отказалась! — кричит он, не сдержавшись и спускается ко мне.
— Так это я виновата?! Отказался бы от спора еще тогда, ясно? Или вообще бы не спорил на людей! Не приходило тебе такое в голову, а? Ты мне нравился, Макар. Потому что я верила в людей. И верила, что только влюбленные могут придумать свидание с глиной, приволочь в универ огромный букет роз и ходить по пятам! Но нет, благодаря тебе я знаю, что это не так! Спасибо за науку!
Не удерживаю слезы, и они льются из глаз, но их не видно за усилившимся дождем. Давно такого ливня не было.
— Я не знал, что ты такая. Не знал! Я хотел все уладить! Хотел, чтобы ты не узнала!
Макар подходит ко мне, пытается взять за руку, но я снова дарю ему лишь пощечину. Подарки меняются, правда? На День рождения — себя, сейчас вот — пощечины одна за другой.
Не знаю как, но ему удается меня поцеловать. Потом, позже я буду убеждать себя, что боролась. Только когда его губы касаются моих, я рвано выдохнув прижимаюсь к Ветрову всем телом. В последний раз.
Обезбашенно и до боли я отвечаю на поцелуй. Теряя в нем себя, наперед утоляя жажду, но даже это не позволяет стереть рвущуюся наружу обиду. Мы полностью промокли, однако холода я не чувствую. Мне жарко и больно. И сейчас я чувствую, как Гарви сменяет достигший пятого уровня опасности ураган Ирма. Она уносит не только мое рваное сердце, Ирма терзает душу, вырывая с корнем все самое лучшее и самое болезненное. Меня выворачивает от глубокой острой пытки, и я знаю, что я не смогу оправиться. Слишком сильно Ветер повредил мои крылья, рассеял Туман и унес мое сердце, затеряв его далеко-далеко отсюда. Может, вручив недостойному Попутному, а возможно просто швырнув океан подкормить акул.
Я даю себе секунду на осознание всего в этот самый миг со мной случившегося. Слезы перемешались с дождем, всхлипы с удовольствием. Я его, а он мой. Сейчас. Секунду до… До того, как Ирма настигла Гарви… До того, как…
— Никогда больше не приходи, Макар. Никогда, — сквозь пелену воды я смотрю на него. В последний раз в любимые голубые глаза, — Я никогда не прощу тебя.
— Ты моя, Арина. Моя и точка. Моя до конца.
Это последнее, что я слышу прежде, чем уйти. Убежать от желания, от части себя, оставив ту самую часть ему на хранение или на растерзание. Попутному или в океан акулам.
Он не залечит и не вылечит. Это пройдет когда-нибудь или забудется. Но с ним. Больше нет. Ни в этой жизни.
Но в голове, словно набатом «Моя до конца».