внедряется для порабощения населения России, — чтобы с детства разделились на масти воров, мужиков, опущенных. Руководят АУЕ серьезные дяди с наколками, прикрывает креатура преступного мира в полиции. Именно это объясняет то, что сходку из 50–60 подростков называют сходкой из 15–20. И ничего не сообщают о задержаниях. И участковый ломает дурака не знаю-не ведаю, всё в порядке»[527].
Кажется показательным повторяющееся подозрение, которому подвергаются органы, в компетентность которых, казалось бы, и входит мониторинг реального положения дел с «движением АУЕ» как социальной угрозой. Если представители этих органов делают слишком оптимистичные оценки происходящего, это вызывает сомнения со стороны «моральных предпринимателей» и публики; как следствие — попытки скорректировать оптимистичные оценки, повысить тревожность. Этому возможны два объяснения.
Во-первых, достаточно высокое общественное недоверие и местной власти, и правоохранительным органам. Согласно данным «Левада-центра» за сентябрь 2020 года, полиции полностью доверяют 36 %, не вполне доверяют 35 % и полностью не доверяют 21 % опрошенных россиян; для региональных (краевых, республиканских) органов власти эти показатели составляют 36, 36 и 21 %; для местных, городских, районных властей — 33, 35, 25 % соответственно[528]. Я затрудняюсь оценить, насколько высоки эти показатели доверия, но несомненно, что скептически настроенные граждане охотно верят в то, что власть скрывает негативную информацию о преступности и даже, возможно, покрывает сам криминалитет.
Во-вторых, представители власти — удобный объект для демонизации, распространение слухов является одной из форм критики власти, скрытого сопротивления ей[529]. Допуская, что власть или ее представители замалчивают реальное положение дел с подростковой преступностью, «моральные предприниматели» и публика создают увлекательный конспирологический сюжет для моральной паники. При этом местное руководство и правоохранительные органы переводятся в ряды «народных дьяволов», не противодействующих, а способствующих нагнетанию опасности.
Недоверие представителям власти, якобы выгораживающим «народных дьяволов», — общее место в функционировании конспирологических теорий: «Теории заговора часто наделяют некоторых агентов исключительными способностями — планировать, контролировать других, хранить секреты и так далее. Те, кто считает, что эти агенты обладают такими способностями, вряд ли будут уделять уважительное внимание разоблачителям, которые, в конце концов, могут быть агентами тех, кто несет ответственность за заговор в первую очередь. (…) Техника развенчания ложных (а также вредных) убеждений — предоставление достоверной публичной информации — ни в коем случае не работает для борьбы с конспирологическими теориями»[530].
В связи с этим стоит рассмотреть еще одно явление — сверхвысокий интерес публики к ситуациям, когда тематика АУЕ каким-то образом связана с правоохранительными органами. В качестве примеров приведем три резонансных случая.
1. Выше [главы II, V] неоднократно упоминался случай, произошедший в одном из ресторанов Тюмени 7 февраля 2020 года, когда на банкете, собравшем местных высокопоставленных силовиков, случайно зашедший гость произнес на камеру слова «Жизнь ворам! АУЕ!»[531]. Выложенная в Интернет запись собрала огромное число просмотров и вызвала скандал, несмотря на то что не содержала, собственно, ничего криминального (ситуация была явно случайной, выкрик шуточным, большинство присутствующих его даже не заметили).
2. Весной 2020 года девятнадцатилетняя певица под псевдонимом Раскольникова выпустила свою первую песню и клип на нее; песня была выполнена в стиле «шансон», а для создания имиджа певица наколола или нарисовала на ключицах «воровские звезды»[532]. Этот случай не получил бы информационного резонанса, если бы не связь девушки с правоохранительными органами — она учится на юридическом факультете («мечтает стать дознавателем»), замужем за сотрудником МВД. Также публиковались фото, где она позирует в полицейской форме (что, кстати, недопустимо для «воровских понятий»). В результате именно связь певицы с МВД стала пикантным нюансом, обеспечивающим интерес к ней — об этом говорят заголовки публикаций в СМИ, где девушку в разных вариантах называют «женой полицейского», причем в Интернете можно найти не менее двух десятков публикаций с такими заголовками. Иначе говоря, скандальность оказывается не в том, что девушка увлечена шансоном, а в том, что шансоном увлечена жена полицейского, студентка юридического факультета.
3. В 2015 году курсант Краснодарского университета МВД России Юрий О. нарисовал на своей груди «воровские звезды» и выложил снимок в своем Instagram. В конце 2018 года вокруг этого случая в Интернете разгорелся скандал, было довольно много публикаций в интернет-СМИ, «многие пользователи сети высказались о том, что это настоящая пропаганда АУЕ, о которой так часто в последнее время говорят»[533].
В высоком интересе интернет-пользователей к теме «АУЕ + правоохранительные органы» прослеживается как минимум три причины.
1. Как уже говорилось ранее [глава V, параграф VII.2], повышение общественной тревожности происходит в ситуациях, когда потенциальная опасность территориально и социально приближается к потребителям информации — тревожные новости начинают происходить не в далеких краях, а на соседней улице, опасность таится не среди неизвестных «чужих», а среди «своих». Так и здесь: приверженность к «движению АУЕ», оказывается, вышла за пределы тюрьмы и отдаленных депрессивных регионов, к ней склонны представители правоохранительных органов, которые, казалось бы, и должны защищать законопослушных граждан от криминала.
2. В повышенном внимании к теме проявляется недоверие к представителям власти, в том числе и правоохранительных органов. Информация об их связи с АУЕ воспринимается как легитимация этого недоверия. Примечательно, что сверхпопулярный ролик из Тюмени повествует не просто о представителях правоохранительных органов, но о довольно высоком руководстве силовых структур.
3. Как уже говорилось выше [главы IV, V], интерес публики к тем или иным новостным событиям обусловлен не только страхом и возмущением, но и их зрелищностью. Скандальные новости, связанные с криминализацией правоохранительных органов, интересны потребителям информации как шоу: ролик про крик «АУЕ!» в ресторане воспринимается как маленькая комедия из жизни, а инцидент с певицей Раскольниковой несет флер асоциального гламурного эротизма, курсант университета МВД тоже молод и привлекателен.
VII.8. «Движение АУЕ» и политический активизм
Одна из реалий современной российской жизни — политический активизм. Он существует, активно осмысляется общественным сознанием и вызывает реакцию государства. Исследования «Левада-центра» показали, что в 2017–2021 годах протестные настроения россиян достигли исторического максимума для последних двух десятилетий. В январе 2021 года 43 % россиян сказали, что в их населенных пунктах вполне возможны протестные выступления с экономическими требованиями, более высокие показатели можно было наблюдать только в 1996–1999 годах. В том же месяце о возможности политических выступлений заявили 45 %