Читать интересную книгу Генерал-адмирал - Роман Злотников

Николай опять задумался. А затем осторожно спросил:

— А ты понимаешь, дядя, сколь много людей будут этому изо всех сил противиться? И отец мой категорически против будет, и Победоносцев.[32]

Я пожал плечами:

— Ну, главное — решить, что это надо сделать. А уж как… Почему бы для начала не отменить полностью черту оседлости в губерниях за Уралом? И разрешить там евреям свободное не только поселение, но и поступление в школы, гимназии, даже в любые высшие учебные заведения вплоть до университетов. Без всяких квот и ограничений.

— Университетов? — удивился Николай. — Но ведь там…

— Создать, — отрубил я. — Высшие учебные заведения за Уралом всем на пользу пойдут, любой национальности. А из евреев, кои их первыми окончат, потом отличные преподаватели выйдут. Вот увидишь.

— Хорошо, — кивнул Николай, — я об этом подумаю. Но… а как нам с Русской церковью быть? Ведь ты предлагаешь отказаться от Синода и вернуть патриарха. Но это…

Спать мы с Николаем легли только часа в три. А поутру, по прибытии в Петербург, он пообещал мне непременно выбрать время и отправиться поговорить о сем деле с отцом Иоанном Кронштадтским. И действительно, это был лучший из возможных выходов. Я со своей неуемностью начала XXI века могу все испортить. В первую очередь вследствие того, что мне застит глаза знание того, что надобно сделать, в то время как ничуть не менее важные как и когда я с достаточной точностью оценить правильно не могу. Да и освящение сего дела авторитетом одного из духовных учителей России, уже ставшим почти легендарным, также очень не помешает. Того, что он полностью отвергнет предлагаемые мной изменения, я не опасался — отец Иоанн обладал уникальным даром вникать в суть вещей. Так что если отвергнет, знать, я сам ошибаюсь и излишне тороплюсь. Ну а если нет — подскажет, как лучше это сделать.

Зима прошла в трудах и заботах. В начале декабря с Балтики отчалили два парохода Русско-трансваальского торгово-промышленного общества, среди грузов которого находились двадцать пушек Барановского со снарядами и пятьсот винтовок Бердана № 2 со ста тысячами патронов. Все это было вполне официально закуплено мной через военные склады. Еще два парохода, строившихся на Черном море, должны были к тому моменту уже присоединиться к двум первым, что работали на линии Лоренсу-Маркиш — Одесса еще с прошлого года. А все четыре верфи, где строились эти корабли, по мере освобождения становились под реконструкцию и после нее должны были приступить к строительству кораблей водоизмещением не менее пятнадцати тысяч тонн, а сроки строительства кораблей на них — заметно сократиться. Идеальным сроком строительства броненосца для меня был год. А что? Англичане вон свой «Дредноут» за год построили — от утверждения проекта до последнего винтика… Но я знал, что этот срок так и останется недостижимым идеалом. А вот сократить срок строительства на год, а то и полтора — вполне реально. Хотя одной реконструкцией, естественно, не обойтись. Нужно перетряхивать всю цепочку поставок, наново выстраивать систему заказов — от заказа конструкционных материалов и брони до заказов машин, механизмов и артиллерии. Но дело того стоило. И ради этого я даже слегка задержал исполнение двадцатилетней судостроительной программы. Ничего, сейчас это еще не смертельно — наоборот, работа флотской опытовой станции уже начала сказываться на принимаемых к строительству проектах, и каждый даже не год, а месяц это влияние становилось все существеннее и существеннее. Так что чем позже мы заложим корабли, тем более современными и, значит, более боеспособными они подойдут к войне. Ну а потерянное на реконструкцию и реорганизацию время наверстаем за счет сокращения сроков строительства. Тем более уже через пару-тройку лет заработает и мой завод. Вернее, начнет-то он работу уже в этом году, но вот производить номенклатуру материалов, пригодных для кораблестроения, окажется способен только через два-три года. И вот как раз для того, чтобы обеспечить ему эту способность, мы с Курилициным вплотную занялись другой проблемой — подготовкой кадров для моих заводов.

Нет, то, что уже делали в Магнитной студенты, мы бросать не собирались, но этого было мало. Крайне мало. Поэтому я принял решение запустить сразу две программы. Одна из них называлась «Стажировка» и представляла собой проект двухгодичного обучения персонала, разделявшийся на две части. Первая из них заключалась в отборе нескольких сотен четырнадцати-пятнадцатилетних парней из числа заводских рабочих и ремесленных подмастерьев. Им выплачивали обычную для их возраста зарплату, составлявшую не более десяти рублей в месяц, что было меньше, чем обычная рабочая ставка, но согласно положению закона 1882 года «О малолетних, работающих на заводах, фабриках и мануфактурах» они и работали меньше взрослых. Да и использовали их, как правило, на наименее квалифицированных и потому самых низкооплачиваемых должностях… По программе «Стажировка» их сажали практически на казарменное положение, организуя по восемь — десять часов занятий в день. Учили ребят арифметике, геометрии, чтению, письму, черчению, основам материаловедения, механики, химии и немецкому языку. На практике они занимались слесарным делом и изучали приемы пользования измерительным инструментом. Через год такого интенсивного обучения они должны были отправиться на стажировку на заводы Круппа, у которого я уже сделал гигантский заказ на станки и оборудование и планировал заказать еще. Поэтому он с меня просто пылинки сдувал и в такой безделице, как поучить уму-разуму несколько сотен молодых русских, отказать не мог. Я до сих пор балдею, как тут обстоят дела с сохранением коммерческой тайны… Впрочем, если оставить за скобками такой подход к коммерческой тайне, поскольку он был общепринятым, Круппу это дело было выгодно, так как он одновременно с заказом получал и довольно неплохо подготовленный персонал, который после не слишком длительного обучения можно задействовать для выполнения этого же заказа, а заплатить заметно меньше, чем немцам. И хотя я понимал, что вкладываю деньги в развитие промышленности потенциального противника, деваться было некуда — в области металлообработки немцы в целом и Крупп в частности в настоящий момент были вне конкуренции. А один из главных принципов успешного бизнеса гласит: «Учись у лучших!»

Несмотря на мои опасения, программа пошла просто на ура. Не говоря уж о том, что учиться физически все же несколько легче, чем работать на заводе, всем стремящимся попасть в программу было ясно, что это шанс вырваться со дна жизни, получив хорошую профессию и почти гарантированное трудоустройство. Поэтому конкуренция за место в программе сразу стала бешеной, доходило даже до поножовщины. Ну а это позволило организовать жесткий отсев. Так что в Германию поехали только полностью освоившие программу первого этапа парни. Это было жестоко. Программа началась в феврале 1889-го, и скажу, забегая вперед, продлилась три года. Из шести сотен человек первого потока отсеяли сто сорок семь. Из восьми сотен второго — двести двадцать. Трое из отсеявшихся повесились, а один из кандидатов на отсев, не став его дожидаться, бросился с моста в Неву. Его, слава богу, спасли, но в программе он не остался. Мне была важна еще и психологическая устойчивость будущего персонала. Только вот тренировать ее не было ни сил, ни возможностей — оставалось отбирать, потому программа и проводилась столь жестко. Эти парни должны были стать костяком моих будущих предприятий, призванных осуществить технологический рывок, и мне было не до сантиментов. Кто способен — вытянет, а нет — что ж, у него есть его прежняя жизнь, которой он как-то жил до того, как попал в программу…

Ну а второй проект включал в себя организацию по всей стране нескольких десятков ремесленно-промышленных училищ, куда предстояло набирать мальчиков с двенадцати лет. Этим ничего не платили, зато для них были организованы плотные горячие обеды, так что конкурс и в эти училища впоследствии был бешеный. Программа обучения здесь была более разнообразна, насыщена и растянута на четыре года. Я планировал, что через четыре года у меня уже будет достаточно рабочих мест, чтобы принять первых выпускников, но ошибся. Мест оказалось гораздо больше. К тому же около трети выпускников училищ нашли работу на местных предприятиях и не поехали ко мне. Так что пришлось лихорадочно затыкать дыры, организуя нечто вроде той же программы «Стажировка» в варианте вечерней школы уже прямо при заводах. Но до этого было еще четыре года…

В Магнитную я попал только к концу апреля. Здесь все было в порядке. Работы шли ходко, немцы заканчивали первую домну, закладывали вторую, а под третью копали котлован. Кроме того, вовсю велось строительство усовершенствованных немцами печей для производства стали по процессу, разработанному французским инженером Мартеном. На стройке уже работало восемь американских паровых экскаваторов, управляемых пока еще американцами, но на каждом уже был штатный помощник машиниста из русских. Да и на остальные специальности этой машины с весьма солидным экипажем велась активная подготовка русского персонала.