Взглянув на его оживлённую физиономию, я подумала, что, возможно, обладаю чересчур развитым воображением. Накрутила себе всякого, любительница сказочек. Может, нет и не было никакого такого особенного интереса кроме корневого инстинктивного, возникающего у мужчин автоматически, без какого-либо участия головного мозга. Вспомнилась карикатура, увиденная в Интернете: пожилая дама, лежащая на кушетке психотерапевта, говорит: «Ах, доктор, с тех пор как вы доказали, что никакие таинственные незнакомцы меня не преследуют, жизнь стала такой скучной…»
Я невольно улыбнулась своим мыслям.
Кайлеан это заметил.
— Ну, наконец-то. Повеселели. А то я уж начал подозревать, что вам хочется здесь остаться.
— Нет, не хочется. Но всё равно немного грустно — мы столько здесь пережили и никогда больше не увидим этого странного места… Вы совсем-совсем ничего такого не испытываете?
— Если мне захочется ностальгировать, я предпочту делать это перед камином в своей башне, — невозмутимо ответил Кайлеан, устанавливая стул и кресло друг напротив друга. — А сейчас ещё рано. Садитесь. — Он указал мне на кресло, сам сел на стул.
Я повиновалась.
— Выступаем на рассвете, — значительно произнёс Кайлеан, и от этих слов мурашки паникующей толпой пробежали по спине. Я сглотнула слюну, чувствуя себя новобранцем, перед которым произносит речь прославленный маршал. — Без вас я вряд ли достиг бы нынешнего успеха, но теперь во имя безопасности всё буду делать я один. Ваше дело, Данимира Андреевна, чётко следовать правилам. Невыполнение этих правил может привести к катастрофе. Повторите.
— Выступаем на рассвете… — робко начала я.
Кайлеан нетерпеливо тряхнул головой, и я поспешно отчеканила:
— Невыполнение этих правил может привести к катастрофе.
— Так. — Он кивнул. — Перед тем как вступить в портал, я возьму вас за руку. Мы будем пересекать множество миров. Эти миры — побочные явления, отблеск нашей магии… поэтому кое-что может походить на сон… Вы только помните, что это не сон. Некоторые из этих миров необычны, многие необычны и опасны. Правило первое: не отпускайте мою руку ни при каких обстоятельствах. Что бы ни случилось. До самого конца. Отпустите только по моему приказу. Это понятно?
— Понятно. Не отпускать вашу руку, отпустить только по приказу.
Он снова удовлетворённо кивнул.
— Правило второе. Не произносить ни слова. Не отвлекать. Мне нужно будет полное сосредоточение. Что бы ни происходило, говорить буду я один.
— Мечты сбываются, да? — бормотнула я под нос.
Кайлеан подчёркнуто не обратил внимания на мою реплику и с нажимом повторил:
— Говорить можно только, если я дам разрешение. Понятно?
— Понятно. Молчать как рыба об лёд.
Он помедлил, затем осведомился:
— Речь идёт о той рыбе, что тонет в камне?
— Нет, это другая рыба. У нас их много. Некоторые не рыбы даже вовсе. Я поняла, Кайлеан Георгиевич. Молчать и говорить только по вашему приказу. А вы не могли бы пояснить, как всё будет? Ну, как-то более подробно.
— Подробностей я и сам не знаю. Переход через миры вслепую — всегда импровизация, а уж наш… Главное, что вам нужно знать: отпустите мою руку — навсегда затеряетесь в параллельностях. Заговорите некстати — пропадём оба… и ещё… скорей всего, иногда вам будет страшно. Это нормально, стесняться тут нечего. Бойтесь на здоровье, только держитесь за руку и молчите. Одного можете не опасаться — подземного огня. Это моя стихия. Вам просто надо будет мне довериться.
— Ваша стихия — подземный огонь? — с живостью переспросила я. — Это многое объясняет… в вашем характере, я имею в виду.
На это Кайлеан коротко ответил «да», и зрачки его словно в подтверждение на миг из чёрных стали красными. Но я отметила, что это уже не произвело на меня столь сильного впечатления, как раньше. У многих есть дурные привычки. Некоторые, например, ногти грызут, к этому, признаться, мне было бы сложнее привыкнуть.
— Теперь об одежде.
— Форма одежды — парадная?
— Параднее не бывает. Наденете то, что я вам подобрал тогда, сразу же после воплощения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мой крик «Не-е-ет!» наверняка был слышен во всех тех мирах, через которые мы собирались проходить.
— У нас что, пижамная вечеринка будет? — возмутилась я.
— Так надо. Эта одежда удобна и не стесняет движений. Мне не нужно, чтобы в самый неподходящий момент на вас лопнули брюки или произошло ещё что-нибудь в том же роде. Пледа на этот раз под рукой не окажется. Волосы подберите гладко, чтоб ничего не торчало. На ноги наденете…
— Валенки, — подсказала я в раздражении. — Чтоб поддержать ансамбль. Или, может быть, кирзовые сапоги сорок последнего размера? Я видела, они у нас есть.
Кайлеан закатил глаза и некоторое время смотрел в потолок. Его губы шевелились, кажется, он считал до ста.
Потом он вернулся и произнёс:
— Данимира Андреевна, вы красивы. Очень. Любому мужчине будет совершенно всё равно, во что вы одеты. Мне тоже. Всё? Довольны? Мы можем продолжать?
Я мысленно обругала себя за невольное легкомыслие. Кайлеан, похоже, решил, что таким образом я напрашивалась на комплимент.
— Простите, больше не буду.
Он продолжил:
— … Подготовьте ту обувь, в которой ходите дома, её надо зашнуровать. Это обязательно.
Дома я ходила в полукедах на резиновой подошве, они были найдены в той же корзине с мальчиковой одеждой. Шнурки я вытащила для удобства, но помнила, куда их положила, — на полку рядом с приветом из прошлой жизни — космическими «Джимми Чу».
— Кстати, — сообразила я. — Вы же обещали испепелить те розовые босоножки! Помните?
— Обещал — испепелю. Вечером. А вы обещали показать, как в них ходят.
Я замялась, потому что, когда обещала показать Кайлеану, как ходят в «Джимми Чу», в наших отношениях ещё не было оттенка нездорового интереса друг к другу. Я даже предполагала устроить для Кайлеана шутливое шоу в виде хождения по подиуму. Теперь же стало очевидно, что подобные шоу нам противопоказаны.
— Да чего там показывать. Ходят и ходят. Ну, покажу, конечно…
— Вечером, — сказал Кайлеан. — Когда завершу приготовления. Заодно проверю свой уровень. А пока можете собираться. Сувениров с собой не брать.
Если сувениров не брать, то чего тогда собираться?
— А-а… — сказала я. — Ну, ладно. Пойду поглажу рейтузы.
… Поздним вечером я надела любимые клетчатые брючки и розовые босоножки, вышла в коридор и встала у зеркала.
Да, эта обувь действительно была хороша… и ноги мои были хороши… и я сама… на мгновение в душе всколыхнулись позабытые приятные ощущения, когда хотелось носить невероятные наряды и поражать этими нарядами кого-то особенного… как же давно это было…
В коридор из библиотеки вышел Кайлеан, я в срочном порядке вернулась в реальность, сделав скучное лицо. Как бы ни хотелось мне поразить воображение принца Эрмитании, делать этого было нельзя ни в коем случае. Напротив, надо было ежечасно помнить, что мы ни в коем случае не мужчина и женщина, мы — товарищи по несчастью.
Чук и Гек, дельфин и русалка.
В общем, братья по оружию. А один брат по оружию не должен крутиться перед другим с тривиальной целью похвастаться ногами и прочими частями тела.
— Вот. — Я вяло потопталась на месте. — Как-то так. Ничего особенного.
— Одевайтесь, пойдём во двор. Накиньте полушубок, а эти… как их… не снимайте.
Я удивлённо воззрилась на него, но послушалась.
Мы вышли во двор.
На небе кружились звёздные водовороты, и я на миг задумалась — увижу ли я ещё когда-нибудь это сказочное зрелище?
Кайлеан, стоя на крыльце, вдруг странно сгорбился, приложил руки рупором ко рту и выдохнул. Волна колышущегося воздуха пробежала по снегу, обнажая полосу тёмного асфальта.
Полоса дошла до центра двора, и там вспыхнуло такое высокое пламя, что двенадцать месяцев, увидев этот костёр, умерли бы от зависти.
Кайлеан повернулся ко мне, его глаза опять тлели красным.