здесь?
— Ты цел? — Голос у Лизы звенел, сама она была на пределе. В поисках ответа встретилась с Борькой взглядом. Как же она любила эти глаза! И его самого, от взъерошенной макушки до ног, с вцепившейся в них девчонкой.
— Я делал что мог, — сказал Борьке Антон, стоящий у Лизы за спиной. Потеснив его, мимо проскочили парни в камуфляже. Под их напором Лиза вынужденно шагнула внутрь. И почти сразу привалилась спиной к стене. Не в силах больше сдерживаться, закрыла руками лицо, судорожно вздохнула.
— Машунька, пусти! — под возню на полу и вопли Краба с Витьком Борька высвободился из детских ручонок, подскочил к Лизе и обнял: — Ну все, все позади! Успокойся! Вот почему я и хотел, чтобы ты была отсюда подальше… фурия ты моя ненаглядная.
— А ты?! Гад нервотрепный! — от переполняющих Лизу эмоций слезы застилали ей глаза, и в то же время она улыбалась мужу. — Да я бы тебя… — не договорив, она уткнулась Борьке в грудь, вдыхая такой родной запах его тела. Любимый! Живой! Рядом! Ну вот что бы она с ним сделала?! Кроме того, чтобы обнять в безумном порыве? Он ни слова не сказал, а только замер, когда она задела рукой его больной бок. Лиза сама опомнилась, поспешно разжала руки: — Прости!
— Все нормально, — он подмигнул ей. — Я жив. Пожар… — Борька взглянул на окно, — почти потушен. Соседи в непонятках, но, вон, получают объяснения от органов и успокаиваются. Злодеи пойманы. Сейчас их уведут, и немножко отдохнем.
— Пойманы, да не все, — заметила Лиза, провожая взглядом уводимую парочку.
— Все, Лизок, скоро будут все, — заверил Борька. — Это лишь дело времени. Сейчас Хохлатов рванет к своему сейфу. И если сразу не позовет с собой своих, так сказать, сотоварищей, то уж после того, как ничего на этом месте не сможет найти, обязательно с ними свяжется. Он паникер. А опознавательный знак над сейфом я передвинул. И вот когда они там соберутся, все, ну, или почти все, вот тут-то их и возьмут, тепленькими. При других обстоятельствах у следаков на это, возможно, не один бы месяц ушел, если бы что-то вообще получилось.
— Не знаю, что там за сейф и куда этого Хохлатова понесло, но тут, кроме него, еще и Танечка твоя куда-то свинтила, — ехидно сообщила Лиза. Потом уточнила, вспомнив немаловажную деталь: — На единственной их машине.
— На единственной? — Борька усмехнулся. — Ну, тогда, раз Хохлатову не на чем выехать, он точно всю банду звонком соберет. Вернее, позвонит кому-то, а остальные уже сами подтянутся наверняка. Все, кто еще остался.
— Что за участники? И при чем тут Чернов с Татьяной? — не удержался от вопроса Антон. — Может, расскажешь, что вообще это было и как ты умудрился влипнуть по самые уши?
Недослушав, Борька развернулся на всхлип у себя за спиной. Машка так и стояла там, где он ее оставил. С несчастным видом, с запавшими глазами, плачущая почти беззвучно, но отчаянно.
— Ну вот, одна успокоилась, другая подхватила. — Смоляков присел перед девчушкой на корточки: — Машунь, успокойся. Пойдем, я тебя уложу. Ты же почти не спала! Спасительница ты моя, — он взял безропотную Машку на руки, бросил Антону с Лизой: — Я сейчас, — и скрылся в каморке.
Пробыл он там и в самом деле недолго. Вышел, закрыл за собой дверь в каморку, сказал:
— Все, уснула. Так что теперь давайте потише. Ей столько сегодня выпало! После того как я ее в первый раз уложил, она, оказывается, проснулась сразу, как только эти в дом ворвались. И сидела под дверью, дрожала и слушала, что здесь творится. До тех пор, пока не решила, что меня сейчас убьют. Тогда — откуда только смелость взялась! — она выскочила и даже Хохлатова за ногу укусила, — Борька грустно усмехнулся: — Заступалась, как могла.
Тут он пошатнулся, опустился на стул и виновато взглянул на Лизу:
— В общем, всем сегодня досталось. Лиз, ты мне таблетку из аптечки не принесешь? Вон она, на этажерке. Потом чайку бы заварить, и я вам коротенько расскажу, каким ветром меня сюда занесло. А потом — и вы мне, как вас угораздило сюда прикатить. Если успеете. А то скоро должен Петрович подъехать. Надеюсь, со свежими новостями. С теми, которых я еще не знаю. Ведь он у нас оказался центральным звеном в расследовании, и группу захвата это он сюда замутил. Короче, так было дело…
Петрович был уже в пути, так что приехал где-то на середине рассказа. С порога поинтересовался Борькиным самочувствием, потом доложил:
— Ждем известий, мне позвонят, — и сел дослушивать историю с остальными. Сообщил, услышав про Хохлатова: — Какая-то машина меня обогнала на въезде в поселок. Неслась как угорелая. Возможно, это приятели торопились забрать голубчика вместе с ключом.
— Ну-ну! — усмехнулся Борька. — Пусть поторопятся… навстречу судьбе.
— С Хохлатовым все понятно, — перебила его Лиза. — А вот где твоя Танечка? То ты с ней нянчился столько времени, то теперь и не вспоминаешь.
— Это теперь не моя забота, — вздохнул Смоляков. — Потому что Хохлатов, конечно, неплохая добыча, но не он был главной целью того спектакля, который тут пришлось разыграть. Гораздо важнее был главный зачинщик всего — Астроклон, втянувший подростков в игру. Но, как Петрович успел узнать, на Астроклона у следствия нет ничего, от слова «совсем». Ни единой улики! Поэтому остался только один шанс его поймать: заполучить тот комп, через который он все проворачивал. Вот где собраны все доказательства! Так что теперь, когда все рухнуло, Астроклону необходимо его уничтожить как можно скорее. Наверняка он сейчас летит к своему тайнику со всех ног… точнее, колес. Но ребята у них на хвосте и должны успеть предотвратить возле тайника порчу ценного оборудования. А там, возможно, и та самая наличка обнаружится, о которой Хохлатов страдал.
— Так все-таки это Чернов был главарем? Как-то не верится, туповат он для такого мероприятия, — покачал головой Антон.
— И правильно не верится. Потому что главной во всем этом была Татьяна. Вот уж гениальная артистка с незаурядным умом! Я сам не раз был готов купиться на ее игру. Только начал ее подозревать уже с самой первой встречи. Еще не зная, в чем именно, просто в нечистой игре. Началось с того, что я увидел Татьяну с Машкой на заднем сиденье машины, когда Хохлатов вез их в Терновку, и по одной этой картине сразу многое понял. Фишка в том, что женщина, которая в самом деле горячо любит свою дочь, да еще и опасается за нее, не сидела бы так отстраненно, словно она ребенку