меня проблем такого уровня, пора вернуться к обычным человеческим заботам.
Окна моего дома мягко сияли. Чон Мин притормозил у входа в сад – сколько раз такое уже происходило с нами?
– Увидимся, – бодро сказала я. – Езжай осторожно.
Я посмотрела вслед его машине, как уже делала не раз, предчувствуя что-то новое – новое начало.
Папа уже доехал. Он сидел в машине у обочины перед нашим домом, но не выходил. Я подошла к нему, стараясь не думать о главном, – хоть бы мой отец никогда в жизни не вспомнил, что занимался сексом со студенткой, которую потом нашли мертвой у подножия конфуцианского храма.
– А куда мы только что ездили? – пролепетал папа, глядя на меня. – Я что-то… Все так спуталось. Я выпил?
– Все хорошо, пап. Пойдем домой. Тебе надо поспать.
Мама выбежала нам навстречу и обняла. Я неподвижно приняла ее объятия. У меня не было сил им сопротивляться. Она говорила что-то про стихийное бедствие, а я думала: «Из-за тебя я чуть не умерла».
Мне хотелось порыдать в тишине, но сначала я помогла маме уложить замерзшего папу, положить ему в постель грелку, дать горячего чаю. Пока мы это делали, не смотреть на маму было легко.
Потом я зашла к себе в комнату, собиралась лечь – и увидела, что на моей кровати стоит маленькая коробочка. Кто ее оставил? Земля в облике моего отца, прежде чем уйти? Как я могла не заметить ее, когда одевалась вчера, чтобы ехать на поиски Чон Мина?
Я подошла к коробочке и открыла ее. Внутри были деревянные сережки – те самые, которые мастер Йемтео сделал для О Су Джи, несчастной невесты. Я осмотрела коробочку со всех сторон, отчаянно пытаясь найти подпись, объяснение, прощальную записку, но там ничего не было.
И вот тогда я упала на кровать и разрыдалась.
Когда я проснулась, мир казался новым. Я подошла к окну и долго смотрела на розы в саду. Потом спустилась на кухню, приготовила на завтрак рис, суп из водорослей и кофе. Пригласила родителей поесть со мной. Мама одевалась в своей гардеробной, папа лежал в кровати.
Мы сели за стол. Я внимательно вглядывалась в папу. Со вчерашнего вечера он заметно посвежел. Я только сейчас вспомнила, каким он был до больницы. За эти месяцы я так привыкла к его копанию в саду, улыбкам, неожиданно мудрым комментариям и шуточкам, что забыла, каким был настоящий папа, – рассеянным, не замечающим ничего вокруг, не особо-то внимательным к людям. Мне стало больно, когда я поняла, что остро скучаю по тому, кто оказался вовсе не моим отцом. Эта мысль была постыдной и оскорбительной, и я затолкала ее на самое дно своей души.
– Так мило, Юн Хи, – сказала мама, чтобы прервать наше тягостное молчание. – Твой отец вчера оставил на моем столе букет роз. Я пришла с работы, а он там. А теперь говорит, что не оставлял! Как думаешь, скромничает или от вчерашней прогулки под дождем все забыл?
«Просто это был не он», – подумала я, а вслух спросила:
– Зачем ты это сделала?
– Что? Допрашивала про розы?
– Нет. Предсказала мне, что я умру, если кого-нибудь полюблю.
До этой секунды я еще думала: «Вдруг Земля мне соврал?» Но мамин рот так дернулся, что все стало ясно. Не знаю уж, какое у меня было выражение лица, но мама не стала говорить ничего вроде: «Ну что ты, все это неправда» – и вместо этого спросила:
– Кто тебе сказал?
– Неважно. Зачем?
– Я же… – Она тихо выдохнула: – Я не думала, что ты примешь это так близко к сердцу. Но ты такая впечатлительная!
– Зачем ты это сделала?
Мама посмотрела на отца, который смущенно болтал ложкой в миске супа, встала и повела меня на улицу. Ага, не хочет, чтобы он слышал! Я уныло побрела вслед за ней. Мы остановились на дорожке среди роз – точно там, где мы вчера стояли с Гилем, одетым в ханбок и маску. Еще одна маленькая история, которой никто не узнает. Я же не скучаю по нему? Это было бы странно.
– Мы с твоим отцом познакомились в девяностом году, – сказала мама, засунув руки в карманы домашних штанов. – Я – девчонка из простой семьи, он – младший сын богачей. Они хотели, чтобы он поскорее нашел себе жену.
– К чему это все?
– Предсказательница бацзы рассчитала, что у него начинается новый жизненный такт, и его ждет удачный для женитьбы год. Якобы брак будет крепким, принесет и потомство, и деньги, и уважение. Он не особо тогда этим интересовался, был увлечен только музыкой. Предсказательница выбрала меня: я ходила к ней же погадать, смогу ли поступить в университет. Она изучила бацзы всех девушек, которые ходили к ней в то время, и предложила мне познакомиться с ним. Мы понравились друг другу и поженились.
– И что?
– Я бросила готовиться к университету. Семья твоего отца не хотела, чтобы я училась, у них ведь есть деньги. Я мечтала быть инженером, помогать своей деревне. – Она вздохнула и зябко обхватила себя за плечи. – Но моя семья была в восторге оттого, что я так удачно вышла замуж за богатого наследника. Что может быть лучше? А меня так пугала мысль целыми днями сидеть дома, что я решила стать предсказательницей. Я уже поняла, какую власть они имеют. Семья мужа во всем мне помогала, это уважаемое ремесло, и я добилась успеха. У меня острый ум, говорю же, хотела идти в университет. Всей семье нравится мой успех, мои плакаты с выступлений висят у свекрови на стене. Я хотела заработать собственные деньги и собственный престиж, вот и всё.
Она сделала широкий жест – видимо, показывала на свой кабинет в центре Андона. Я хмурилась, но ловила каждое слово: мама никогда мне этого не рассказывала, у нас было не очень-то принято делиться личным.
– Я-то тут при чем? – спросила я, когда она надолго замолчала.
– У нас долго не получалось завести ребенка, Юн. А когда ты родилась, ты была такая хилая! Но очень жизнерадостная.
Воспоминания смягчили ее лицо, и я почувствовала страшную ревность к той девочке, слабому ребенку, потому что нынешняя Юн Хи не способна была вызвать на лице матери такую улыбку. Улыбку вызывали только воспоминания о той, кем я уже не была.
– Семья твоего папы с детства готовилась выдать тебя замуж, папа всех сыновей коллег знал. Это были шутки, но все равно… Их слово всегда значило больше моего! Тебя точно выдали бы замуж очень молодой, как