Баулин, Нырков и чекисты последовали за ним, тут же поскидали портупеи, куртки и фуражки на широкую лавку и расселись кто где, блаженно вытянув ноги.
Нырков устроился за боковым столом, достал из внутреннего кармана сложенную пополам тетрадку, карандаш и положил перед собой, как бы начиная чрезвычайное заседание. Мельком взглянул на Зубкова, занявшего свое председательское место, и неожиданно сказал ему:
— Я — Нырков. Усек?
Зубков кивнул и, сняв фуражку, положил ее на стол рядом с собой.
— Вопрос стоит один, — начал Нырков, нервно поглаживая лысину. — Идет банда. Количественный состав неясен, возможно, не больше сотни. Думаю, из тех, которые позавчера ушли от разгрома под Козловом. Кто их ведет — неизвестно. Так же, как их путь. Скорей всего, на Сосновку и Моршанск, в общем, к железной дороге, а может, и свернут где-нибудь в сторону. Они нас видели — это плохо. А что мы их видели и даже положили нескольких- это хорошо. Наша задача: остановить банду, не пропустить и, по возможности, уничтожить. Все. Какие у нас для этого есть силы? Давай, Баулин, доложи товарищам, о чем мы с тобой говорили.
Баулин встал, подтянул брюки, поправил очки на переносице.
— Я считаю, Илья Иваныч, надо Матвея позвать. Шлепикова-то нет, в Тамбове он, на конференции.
— Правильно. Зубков, распорядись.
— Второе, — продолжал Баулин. — Думаю срочно отрядить нарочных к соседям, продармейцев моих собрать и, может, даже у сосновских попросить подкрепления.
— Дело говоришь, согласен. Слышь, Зубков?
Зубков между тем поднялся, надел фуражку и подошел к окну.
— Ты чего там, Зубков? — Нырков повернулся к нему всем туловищем.
— Послать некого… за Матвеем, — недовольно пробурчал председатель.
— Так сам ступай! — Нырков грохнул кулаком по столу. — Сам давай, чтоб тебя!.. Мои хлопцы сутки с коня не слезали!
— Идет, — спокойно отозвался Зубков, не отрываясь от площади. — Вон он уже идет…
Нырков отвернулся и, глядя совершенно осоловелыми глазами на Баулина, помотал головой: ну и ну! Баулин в ответ обреченно пожал плечами.
Вошел кузнец, как был с утра — в фартуке. Его он тут же снял и кинул в угол. Склонил слегка голову.
— Тут уж слух по селу: власть прикатила, — он улыбнулся. — Вот зашел. Здравствуйте, товарищи.
Нырков привстал из-за стола и протянул ему ладонь, кузнец пожал ее.
— Садись, Матвей Захарыч, — сказал Баулин. — Неприятность у нас. Банда идет. Верстах в тридцати уже, думаю. Так что к вечеру ожидать гостей.
— Велика ли банда-то? — невозмутимо осведомился кузнец.
— По всему видать, сабель не меньше сотни.
— Многовато… — протянул кузнец. — Ну дак что ж делать? Надо… Я тута, товарищ Баулин, покуда с мужиками-то нашими беседу провел Оружию велел приготовить и чтоб по первому сигналу сюда. Верные мужики, ты их знаешь. Считай, два десятка наших. Да твоих бы собрать, да мы вот. Все сорок. По два бандюка на брата. Сдюжим, думаю, своими силами.
— Вот это да! Вот это ты молодец! — восхитился Баулин. — Когда ж успел-то? Как угадал?
— Да то не я угадал, — кузнец смущенно сграбастал в кулак бороду. — Тута один умный человек совет дал: чую, говорит, а сам как в воду глядел, вишь ты.
— Это кто ж такой? — вмешался Нырков.
— Да есть… — неохотно отозвался кузнец. — Вот товарищ Баулин знает его. Ждет он вас, товарищ Баулин.
Баулин с Нырковым переглянулись и понимающе кивнули друг другу.
— Вот закончим, — сказал Нырков, — и съездим.
— Я так считаю, — встрял Зубков, — что сперва надо допросить пленного беляка, бандитского лазутчика, а если не сознается, стенкой пригрозить. Заговорит.
— Где ж его взять? — хмыкнул Нырков и отвернулся, потеряв всякий интерес к Зубкову.
— А в чулане у меня сидит. Цельный день.
— В чулане? — подскочил Баулин. — Так что ж ты тянул? Давай его сюда!
Зубков снисходительно усмехнулся и вышел. Послышался скрежет засова, потом голос председателя: “Выходи, ваше благородие, давай, давай! И тут же в дверь, споткнувшись о порог, морщась и потирая глаза, вошел Сибирцев. Нырков мгновение глядел на него, потом перевел глаза на Зубкова, скользнул по присутствующим и сказал:
— Ну-ка, мужики, выйдите на улицу. А ты, Баулин, останься. И ты, Малышев. Ступайте гляньте, чтоб посторонних не было, а с беляком мы тут втроем поговорим.
Зубков, чекисты и Матвей Захарович вышли за дверь, плотно притворив ее.
Нырков, раскинув руки, бросился к Сибирцеву:
— Миша! Как же это тебя угораздило?
— Здоров, Илья! Да полегче, полегче ты… И что это вы все по больному норовите? — кисло улыбнулся Сибирцев. — Ты, что ль, Малышев? Живой?
— Я! — обрадовался Малышев и, гордый, обернулся к Баулину. — Признали!
Сибирцев машинально похлопал себя по карманам, на что Нырков немедленно отреагировал: добыл из кармана тужурки коробку папирос “Дебек” и коробку спичек. Сибирцев оценил подарок, подбросил на ладони спички.
— И за спички спасибо, а то этот гусак отобрал их у меня. Пожару боялся.
Баулин усмехнулся.
— Ну, так что у тебя, Миша? — спросил Нырков, когда Сибирцев закурил и сел на лавку.
— Обо мне потом. Что у вас?
— Плохо, — отрезал Нырков и помрачнел.
— Банду мы обогнали, Михаил Александрович, едва проскочили, — сказал Баулин. — Похоже, к ночи тут будет.
Сибирцев отложил папиросу.
— Так… Значит, идут… Ну, где решили встречать банду? Сколько их?
— Под сотню, — глядя в стол, пробурчал Нырков.
— Много. А у нас?
— Десятка четыре будет. Если моих успеем собрать, — ответил Баулин. — Нарочных надо срочно посылать в Рождественское и Глуховку. И в Сосновку за подкреплением. А, Илья Иваныч?
Нырков согласно кивнул.
— Погоди-ка, Баулин, — перебил Сибирцев. — Ты ж грандиозный митинг днями проводил. Сколько народу-то присутствовало? Полторы сотни. Сам писал? Сам. Почему же тогда сорок человек получается? Или ты отписку в уком давал?
— Ну зачем так, Михаил Александрович? Вы ж ситуацию знаете…
— Потому и говорю. Мне, например, Матвей Захарович другое сказывал. Что не отдадут мужики село бандитам. Драться будут. Только поднять их надо. Объяснить, что идут волки, которые никого не пощадят. Вот и откликнутся мужики. Или у тебя нет такой уверенности? Кстати, зря его не оставили, кузнеца-то. Знакомы мы с ним.
— В колокол бы ударить, — сказал Баулин, помолчав. — Вояки они, конечно, никудышные, однако миром такую пальбу поднять можно, черт испугается. А Матвею я объясню про вас. Он поймет.
— Вот и пора поднять народ, пока не поздно. На митинге надо выступить Матвею Захаровичу, тебе. А вот Зубков пусть не лезет. Похоже, не очень любят его здесь, больно он важный.