Джозеф отпустил ее. А что ему оставалось? Он же обещал ей свободу, если она выйдет за него. Если он принудит ее сейчас, то окажется тем самым тираном, которого она так боится приобрести в муже.
Очень медленно опустила Сидони руки, словно ей было невыносимо трудно отрываться от него. Слезы блестели в темных глазах, но голову она держала высоко, а спину – прямо.
– Отведи меня в Барстоу-холл, Джозеф.
Сидони не нужен был ключ, она могла проскользнуть в Барстоу-холл через кухню. В этот час слуги обычно собирались на чай. К ее удивлению, огромная кухня оказалась пуста. Она приготовила байку о своей поездке в Лондон, но слушать ее было некому. Не понадобились ей и отговорки о том, что один из городских друзей Роберты высадил ее у ворот, спеша по какому-то срочному делу.
Не встретила она никого из слуг и проходя по дому. Тишина была какой-то жутковатой, неестественной. Озноб пробежал по коже. Комнаты были холодными и темными.
– Эй?..
Единственным ответом было эхо от ее голоса. Что, бога ради, произошло в доме в ее отсутствие? Неужели Уильям уволил прислугу? Она знала, что дела у ее зятя плохи, но не предполагала, что настолько.
Она шла к своей комнате по коридору второго этажа, когда услышала глухой стук, донесшийся из классной комнаты наверху. От страха екнуло сердце. Неужели грабитель? Впрочем, брать в доме особо нечего. Уильям продал все ценное. То немногое, что оставалось после того, как отец Джозефа освободил дом незадолго до своей смерти.
Она тихонько поставила на пол саквояж и взяла надбитую глиняную вазу с пристенного столика. Если бы она была целой, Уильям уже давно продал бы ее.
Ступая на цыпочках, Сидони преодолела еще один лестничный пролет, осторожно приоткрыла дверь детской и подняла вазу над головой. Но тут же выронила ее от неожиданности.
– Роберта? – вскрикнула она под грохот разлетевшихся по полу глиняных черепков.
Сестра резко развернулась от битком набитых пыльных полок вдоль стены. У ног ее стояли два раскрытых саквояжа. Один был доверху набит игрушками, второй – пустой.
– Боже праведный, ты до смерти напугала меня. – Роберта бросилась вперед, наступая на осколки вазы, и обняла сестру. – Ты как? Я так волновалась за тебя.
Сидони обняла Роберту, почувствовав, как та напряжена и дрожит. В последнее время она постоянно была дерганой, но сегодняшняя дрожь превосходила ее обычную нервозность. Случилось что-то серьезное.
– Со мной все хорошо.
Роберта отодвинулась на расстояние вытянутых рук и, нахмурившись, окинула Сидони внимательным взглядом.
– Не слишком-то подходящий ответ для женщины, которая только что вернулась из логова чудовища.
– Он не чудовище.
– Он не обидел тебя?
Что сказать?
– Нет.
– Я так рада. Хотя с трудом в это верю. Непременно должна все услышать, но не сейчас. Сейчас ты должна помочь мне. – Роберта повернулась, схватила игрушки с полки и сунула их в пустую сумку.
Нехорошее предчувствие кольнуло Сидони, когда она наконец как следует разглядела Роберту. Сестра выглядела ужасно – вздернутой и неопрятной, тогда как леди Холбрук всегда появлялась на людях комильфо. Подол зеленого муслинового платья был в пыли, алебастровая щека испачкана, а прическа вот-вот развалится.
– Что, бога ради, ты делаешь? Где слуги?
Нетвердыми руками Роберта сунула треснувшую грифельную доску в пустой саквояж.
– Я отпустила их на вечер. Они доносчики и шпионы.
По привычке Сидони проверила, нет ли на Роберте следов побоев, но та, похоже, была невредима.
– С тобой все хорошо?
Избегая ее взгляда, Роберта схватила коробку с оловянными солдатиками и запихнула ее в сумку.
– Конечно. Ох ты Господи, ну почему это не влезает!
Сидони кинулась к сестре, схватила ее за руки и держала их до тех пор, пока не завладела безраздельно вниманием Роберты. Вблизи Сидони увидела слепую панику, охватившую ее.
– Что стряслось, Роберта? Что сделал Уильям?
Что, во имя всего святого, происходит? Быть может, Уильяму стало известно об ущербе, который ему нанес Джозеф? Неужели психическая неуравновешенность, о которой упоминал герцог в замке Крейвен, переросла в настоящее безумие?
Сидони видела, что Роберта слишком рассеяна, чтобы думать о чем-то, кроме сиюминутного. Страх перевешивал в ее сознании все, даже ту опасность, которой она подвергла Сидони, отослав в замок Крейвен.
– Сейчас мы не можем говорить. – Роберта выдернула свои руки из рук сестры. – Нам надо исчезнуть до приезда Уильяма.
– Ты уходишь от него?
Роберта продолжала швырять в сумку игрушки. Лопнувший крикетный мяч не попал в сумку и покатился по полу.
– Да.
Сидони была рада это слышать, хотя поневоле задалась вопросом, на что они с сестрой будут жить до января, когда она получит свое наследство?
– Но почему?
– Он – не человек, он – свинья.
– Ты знала, что он свинья всю свою замужнюю жизнь. Почему уходишь именно сейчас?
– Нет времени объяснять. – Страх в глазах Роберты рос как снежный ком. – Ради бога, помоги мне собрать вещи.
Сидони придала голосу твердости и попыталась успокоить сестру. За восемь бурных лет брака она ни разу не видела Роберту такой.
– Просто скажи мне, что происходит?
Роберта нервно взглянула поверх плеча Сидони, словно ожидая, что Уильям возникнет, как сказочное чудовище, чтобы сожрать свою жертву.
– Сидони, не дави на меня.
– Твое поведение кажется безумием. И для чего тебе детские игрушки?
Роберта вскользь взглянула на переполненные сумки.
– Не будь такой тупой, Сиодни. Мне же понадобятся деньги. Чума забери этого подлеца, он не оставил в доме ничего, что можно было бы продать. – Лицо ее прояснилось. – А в библиотеке ты не нашла ничего ценного?
Сидони покачала головой.
– Один лишь хлам. Что побудило тебя оставить Уильяма?
Роберта наконец перестала швырять игрушки и посмотрела на Сидони, в отчаянии заломив руки.
– Я проиграла в карты.
Сидони, которая еще не отошла от расставания с Джозефом, покачнулась. От ужаса закружилась голова. Не веря своим ушам, она прижала дрожащую руку к упавшему сердцу. Она была слишком потрясена, чтобы злиться, хотя все же разозлилась.
– Роберта, не может быть! После того как ты проиграла целое состояние мистеру Меррику?
К чести Роберты, надо сказать, что вид у нее был пристыженный, но она быстро затараторила, не дав Сидони высказать очередной упрек.
– Совсем немного, всего две сотни гиней в пикет лорду Маскеллу. Негодяй стал настаивать на оплате, а потом пригрозил рассказать все Уильяму.
«Ох, Роберта, только не это…»
Масштаб этого бедствия трудно было себе представить. Сидони полагала, что, едва избежав бесчестья с Джозефом, сестра остепенится, станет вести себя по-другому. Какой же наивной дурой она была! Роберта никогда не изменится. Она пристрастилась к азартным играм, как пьяница к выпивке.