розовело
Его лицо, и мускулы вздымались
Вдоль нежных рук. Твоей ли образ Фебы
Иль Феба моего? Нет, лучше твой!
Таким он был, когда пленил врага,
Так высоко он голову держал.
В тебе сильнее дикая краса:
Отец в тебе сияет весь, однако
И мать в тебе свирепая видна:
Суровость скифа в греческом обличье!
Когда б с отцом вступил ты в море Крита,
Тебе скорее б нить сплела сестра.
Тебя, сестра, сияющая в небе
Я призываю, – тот же случай здесь.
Одна семья сгубила двух сестер:
Тебя – отец, меня же – сын. Лежит,
Припав к твоим ногам, семьи царей
Нескверная, нетронутая отрасль,
Впервые изменившая себе
Лишь для тебя, унизившись до просьбы.
Иль скорбь, иль жизнь окончит этот день.
О, сжалься над влюбленной!
Ипполит
Царь богов,
Еще ты медлишь, видя преступленье?
Когда ж ты бросишь молнию рукой,
Коль и теперь сияет день? Пусть рухнет
Эфир и черной тучей скроет день.
И звезды, обратившись вспять, нарушат
Свой вечный бег! О ты, владыка звезд,
Сияющий Титан, ты видишь грех
Твоей семьи? О, потопи лучи,
Умчись во тьму. Богов и смертных царь,
Воспламени весь мир твоим перуном.
Ударь меня, пронзи меня, сожги
Огнем мгновенным. Я виновен, смерти
Достоин я. Я мачеху пленил.
Иль я один казался для тебя
Добычей подходящей? Вот награда
Суровости моей. Ты превзошла
Весь женский род злодейством, ты порочней,
Чем мать твоя, чудовище во чреве
Носившая. Она ведь осквернила
Себя лишь сладострастьем, и раскрыло
Таимый грех чудовище, на свет
Рожденное с природою двойною.
То чрево возрастило и тебя!
О, трижды и четырежды счастливы,
Кого сгубили ненависть и козни!
Отец, завидую тебе: ведь эта
Ужаснее и мачехи колхидской.
Федра
Сама я знаю рок моей семьи.
Стремимся мы к преступному. Но я
Собою не владею. За тобой
Последую и в море, и в огонь,
На кручи гор и в бурные потоки.
Куда б ты ни пошел, я повлекусь
Вослед тебе. Вторично, горделивый,
К твоим коленям припадаю.
Ипполит
Прочь!
Бесстыдными руками не касайся
До тела непорочного. Что это?
Она объятья мне раскрыла? Меч
Свершит над ней заслуженную казнь.
Я голову бесстыдную ее
За волосы схватил рукою левой
И запрокинул – никогда достойней
Не обагрялся кровью твой алтарь,
Богиня лунодержица!
Федра
Свершил,
О Ипполит, ты все мои желанья.
Что может быть желанней для меня,
Чем чистой умереть в твоих объятьях.
Ипполит
Уйди, живи, чтоб ни одной твоей
Я не исполнил просьбы. Этот меч,
Тобою оскверненный, прочь бросаю!
Какой меня омоет Танаис,
Какая Меотида? Сам великий
Отец не смоет целым океаном
Греха такого. О леса, о звери!
Кормилица. Федра
Кормилица
Раскрыто все. Чего ж еще нам медлить?
Припишем преступление ему
И сами обвиним в любви преступной.
Злодейство покрывается злодейством.
Когда боишься, то всего надежней
Идти вперед. Дерзнули ль мы на грех,
Иль сами были жертвами, какой
Свидетель знает? Дело было втайне.
Сюда, Афины! Верных слуг отряд,
Подайте помощь! Ипполит бесстыдный
Настаивает, смертью угрожает,
Грозит мечом царице чистой. Вот
Он убежал стремительно, и меч
Оставил в бегстве трепетном. Мы держим
Залог злодейства. Приведите в чувство
Несчастную! Растерзанные кудри
Пусть остаются знаками злодейства.
В покой ее внесите. Госпожа,
Очнись! Что грудь терзаешь, избегая
Смотреть в глаза? Намерение злое
Приносит стыд, а не несчастный случай.
Хор
Словно ураган, убежал он бурный,
И быстрей, чем Кор, прогонявший тучи,
И быстрей огня от звезды падучей,
Что, упав, влечет за собой по небу
След лучезарный.
Пусть сравнит молва, что дивится былям,
Всех былых веков красоту с тобою, —
Так же ты красой превосходишь смертных,
Как когда луна, оба рога сжавши,
Блещет во весь диск на померкшем небе
И плывет всю ночь в колеснице быстрой.
Рдеет в мраке лик непорочной Фебы,
Затмевает он свет от звезд далеких.
Словно Геспер ты, разносящий сумрак,
Вестник ночи, волн лишь струей омытый,
Но и темный мрак прогоняет ночи
Люцифер он же.
Ты, колеблющий тирс, Либер из Индии,
Вечно – юноша бог, с длинными кудрями,
Виноградным копьем тигров пугающий;
Увенчавший чело митрой восточной,
Ипполита тебе не победить кудрей.
Стишком много ты мнишь о красоте своей.
Ведь молва разнесла между людьми, кого
Федры нашей сестра Бромию предпочла.
Смертным всем красота – благо неверное.
Мало цвесть ей дано времени на земле,
Быстро падаешь ты на роковом пути.
Нет, скорей, чем луга, в пору весеннюю
Красовавшиеся, опустошает зной,
Нет, скорей, чем когда летний ярится жар
И коротких ночей быстро летят часы,
Увядают в полях лилии бледные, —
Упадают с главы кудри любезные,
И на нежных щеках вянет румяный цвет.
Да, уносит красу каждый протекший день.
Мимолетна краса: хрупкому кто, мудрец,
Благу верит когда? Пользуйся им, пока
Можно. Рушит тебя времени быстрый шаг,
Каждый будущий час хуже прошедшего.
Что в пустыню бежишь? Ведь красоте в глуши
Не укрыться от глаз: в роще глухой тебя
В час полдневный, когда солнце налит с небес,
Окружит, веселясь, страстных толпа наяд,
Любо им увлекать юношей в холод вод.
И дриады лесов твой потревожат сон,
Что привыкли в горах гнаться за панами.
Иль, со звездных небес обозревая мир,
Заприметит тебя дева ночей, луна,
И не сможет катить свой лучезарный челн.
Ведь недавно зардел девы лучистый лик,
А не тмило его облако ни одно.
Ведь встревожены мы этим затмением,
Полагали, что здесь власть фессалийских чар,
И ударили в медь. Но оказался ты
Наших страхов виной: ведь, увидав тебя,
Свой царица ночей остановила бег.
Если будет щадить холод твое лицо,
Если реже его будут палить лучи,
Засияет оно мрамором Пароса.
О, как мужественен твой благородный вид,
Что за гордость видна в складке густых бровей!
Можно с Фебом сравнить твой лучезарный лик:
Непокорны гребням, волны его кудрей
Украшают чело и ниспадают с плеч.
Лоб суровый тебе, кудри короткие
В беспорядке идут. Можешь воинственных
Ты богов побеждать силой – дородностью.
Юной силою мышц равен Гераклу ты,
Шире грудью, чем Марс, войны ведущий бог.
Если б ты захотел на спину сесть коню,
То десница твоя, Касторовой ловчей,
Обуздала б коня лучшего в Спарте всей.
Натянувши ремень пальцами первыми,
Силы все напряги и направляй копье:
Даже критский стрелок, ловкий в метанье стрел,
Так далеко не шлет легкий тростник стрелы.
По примеру парфян если захочешь ты
В небо стрелы метать, но ни одна назад
Не вернется пустой: в теплый вонзясь живот,
Из среды облаков с птицей она падет.
Да, немногим мужам (обозревай века)
Красота принесла счастье. Пускай тебя
Минет зависть богов. Пусть красота твоя
Переступит порог старости роковой.
Что юноше невинному она
Готовит в женской ярости безумной?
О, злодеянье! Растерзав власы,
Она слезами щеки увлажняет,
Пускает в ход все женское коварство.
Но это кто? Он с царственной осанкой,
И высоко поднята голова.
На юного похож он Перифоя.
Но щеки и болезненны, и бледны,
Неубранные волосы торчат…
То сам Тезей, вернувшийся на землю.
Действие третье
Тезей. Кормилица
Тезей
Я вечной тьмы избегнул наконец
И свода мрачного тюрьмы подземной.
Слепит глаза давно желанный день!
Четвертый раз сбирает Элевзин
Плоды земли, созвездие Весов
Четвертый раз сравняло дни и ночи,
Как жребий мой двусмысленный меня
Держал на грани мертвых и живущих.
От жизни всей одно мне оставалось:
Сознанье зол. Концом и был Алкид,
Который, пса из Тартара влеча,
Меня с собой возвел под свод небесный.
Но я устал, и прежней силы нет,
Дрожат колени… о, как тяжко было
Искать Зефир из преисподних недр,
Бежать от смерти, следуя Алкиду!
Но что за вопль мне поражает слух?
Кто объяснит? И слезы, и рыданья
У самого порога! Эта встреча
Вполне достойна выходца из ада!
Кормилица
Упрямо Федра бедная стремится,
Презрев мой плач, к насильственной кончине.
Тезей
Причина где? Зачем ей умирать,
Когда вернулся муж?
Кормилица
Вот в этом самом
Причина смерти.
Тезей
Я не знаю, что
Скрывают темные слова. Открыто
Скажи, какая скорбь ей ум гнетет?
Кормилица
Она не открывает никому,
Решила унести с собой в могилу
То