Чтобы не дразнить гусей, я отогнал «болид» в сторону, закатив на тротуар, в густую тень. И в окружившую трибуну толпу втесался, «каная» под опаленного солнцем бродягу в потрепанном шмотье. Пробираться к трибуне не стал – тем более, перед ней застыло несколько здоровяков, сцепив руки на причинных местах, точно футболисты в «стенке». Впрочем, и не требовалось.
Дарыговский агитатор вещал зычно и прямо сочился ядом, долбая по нескольким целям сразу. Язык ему подвесили неплохо, сведениями загрузили охватистыми, так что слушать оказалось забавно. Его бы на TV, дворовым обозревателем, – цены бы не было. Вообще я знавал таких: нескладных, сутуленьких, с детства копивших обиду на лучших, – им лишь дай, любого грязью зашлепают. По приказу, за плату, но и с удовольствием. А чем выше плевать, тем больше азарта (имею в виду, конечно, не высокий пост). Еще один из штата Мосек, подрядившийся лаять от имени слонов.
Вскоре митинг кончился, и толстяк, шустро ссыпавшись по ступеням, заспешил через толпу к лимузину. Тотчас и охранники пришли в движение, устремившись впереди него твердым клином. Не церемонясь, они принялись расталкивать и отворачивать всех, чтобы не глазели на лучезарного, тем более – не замышляли. А за меня один принялся очень активно, сразу зачислив в подозрительные. Ну, мы люди смирные, привыкли жлобам уступать дорогу – особенно, когда так настырно пихают в спину. Так бы ситуация и разрешилась ничем, если бы один из публики, коренастый налитой крепыш, вдруг не восстал, возмутившись обращением. И оказался он человеком действия.
Первый его противник и охнуть не успел, как полетел вверх тормашками. Мгновенно драчун переключился на второго и раскрутил его так же лихо, работая на опережение, подхватывая и направляя каждое движение, заморочив беднягу в несколько секунд. Реакция, техника – позавидуешь!.. Чего же он не торгует этим? Наверное, характер скверный, не терпит над собой никого.
Мой опекун дернулся было помочь, но теперь его придержал я, поймав в мертвый захват. Со стороны не заметно, а не шелохнуться.
– Ну подожди, – сказал дружески. – Интересно же: кто – кого. И красиво работает, а?
Конечно, присоединяться проще, чем затевать. Но и вторым быть еще почетно. Вот третьих не видать что-то – и ладно, обойдемся.
Мимо рванулся другой помощник. Я сунул наперерез подножку, и громила спикировал на асфальт, взревев: «Ё-ё!..» С руганью стал подниматься, угрожающе озираясь.
– Ты чего такой воинственный? – спросил я. – Колотили часто?
И, сдвинувшись вместе с опекуном, наступил сдвоенной тяжестью на стопу бедняги, исторгнув у него новый рев и вынудив обрушиться опять.
– И ноги тебя не слушают, – пожалел я. – Головку-то уже держишь?
У двух оставшихся сразу убавилось энтузиазма: силы-то уравнялись. Тем более, нас подпирала толпа, пока молчащая, но настроенная враждебно.
– Ломать ничего не будем? – спросил я у своего. – Только скажи!..
Он придушенно замычал, энергично замотал головой.
– Ну, как хочешь.
Я выпустил охранника, отпихнув прочь. Войдя в раж, коренастый драчун уже подступал к третьему противнику, но тот, вдруг сделавшись очень скромным, сторонился его, избегая резких движений. Четвертый и вовсе глядел в сторону, делая вид, будто ни при чем.
Вот теперь можно проявить смелость – из публики стали раздаваться голоса, быстро наливаясь силой и злостью. Но я опередил всех, подступив к оставшемуся без прикрытия говоруну.
– Скажи, – спросил, прихватив толстяка за грудки, – ну кто ты такой? Чего сторожить тебя, эдакую кучу?
Преданно улыбаясь, он хлопал распахнутыми глазками, похоже, готовый отвечать, как на духу, – уж лучше мне, чем тому неистовому. Но еще хуже – намного! – остаться наедине с раздраженной толпой. Вот этого не желаю даже своим врагам.
– Хочешь прокатиться? – повернулся я к своему нечаянному партнеру. – Хозяин приглашает.
– А то! – ответил он, нехотя оставляя свою несостоявшуюся жертву.
Хватка – как у бультерьера. Пес-убийца.
– Вот вы, парни, гуляйте, – велел я сторожевикам. – Толку от вас!.. Суеты, правда, много.
Из всей команды оставил в лимузине шофера – чтобы самому не отвлекаться на вождение. Следом за агитатором забрался в салон, подождал, пока напротив усядется мой напарник. Только теперь я смог разглядеть возмутителя спокойствия, вдруг опознав в нем знакомого.
– Надо же, какая внезапность! – сказал, усмехаясь. – Уж вам, барон, не пристало посещать такие сборища.
Фамилию, конечно, поминать не стал – не для сторонних ушей.
– Барон, – проворчал тот. – Бросьте, почтеннейший!.. Кого нынче волнуют титулы? Имею в виду настоящих людей.
– Но вы недурно маскируетесь – я с трудом узнал.
Действительно, его лицо умело меняться с волшебной легкостью, причем без всякого грима. Вот одежду пришлось сменить… впрочем, как и мне.
– И не узнали бы, когда бы эти идиоты не вздумали отделять агнцев от…
– …волков? – подсказал я.
– Ну, волк все же стайный зверь! А до тигра я не дотягиваю.
Что, еще один медведь? Из породы не очень крупных, зато проворных.
– Значит, и вы – одиночка. Случайно, не верите в судьбу? Занятно иной раз пересекаются пути.
– Кто говорил: «случайность – непознанная закономерность»? – Он наморщил лоб, пытаясь вспомнить. – Или я сам это придумал?
– Барон… э-э…
– Зовите меня Гарри, – быстро предложил драчун.
– Что будем делать, Гарри, с нашим поросёнком?
– Это не поросенок, – молвил он ласково. – Это откормленный кабан, вполне созревший идти под нож. Конечно, визгу будет!..
Пленник негодующе хрюкнул, но этим и ограничил свое участие в разговоре.
– А стоит ли пачкаться?
– Вы не любите свиней? – Барон хохотнул. – Да вы просто готовить их не умеете!
Видно, он уже принялся за обработку клиента – от такой веселости могло бросить в дрожь.
– Я не люблю визга.
– Ну-у, визжать-то он и без того горазд. Главная составляющая его выступлений, причем самая заразительная. Но кто же его на это дело подвинул?
– Дарыгов, конечно.
– А того кто?
– Думаете, не личная инициатива?
– Во всяком случае, не только. Тоже ведь способ направлять толпу, если не хватает легальных рычагов.
– Или натравлять? – уточнил я.
Гарри бросил на меня быстрый взгляд.
– Натравлять тоже, – подтвердил он. – «Народный гнев» – страшная штука. И если под общее жлобство подвести моральное обоснование…
– По-вашему, этим и занимается наш трибун?
Теперь он посмотрел на толстяка, пытавшегося поглубже втиснуться в угол и пыхтеть не так громко.
– А почему не дать ему высказаться самому? – сказал Гарри. – Пока не срезали язык на деликатес. Если хорошенько пропитать пряностями и подать с хреном да под майонезом… Вах!