«А что будет сейчас? – это я уже думал со страхом, поглощая третью салатницу с… эх, да без разницы, с чем! Главное, чтобы много. – Как бы не лопнуть… Или все-таки выпить вина?»
Честно говоря, я старался изо всех сил вести себя достойно и красиво. Удерживал в себе зверя, не давал ему затмить навыки интеллигентного, приличного человека. И был рад, что у меня это пусть и частично, но получалось. Чувствую, что меня в этом вопросе весьма и весьма выручили мои симбионты. Все-таки они у меня молодцы. Как-то особенно, совсем нетрадиционно подошли к переработке местной знаменитости.
А вот дядя Кабан, будучи в образе престарелого, опытного и прожженного слесаря, шокировал всех присутствующих. Бегал в туалет, раза в четыре чаще, чем я. Ел – раза в два больше. Пил – втройне. Ну и уже на втором часу нашей исторической трапезы стал масленым взглядом обводить присутствующих дам. А так как на самом деле ему было не семьдесят лет, как Назару Аверьяновичу, а сорок восемь, то и поглядывал осанистый дедок лишь на тех, кому за двадцать, но не более тридцати.
И в данном случае я забыл о пословице: «Хорошо смеется тот, кто смеется последним». Каюсь, хихикал над напарником по слесарному цеху:
– Ты что, в самом деле не сможешь удержаться от фривольных отношений? Ха-ха! Я вот насколько тебя моложе, а держу себя в стальном кулаке.
– Ладно, ладно, – прозвучало одно из редких нравоучений за сегодняшний ужин. – Лучше сразу признаться в своих слабостях, чем потом раскаиваться в своих глупостях! Эй, дружище! – Это он уже подскочившему метрдотелю. – А что у вас тут с отдельными комнатами?
– У нас такого нет, к огромному сожалению. Но сзади нашего здания есть иной вход, ведущий на второй этаж. Хозяйка, вдова Нюша, сдает по часам квартирку на любое время. Две комнаты, все удобства, две ванные комнаты. Договориться?
– Да. До утра. Вот деньги, хватит?
– Конечно! Что-нибудь еще?
– Ну, как тут у вас?.. – Дедуля воинственно обвел бородкой зал ресторана. – С доступными женщинами?
– Никак. Все наши посетительницы – дамы семейные, почтенные…
– Это вам за содействие! – и золотая монета незаметно легла на край стола.
Так же незаметно она исчезла.
– Попытаюсь переговорить, с кем надо. Сколько вам и какого возраста?
– Четверо. Две – не старше тридцати. Две – не старше двадцати. На всю ночь.
– Хорошо. Они вас будут ждать уже в квартире. Но рассчитываться с дамами будете сами.
– Несомненно! – расцвел старикашка в улыбке и тут же набросился на поданного запеченного в духовке гуся.
Переводить он мне ничего не стал, но я, как та наша люлька на монорельсе, уже стал улавливать чужой язык на эмоциональном фоне. И о многом догадался:
– Ты что, говорил о женщинах? И кто такая Нюша? – Ведь истинно русское имя!
– Не, она не по тем делам! – успокоил меня напарник, рискуя подавиться кусищем истекающего соком мяса. И ошарашил: – Мы у нее квартирку с другой стороны дома сняли, дабы переночевать было где.
– А-а-а…
– И бабы нас там уже через часик ждать будут. Я нам по две заказал, одна никак не выдержит.
– Да нет, благодарю, дядюшка! – жестко обозначил я свою позицию. – Ты уж как-нибудь сам их ублажай. Я и так усну.
Тот на минуту отвлекся от стола и посмотрел на меня с искренней жалостью:
– Эх, Бармалей, Бармалей! А еще и Дубровский! – После чего магистр совсем пал в моих глазах, опустившись до глупых пророчеств: – Вот придет к тебе нужда, вспомнишь родного дядю. На коленях будешь под дверью стоять, лбом биться и слезно каяться, а я еще и подумаю: поделиться с тобой излишними запасами или нет. Ну а пока… Приятного аппетита! – И вновь деловито предался обжорству.
Нет, я не ханжа какой-нибудь. Да и человек теперь холостой. Получил развод от Машки (слово императрицы больше весит, чем какие-то там бумажки из загса), все чин по чину. Но так меня бесит, когда меня ставят перед фактом и заявляют: «А куда ты денешься!» Вот не люблю я этого, страшно не люблю. И во мне вскипает, начинает бурлить раскаленной лавой дикий дух противоречия. Он орет и корчит рожи, обзывается, говорит ругательные слова нашим оппонентам. Ну и меня, конечно, дух взбадривает, растит мою силу воли, укрепляет уверенность в себе, лелеет чувство гордости и собственного достоинства и т. д. и т. п.
Короче, мой дух противоречия – он такой. Я с ним хорошо знаком.
Да и в тот момент нашего разговора я был уверен в себе на все сто:
«Продержусь, чего бы это мне ни стоило! Иль я, презренный, своим разумом не проконтролирую собственное тело? Тьфу! Раз плюнуть! И симбионты помогут. Они мне уже помогли: не выгляжу свиньей, до корыта дорвавшейся!.. Мм!.. А гусь и в самом деле превосходный! Надо еще одного заказать».
На ужин у нас ушло три с половиной часа и уж не знаю, сколько денег. Мой «дядюшка» сам расплачивался. У того же дружка-метрдотеля взял ключи от квартиры (где кровати стоят), и мы отправились на ночлег.
Но уже тогда мне поплохело. Не в том смысле, что стало тошнить, а гораздо хуже. Я вдруг с ужасом понял (или вспомнил?), что Машку-то я потерял! Возможно, что и навсегда потерял. И такое может быть, что сам навсегда в этом мире застряну. Сам! Без любимой, без желанной, без единственной!
И теперь совсем один лягу в холодную чужую постель… И умру от тоски!
Ну улице, правда, пришлось отвлечься и немножко поработать своими магическими умениями. Кабан чуть не задавил меня, напирая всем телом:
– Снимай с меня эту обманку! Хочу выглядеть нормальным мужчиной, а не старым перделем! Самим собой. Давай, давай!
Освободил его от чужой иллюзии. Да и сам свой нормальный вид приобрел. Правда, сразу в глаза бросилась наша совсем несвежая одежда, пыльная и даже порванная местами. Но сюртуки мы сняли, а все остальное я почистил двумя порциями «пошки».
На пороге дома нас встречала довольно симпатичная женщина лет двадцати пяти. И отнеслась она к нам вначале несколько с подозрением:
– А мне вас описали несколько иначе…
– Да мы это, мы! – Магистр потряс ключами перед отшатнувшимся личиком и оскалился, как очень, ну очень озабоченный мужлан: – Нюшенька? Хм! А ты дивно хороша! Приглашаю тебя на бокал вина!
И совсем уж вульгарно, проходя мимо, ущипнул хозяйку квартиры за упругое, соблазнительное, манящее бедро. Вдова взвизгнула и чуть не упала с крыльца. Тогда как я, словно истинный джентльмен, ловко ее подхватил, поставил на место и… ущипнул за второе бедро.
За что получил вполне справедливую пощечину и соответствующую характеристику:
– Хам! Мерзкий, свиноподобный хам! Оба хамы!
Мой «дядя» уже с хохотом поднимался по лестнице и восклицал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});