я, спасибо, Хлоя!
— Тебе спасибо за вкусный ужин, Джек. Приятного аппетита! — она уже с удовольствием дегустировала пасту с креветками.
Наевшись и выпив чудесного вина, мы разговорились о разных мелочах. Я был слегка взволнован: очень давно мне не доводилось пить ничего крепче пива, и вино сладко ударило в голову, путая мысли и слегка заплетая язык. Я краснел, но не от алкоголя а от своей речи, текшей неспешно, как тоненький ручей.
— Знаешь я хотел бы узнать всю правду от Эйдена. — вдруг разоткровенничался я, подкладывая себе салат, — Что связывает их с Гатти, кто эта девушка в саркофаге… Она не даёт мне покоя, я переживаю за её судьбу и хочу все выяснить, но…
— Но ты боишься, что он тебе откажет? — Хлоя, поправив рыжие локоны, заглянула мне в глаза.
— В точку! — я нервно глотнул вина, — У меня есть кое-какие материалы, я пишу, ну, ты знаешь, всякое. Записываю истории о нашем корабле, о нас. Теперь, когда происходят такие вещи мои записи обрели важность. Об этом сказал Леонс и я тоже так думаю, всё это будто обрело смысл, я должен связать картину воедино и передать ее людям Полиса.
— Роберто Гатти вешал тебе лапшу о репортаже, — кивнула Хлоя, — а теперь, выходит, что репортаж действительно необходимо будет провести, когда всё это кончится.
— У тебя есть идеи, что в голове у Эйдена, чем он планирует завершить весь этот бунт?
— Ни малейшей. — пожала плечами девушка, вертя в руках чашку, — Об этом он тебе точно не расскажет, Джек, во всяком случае, Эйден может объяснить тебе свои настоящие мотивы: очевидно, это месть капитану Гатти. Но вот в чём я уверена, так это в том, что у тебя получится выяснить, с чего все началось!
— Мне бы твою уверенность. — я пожал плечами, отставив от себя тарелку с остатками салата, и умолк, погрузившись в раздумья.
— Так или иначе ты попытаешься, и я в тебя верю. Дам тебе совет: не иди к нему с расспросами о Селене или судьбе восстания, ему нет дела до этого. Эйден — себе на уме, используй это в свою пользу! — она тепло улыбнулась и взяла меня за руку. В её изумрудных глазах вдруг заиграли огоньки, — А ты уже был в транспортном ангаре?
— Что? — я не понял вопроса, забывшись от ее мягкого прикосновения, — Ну, конечно, все мы были в транспортном ангаре…
— Да нет же, глупый! — она рассмеялась, уткнувшись в моё плечо — После революции Эйдена ты там бывал?
— Ах после… — я в который раз смущённо покраснел, словно мальчишка, — нет, не был.
Пойдем, — она вскочила, слегка дернув меня за руку, — вечером там теперь собираются ребята, чтобы отдохнуть, увидишь.
— Ну, пойдём, если ты хочешь. — я с трудом поднялся вслед за ней и она за руку потащила меня к выходу. Сам я, если честно, не горел желанием сближаться с ребятами из сопротивления, мне было тяжело принимать изменения, особенно такие радикальные, которые происходили сейчас, и я держался за Леонса и Хлою как утопающий за соломинку, во внерабочее время старательно обходя стороной повстанцев, не стремясь налаживать контакты. Поэтому поначалу к её предложению я отнесся с напряжением, но Хлоя вдруг настолько оживилась, что мне не хотелось её расстраивать, давно я не видел ее такой веселой, да, пожалуй, никогда раньше! Она сбросила с плеч большую ношу и теперь радовалась всему, как ребенок, я не мог позволить себе испортить такой важный момент в её жизни.
Транспортный ангар, оказался запружен народом, когда мы вошли: тяжелый транспортер отогнали в дальнюю часть зала, теперь украшенного гирляндами и наспех собранной мишурой. У входа соорудили импровизированную барную стойку, у которой расположилась часть ребят. А в центре зала, под светомузыку танцевала толпа. Нас встретили как родных, всучив нам с Хлоей по бутылке пива, а через каких-то полчаса мы уже веселились вовсю, танцуя под классику и не только. Мы ритмично раскачивались в такт музыке, тесно прижавшись друг к другу, и я ощущал головокружительный аромат ее огненных волос. Ребята танцевали вместе с нами, подпевая известным каждому песням, смеясь и приплясывая, кто как умел. Это был настоящий праздник жизни, какого я не видел уже очень давно. Удивительно, что здесь не было Леонса, наверное у бедолаги много работы, всё-таки он знает этот корабль лучше других инженеров. Но может это и к лучшему, а то опустил бы сейчас тысячу острот в мой адрес, вогнав меня в краску. Я улыбнулся своим мыслям, завороженно разглядывая разгорячённую танцами Хлою, которая была так близко ко мне и пляшущую толпу вокруг. Что-то в них было. Эти танцующие люди веселились искренне, как в последний раз. Делились историями о прошлом в тесном кружке, куда мы с Хлоей подсели устав танцевать, рассказывали о детях, оставленных в Полисе, о личных достижениях и переживаниях. Строили планы на жизнь после свержения комитета. Эти люди были настоящими, живыми, даже несмотря на импланты которые я подметил у многих из них. Не то чтобы я не считал имплантированных за людей, но у меня к этому всегда было напряженное отношение, это одна из причин, по которой мне хотелось убежать из Полиса. Но с ними «Колодец-1» стал восприниматься мной совершенно по другому. Из внушительной гидродобывающей корпоратской крепости с чопорной командой долгожителей, какой я описывал её в своих записях наша старушка превратилась в настоящий оплот свободных людей. Именно, что свободных. Это ощущение не встретить в Полисе, его не найти ни на одной из его самых опрятных улиц верхнего уровня, и здесь я впервые прочувствовал его. Чувством свободы пропитался практически каждый стальной лист обшивки, даже дышать стало как-то веселее что ли? Тревоги за сегодняшнюю блокаду корабля здесь, среди веселящейся толпы, были забыты, люди полностью отдавали себя празднованию начала новой жизни, жизни без комитета. Они верили в Эйдена, и понимали, что комитетскому Полису, каким мы его знаем, приходит конец, первый шаг уже сделан и теперь всё будет по другому. На эмоциях я поспешил поделиться этими наблюдениями с Хлоей, когда мы снова пошли танцевать. Она лишь счастливо улыбнулась, проведя ладонью по моей щеке и мы поцеловались. Я с лёгкостью позабыл обо всем, отдавшись волшебной атмосфере незабываемого вечера.
Утро застало меня врасплох: проспавшим смену, в сильном похмелье. Я вскочил в постели, сонно соображая, где я, и что происходит рядом со мной сонно пошевелилась едва укрытая Хлоя — и как только мы умудрились уместиться на этой одноместной койке в моей каюте? Вспомнив, что произошло