— Я на кухня занимаюсь обед. Я ничего не кушать, кроме то, что сама готовить. Вы слышите, ничего!
Стоя под лестницей, инспектор крикнул: «Мисс Симмонс!» И, не услышав ответа, пошел наверх.
Столкнулись они неожиданно. Джулия выходила из двери, за которой в глубине виднелась спиральная лесенка.
— Я была на чердаке, — сказала она. — Что случилось?
Инспектор Краддок объяснил.
— А, вы имеете в виду старые альбомы с фотографиями? Да, я прекрасно помню. Мы поставили их в большой шкаф в кабинете. Сейчас поищу.
Джулия спустилась на первый этаж и отворила дверь в кабинет. У окна стоял большой шкаф. Джулия открыла дверцу и выгребла кучу всякой всячины.
— Сколько же тут хлама! Старики никогда ничего не выбрасывают…
Инспектор присел на корточки и взял с нижней полки пару старинных альбомов.
— Эти?
— Да.
Мисс Блэклок тоже вошла в кабинет.
— Ах, вот куда мы их запихнули! А я не могла припомнить.
Краддок положил альбомы на стол и принялся перелистывать. Женщины в шляпах с большими прямыми полями, в юбках, суживавшихся книзу настолько, что трудно было ходить. Под снимками стояли аккуратные подписи, но чернила давно выцвели и были еле видны.
— Должно быть тут, — сказала мисс Блэклок. — Или на второй странице… А может, на третьей? Другой альбом появился позже, Соня уже вышла замуж и уехала, — она перевернула страницу. — Вот зде…
Она осеклась.
На странице было несколько пустых мест. Краддок склонился пониже, пытаясь разобрать размытую подпись: «Соня… я… Р.Г.» Чуть дальше было написано: «Соня и Белль на пляже». А на противоположном листе: «Пикник в Скейне».
Мисс Блэклок заглянула на следующую страницу. «Шарлотта, я, Соня, Р.Г.»
Краддок встал. Губы его сжались.
— Кто-то отклеил фотографии. И, по-моему, не так давно.
— Когда мы с вами смотрели альбом, фотографии были на месте. Правда, Джулия?
— Я смотрела не очень внимательно, меня в основном интересовали платья. Но похоже, вы правы, тетя Летти, пустых мест в альбоме не было.
Краддок посуровел еще больше.
— Кто-то, — сказал он, — изъял из альбома все фотокарточки Сони Гедлер.
Глава 18
Письма
— Простите, что снова вас беспокою, миссис Хаймес… — произнес Краддок.
— Ничего страшного, — процедила Филиппа.
— Может, лучше пройти в ту комнату?
— Куда? В кабинет? Но там страшный холод. В той комнате нет камина.
— Неважно. Я вас надолго не задержу. И потом, нас там вряд ли смогут подслушать.
— А что, разговор такой важный?
— Не для меня, миссис Хаймес. Для вас.
— Что вы имеете в виду?
— Вы утверждали, что вашего мужа убили на войне в Италии?
— Да. И что?
— А не проще ли было признаться, что он дезертировал?
Филиппа побледнела и стиснула руки:
— Вы до всего докапываетесь, да?
В голосе ее звучала горечь.
— Мы ждем от людей правды, — сухо ответил Краддок.
Она немного помолчала. Потом повторила:
— И что?
— Я вас не понимаю, миссис Хаймес.
— Что вы намерены делать? Растрезвоните на всех углах? Вам это нужно? Зачем? Во имя восстановления справедливости? Или из милосердия?
— А разве никто не знает?
— Здесь — никто. Гарри, — ее голос дрогнул, — мой сын тоже ни о чем не подозревает. И я не хочу, чтобы он знал!
— Позвольте вам заметить, миссис Хаймес, что вы поступаете неблагоразумно. Когда мальчик подрастет, по-моему, лучше сказать ему правду. Если он узнает от кого-то другого, ему будет еще тяжелее. Или вы всю жизнь собираетесь морочить ему голову, рассказывая сказки про отца, павшего смертью храбрых?
— Я не рассказываю. Неужели вы считаете меня законченной лгуньей?! Нет, мы с сыном вообще не говорим на эту тему. Его отец был… убит на войне. В конце концов, какая нам разница?!
— Но ваш муж жив?
— Может быть. Откуда мне знать?
— Когда вы его видели в последний раз, миссис Хаймес?
— Мы не виделись много лет, — поспешно ответила Филиппа.
— Точно? А может, все-таки виделись… недели две тому назад?
— На что вы намекаете?
— Я не поверил, что вы встречались в оранжерее с Руди Шерцем. Но показания Мици довольно убедительны. Поэтому напрашивается вывод, что мужчина, ради которого вы в то утро отпросились с работы, — это ваш муж.
— Я ни с кем не встречалась!
— Наверное, ему нужны были деньги и вы ему дали?
— Говорю вам, я с ним не виделась! И ни с кем в оранжерее не встречалась!
— Среди дезертиров частенько попадаются отъявленные головорезы. Они и ограбить могут, и налет совершить. И нередко у них есть пистолеты, привезенные из-за границы.
— Я понятия не имею, где сейчас мой муж. Мы не виделись много лет.
— Это ваше последнее слово, миссис Хаймес?
— Да, больше мне нечего вам сказать.
Краддок ушел от Филиппы злой и растерянный.
— Вот упрямая ослица! — сердито бурчал он себе под нос.
Он не сомневался, что Филиппа лгала, но переупрямить ее ему не удалось.
Разузнать бы побольше о бывшем капитане Хаймесе! Но сведений было — кот наплакал. Послужной список Хаймеса был плохим, но нельзя же на этом основании считать его преступником!
И уж во всяком случае, Хаймес никак не мог смазать дверь. Это сделал либо кто-то из домочадцев, либо человек посторонний, но тот, кто запросто вхож в «Литтл-Пэддокс».
Краддок в раздумье поглядел на лестницу, и вдруг ему стало интересно, что делала на чердаке Джулия. «Вообще-то чердак, — подумал он, — весьма неподходящее место для такой привереды. Зачем она туда полезла?»
Краддок быстро спустился на первый этаж. Вокруг не было ни души. Он открыл дверь, из которой вышла Джулия, и поднялся по узкой спиральной лестнице.
На чердаке стояли кованые сундуки, старые чемоданы, какая-то мебельная рухлядь… Стул со сломанной ножкой, разбитая фарфоровая лампа, разрозненные столовые сервизы. Краддок подошел к сундуку, открыл крышку. Одежда… Старомодные добротные женские платья. Наверно, их носили мисс Блэклок и ее покойная сестра.
Он заглянул в другой сундук. Шторы. Взял в руки кожаный портфель. Там хранились бумаги и письма. Старые письма, пожелтевшие от времени. На портфеле были вытеснены инициалы «ШЛБ». Судя по всему, он принадлежал Шарлотте, сестре Летиции. Краддок развернул взятое наугад письмо. Оно начиналось так:
«Дорогая Шарлотта!
Вчера Белль чувствовала себя лучше и смогла отправиться на пикник. Рэнделл Гедлер тоже устроил себе выходной. С созданием предприятия в Эсвогеле все отлично. Льготные акции выше нормы».
Пропустив все остальное, инспектор посмотрел на подпись: «Твоя любящая сестра Летиция».
Он взял другое письмо.
«Милая Шарлотта!
Я хочу, чтобы ты хоть иногда общалась с людьми. Знаешь, ты все преувеличиваешь. На такие недостатки, как у тебя, люди вообще не обращают внимания. Ты напрасно считаешь это уродством».
Краддок вспомнил, что Белль Гедлер тоже упоминала про какое-то уродство Шарлотты Блэклок. Да, она сказала, что из-за этого Летиции пришлось бросить работу и ухаживать за сестрой. Письма дышали нежностью и любовью к несчастной калеке. Летиция пространно описывала свою повседневную жизнь, рассказывала подробности, которые, по ее мнению, могли заинтересовать сестру. И Шарлотта тщательно хранила ее письма. А вдруг среди них окажутся и старые фотографии?
Краддок внезапно разволновался. Что, если разгадка таится именно здесь? Может, в письмах есть нечто, о чем сама Летиция Блэклок давно позабыла? Ведь письма — это беспристрастная картина прошлого, в них может оказаться ключ к разгадке тайны. Вдруг ему удастся с их помощью напасть на след убийцы? И… найти фотографии Сони Гедлер, о которых не знает тот, кто вынул их из альбома?
Инспектор Краддок аккуратно сложил письма, закрыл чемоданчик и пошел вниз.
Стоявшая внизу Летиция Блэклок воззрилась на него в полном изумлении.
— Так это вы были на чердаке? А я слышала шаги и не понимала, кто…
— Мисс Блэклок, я нашел на чердаке письма. Вы писали их Шарлотте много лет назад. Можно их взять?
Мисс Блэклок даже побагровела от возмущения:
— Взять? Но зачем? Какой вам от этого прок?
— Там могут быть снимки Сони Гедлер или описание ее характера, какие-нибудь намеки, эпизоды, которые помогут следствию.
— Но это частная переписка, инспектор!
— Знаю.
— А впрочем, вы все равно заберете… Наверно, у вас есть соответствующие полномочия. А если и нет, вы легко их получите. Ладно, берите! Забирайте! Но о Соне там почти ничего нет. Она вышла замуж и уехала всего через два года после того, как я начала работать у Рэнделла Гедлера.
— А вдруг? — упрямо повторил Краддок. — Вдруг что-нибудь есть? Надо попробовать. Уверяю вас, опасность очень реальна.