерашнем рапорте командир роты тебя отметил с самой положительной стороны. Засаду сам придумал, или подсказал кто?

- Сам, товарищ…

- Комиссар. Так короче будет, а свои звания и должности мне и без тебя известны.

- Сам. Опыт есть, не первый день воюю.

- Как долго еще здесь держаться сможешь?

- Еще одну атаку выдержу точно. Если немцы применят авиацию - взорву мост, после чего отойдем в деревню. Может быть, еще одну атаку отобьем. Дальше все - кончимся. Народу у меня… сами все слышали…

- Что тебе нужно, чтобы продержаться тут два дня?

- Оружие есть, боеприпасы тоже пока имеем - немцы «подвезли». Людей мало. Артиллерии нет, минометов всего два. Про ПВО - вообще молчу… Еды, санитаров - тоже не помешало бы. Немцев этих теперь девать куда-то нужно…

- Угу… С ПВО ничем не помогу - нет. Артиллерия… ладно, подумаем. Людей пришлю, сколько смогу. Еды навалом, распоряжусь.

- Тогда, товарищ комиссар, попробую.

- Ты не пробуй! Ты продержись! Там, - ткнул он рукой в тыл. - Аэродром. На нем около тысячи раненых. Мы пробили коридор к своим, понемногу вывозим их. Авиация тоже старается изо всех сил. Но… сам понимаешь… тысяча человек… Коридор простреливается немцами, вывозить раненых мы можем только ночью. Или авиацией. Поэтому все ПВО, которое еще у нас осталось стянуто в район аэродрома и маршрута перелета транспортных самолетов. Сил свободных у меня нет, оборонять аэродром нечем. Немецким танкам отсюда до него - час ходу.

- Понял…

- То-то… - он повернулся к своей свите. - Тихомирова сюда! Бегом!

Один из сопровождающих сорвался с места и пулей понесся в тыл.

- Как тебя на роту поставили и почему, разбираться мне некогда. И незачем. Командир твой явно не спьяну так поступил. Значит, были у него основания для такого решения. Думаю я, что он тебя уж всяко получше меня знал. Громов! - обернулся он к своей свите.

- Я, товарищ член Военного совета!

- Заготовь приказ. Сформировать на базе 82-й отдельной армейской штрафной роты сводную группу под командованием старшины Леонова. Как тебя по батюшке?

- Александр Павлович.

- Леонова Александра Павловича. Дать ему право останавливать и присоединять к своей группе все выходящие из окружения или утратившие связь с командованием остатки воинских частей и отдельных бойцов. Группе поставлена задача - любой ценой предотвратить прорыв противника в район аэродрома у деревни Чалово. Приказываю сводной группе удерживать занимаемые позиции в течение двух суток. По истечении этого срока разрешаю отход на соединение с основными частями. Написал? Дай сюда, я подпишу.

- Товарищ комиссар…

- Что еще?

- Вы там указали про остатки частей… Но… у них ведь есть свое командование. Какие-нибудь командиры уцелели, не всех же повыбило?

- Ну, уцелели. И что?

- В нашей роте меня назначил командир, и это всем известно. А здесь… Скажет какой-нибудь капитан, мол, принимаю командование как старший по званию. А ты, старшина - вообще штрафник. Сиди и молчи.

- Что-то ты темнишь, старшина… Раньше тебя это не останавливало… Громов! Добавь в приказ. Снять Леонова с его поста или отстранить можно лишь по моему прямому указанию. Или это можно сделать приказом командира дивизии, то есть равного мне по занимаемой должности.

Он повернулся ко мне и взглядом указал следовать за ним. Мы подошли к телефонистам, все это время напряженно следившим за нами.

- И вот что я тебе скажу, старшина. Нет тут больше штрафников, понял? Своими действиями вчера и сегодня вы искупили свою вину перед нашей страной. Это м о е мнение, а оно, слава Богу, кое-чего стоит еще! Сегодня же, как приеду в штаб, поставлю этот вопрос перед членами Военного совета и перед прокурором. Думаю, что приказа долго ждать не придется…

- Товарищ член Военного Совета! - запыхавшийся штабной старший лейтенант вытянулся пред полковым комиссаром. - По вашему приказанию… прибыл…

- Значит, так, товарищ старший лейтенант. Я всесторонне и объективно изучил ваш рапорт. Произвел проверку обстоятельств, изложенных в нем. И полностью, своей властью, утверждаю в с е приказания старшины Леонова. Вопросы есть?

- Никак нет, товарищ член Военного Совета!

- И вот что я тебе скажу, старший лейтенант… - комиссар ухватил побагровевшего Тихомирова за пуговицу гимнастерки. - Ты, конечно же, не успокоишься. И писать станешь во все мыслимые и немыслимые инстанции. Пиши. Это ты можешь. Но запомни! Я, конечно, не Лев Захарович, но тоже могу обеспечить тебе затруднения с пищеварением и продолжением рода, аж до самого конца твоей жизни! Это ты понял?

Последние слова комиссар произнес так тихо, что их расслышал только Тихомиров и я.

После того, как Тихомиров скрылся из виду, комиссар повернулся ко мне.