Мы были над Бременом, а он был на тысячу ярдов впереди. Это могло завести меня довольно далеко; я снова закрыл радиатор и полностью открыл дроссель. Мой "Гранд Чарльз" тут же отреагировал. Мы пролетели над первыми доками Весера.
Мы ревели между разбитыми вдребезги остатками большого моста с подвесной кабиной. По обеим сторонам поднимались обугленные груды складских помещений; огромные грузоподъемные краны и буровые вышки торчали вверх, словно черные скелеты.
Неожиданный залп снарядов зенитной артиллерии возник между "фокке-вульфом" и мной - кратковременные белые вспышки, смешанные с коричневыми снарядами, которые пролетали мимо с обеих сторон от меня. Затем присоединилась автоматическая зенитная артиллерия, и оранжевый отблеск трассирующих снарядов отражался в черной маслянистой воде, откуда показались перевернутые понтоны старых кораблей, словно огромные выброшенные на берег киты.
Я сосредоточился на том, чтобы не потерять из виду своего "фокке-вульфа" - к счастью, он вырисовывался тускнеющим отблеском в небе.
На мгновение зенитная артиллерия увеличила интенсивность. У меня за спиной раздался неожиданный звон - затем вдруг трассирующие снаряды исчезли. Немного подозрительно! Взгляд назад объяснил этот странный феномен: у меня на хвосте была шестерка "фокке-вульфов" в отличном ступенчатом построении выхлопные газы раскалены добела. Они преследовали меня с полностью открытым дросселем.
В один момент я разорвал металлическую нить, чтобы иметь возможность в случае "аварийной ситуации" - протолкнуть рычаг дросселя прямо вперед.
Впервые мне представился случай использовать технические преимущества аварийной ситуации на "темнеете". Эффект был удивительный и мгновенный. Самолет буквально прыгнул вперед с ревом, словно печь под давлением. Через несколько секунд мой индикатор воздушной скорости показывал, что я шел со скоростью 490 миль в час, что позволило мне быстро нагнать мою намеченную жертву и оставить ни с чем моих преследователей.
Я скоро сократил дистанцию до 200 ярдов. Хотя в этой темноте мой орудийный прицел ослеплял меня, я установил его вертикально посередине и выпустил две длинные очереди. "Фокке-вульф" закачался и упал на "брюхо" в болотистое поле, разбрызгивая потоки грязи. Он чудом не перевернулся. Не теряя времени, я вертикально поднялся к облакам и выпрямился, чтобы видеть других. Они исчезли в тени. Должно быть, повернули на 180° и оставили своего товарища на произвол судьбы. Я снова пролетел над "фокке-вульфом", которого сбил. Летчик хромал, волоча свой парашют, и имел ошеломленный вид. Я усеял остатки его машины снарядами, и они тут же загорелись. Это был уже второй!
Сейчас было очень темно. С двигателем, установленным на крейсерскую скорость (я должен был остудить его и уменьшить расход горючего), я медленно набрал высоту, держа курс на юг.
Прошли минуты. Я пытался выбрать заметный объект местности, когда мой двигатель резко заглох. Поток искр пронесся с обеих сторон кабины. С бьющимся сердцем я увидел, что пламя вновь показалось у меня под йогами. Жидкость намочила один из проводов, и образовалось короткое замыкание между педалями панели руля направления. Через кислородную маску к горлу подступил ядовитый дым.
В добавление к моему "комфорту" батарея союзников зенитной артиллерии воспользовалась возможностью открыть огонь и окружить меня десятком 76-миллиметровых снарядов.
Огонь мог усилиться, поэтому я решил уйти немедленно. Быстро проверил мои ремни, набрал высоту, чтобы быть в безопасности, и позвал Кенвея на помощь. К счастью, Кенвей сразу же ответил и указал мне курс на Рейн. После десяти тяжелых минут, в течение которых Кенвей охранял меня, словно беспокойная наседка, я наконец увидел два ряда светящихся точек, мигающих на земле. Белый свет Верей приближался, извиваясь. Наконец Рейн.
Должен ли я уходить? Должен ли я рисковать и садиться на "брюхо"?
Мой опыт 24 марта говорил мне, что я не должен рисковать. Но сильнее моей воли было инстинктивное нежелание бывалого летчика рискнуть своей машиной; я не собирался сбрасывать со счетов дружище "JF-E", которого я с такой любовью выбрал в Вармвеле.
Моя гидравлическая система определенно не работала - в трубах больше не было жидкости, и я не смог бы выпустить шасси. Крыло было изогнуто наполовину внутрь и наполовину наружу. Дезмонд, наконец, помог мне решиться, сообщив, что пожар усиливался, языки пламени зрительно становились больше. Помимо всего прочего, мой двигатель глох все чаще и чаще.
- Алло, Дезмонд, Филмстар ведущий вызывает, сейчас посадка.
Мой голос, вероятно, был не очень уверенным. Перед отключением связи я услышал, как Дезмонд шепотом пожелал мне удачи. Я выполнил очень прямой подход, достаточно быстрый, чтобы остался запас времени, сбросил капот кабины и посадил самолет прямо в середине освещенной взлетно-посадочной полосы.
Грохот... искры... толчки... тряска.
К моему великому удивлению, на этот раз все прошло удачно. После 30 ярдов скрежетания и подпрыгивания мой "темнеет" остановился в слегка изогнутом положении между двумя рядами огней. Тут же прибыли "скорая помощь" и пожарный механик, и я, не теряя времени, выпрыгнул из своего летающего змея.
Подошли мои летчики и посадили меня в джип. Я был удивлен, встретившись с двумя корреспондентами из Аэронавтики - Монтгомери и Чарльзом Брауном. Они были все еще бледны от пережитых эмоций. Вскоре они вернулись в бар, а я отправился делать свой доклад. Я начал рассказывать Хиггинсу, нашему эксперту по каналу связи, что удачно сложившиеся последние события заставили меня хорошо думать об армии. Самой комичной частью процедуры было сообщение вернувшегося первым Макинтайра о том, что он видел, как Гордон исчез в облаках, выбрасывая масло и дым. Фактически Гордону удалось каким-то образом вернуться. Он думал, что погиб я.
Таким образом, у всех нас троих был случай радоваться. Результат нашего путешествия: я разбил два "фокке-вульфа", еще один повредил Гордон. А наши самолеты - мой "темпест" и два других в категории В - были повреждены, но подлежали ремонту, который выполнит наш отдел технического обслуживания. Неплохой балансовый отчет.
В аду зенитной артиллерии
Немцы придумали новую оперативную тактику для своих самолетов-истребителей. Все их большие истребители стали довольно опасны с того времени, как наши войска пересекли Рейн, - их сильно бомбили. Люфтваффе уже не имело достаточно самолетов, чтобы позволить роскошь бесполезно уничтожать их на земле. Сейчас ягдгешвадеры и ябосы уже не имели определенных баз их воспроизводства.
Вдоль всего правого берега Эльбы, осуществляя план 1943 года относительно защиты рейха с воздуха, организация "Тодт" построила множество дополнительных аэродромов, созданных для осуществления защитных операций истребителей против крупномасштабных дневных рейдов американцев.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});