— Для вас, наверное, не очень. Но Джейн ни разу в глаза его не видела. По сути дела, — мрачно сказал Берни, — она считает, что его и в живых-то нет. Много лет назад мать сказала ей, что он умер. А за последний год ей пришлось перенести немало потрясений. С тех пор как мать Джейн умерла, девочку преследуют кошмары.
— Если психиатр подтвердит этот факт, возможно, при окончательном слушании Скотту откажут в праве видеться с ней.
— А как быть с его просьбой встречаться с ней до тех пор?
— Суд удовлетворит ее в любом случае. Считается, что даже отпетый негодяй не может плохо повлиять на ребенка, если разрешение дается на ограниченный срок.
— И чем они это аргументируют?
— Аргументов никто не требует, суд автономен. Наличие заявления мистера Скотта дает судье право решать все вопросы за него и за вас.
И за Джейн. Теперь ее судьба будет зависеть от постановления суда, а он, Берни, не сумел этому помешать. Ему стало плохо, он представил себе, каким ударом оказалось бы это известие для Лиз. Она просто умерла бы от ужаса. И он не увидел в этой фразе ничего смешного. Немыслимая, жуткая ситуация.
Утро семнадцатого ноября выдалось пасмурное, хмурое, точь-в-точь под настроение Берни. Когда пришла пора отправляться в суд, Джейн уже уехала в школу, а миссис Пиппин, как обычно, занималась Александром. Берни никому ни словом не обмолвился о том, что происходит. Он еще надеялся, что все как-нибудь образуется. И стоя рядом с Гроссманом в зале размещавшегося в здании мэрии суда, он тихо молился о том, чтобы этот кошмар сам собой развеялся. И тут он заметил, что у противоположной стены стоит Чендлер Скотт, и одет он куда приличней, чем при их прошлой встрече, а на ногах у него ботинки, явно приобретенные в магазине Гуччи. Аккуратная стрижка на голове, и, если не знать заранее, что он за птица, можно принять его за вполне респектабельного человека.
Берни сказал Биллу, что Скотт уже на месте, и адвокат как бы случайно бросил взгляд в ту сторону, где находился Чендлер.
— Вид у него вполне достойный, — шепнул он Берни.
— Именно этого я и опасался.
Гроссман предполагал, что слушание навряд ли займет больше двадцати минут. В ходе выступлений тяжущихся сторон он постарался привлечь внимание суда к тому, что девочка даже незнакома с кровным отцом и недавно перенесла тяжелое потрясение в связи с кончиной матери, и указал на то, что в данных обстоятельствах было бы разумней повременить с посещениями вплоть до окончательного слушания дела. Он сообщил суду, что, по мнению ответчика, определенные нюансы возникшей ситуации окажутся особенно важны при окончательном решении вопроса.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, — ответил судья, с улыбкой глядя на обоих отцов и их адвокатов. Он занимался разбирательством подобных дел чуть ли не каждый день, нимало не вдаваясь в эмоции. По счастью, ему никогда не доводилось сталкиваться с детьми, которым приходилось жить согласно вынесенному им вердикту. — Но было бы несправедливо лишить мистера Скотта права видеться с дочерью. — Он благодушно улыбнулся Скотту и с сочувствием посмотрел на Гроссмана. — Мистер Гроссман, я понимаю, что наше решение огорчит вашего клиента, и когда наступит время окончательного слушания, мы будем рады ознакомиться с ситуацией во всех подробностях, но пока что суд намерен позволить мистеру Скотту встречаться с дочерью раз в неделю. — Берни показалось, что он вот-вот упадет в обморок. Он зашептал на ухо Гроссману:
— Скотт — уголовник, он не раз сидел в тюрьме.
— Я не могу сказать им об этом сейчас, — шепотом ответил ему Гроссман, и Берни захотелось плакать. Он пожалел о том, что не дал ему десять тысяч сразу же после первого их разговора. Или пятьдесят после второго. Но ста тысяч ему бы все равно никак не удалось найти. Такая сумма ему не по силам.
Гроссман обратился к судье с вопросом:
— Где будут происходить эти встречи?
— Предоставим выбор места мистеру Скотту. Ребенку… — Сверившись с данными, судья снова улыбнулся и с пониманием посмотрел и на истца, и на ответчика. — Давайте подумаем… Девочке уже больше девяти лет, почему бы ей не отправиться куда-нибудь на денек с отцом? Мистер Скотт мог бы заезжать за ней и привозить ее обратно. Я предлагаю отвести для встреч субботу, скажем, с девяти утра до семи вечера. Такое решение приемлемо для обеих сторон?
— Нет! — громким театральным шепотом ответил Берни, обращаясь к Гроссману.
Но тот сразу же зашептал ему в ответ:
— Сейчас ваши слова ничего уже не изменят. И если вы не станете с ним препираться, может быть, потом он отнесется к вам помягче и вам больше повезет.
А как же Джейн? Насколько повезло при этом ей? Когда они вышли из зала суда, Берни просто кипел от ярости.
— К чему вся эта грязная возня?
— Только не повышайте голоса, — тихонько сказал ему Гроссман, с непроницаемым выражением лица глядя на Чендлера Скотта и его адвоката, проходивших в этот момент мимо них. Скотт нанял одного из самых низкопробных юристов во всем городе, и Гроссман не сомневался, что в дальнейшем они попытаются возложить на Берни плату за издержки, но в тот момент не стал даже упоминать об этом и сообщил Берни о своих соображениях гораздо позже. Пока что забот хватает и без этого. — Вам придется подчиниться решению суда.
— Почему? Оно несправедливо. С какой стати я должен действовать во вред своей же дочке? — Он говорил со всей откровенностью, даже не задумываясь о своих словах. Но Билл Гроссман покачал головой.
— Она дочка Скотта, а не ваша, в этом-то все и дело.
— Все дело в том, что этому ублюдку ничего, кроме денег, не нужно. Но теперь он требует сумму, которой у меня нет.
— Вам в любом случае не удалось бы откупиться от него. Аппетиты у людей такого рода от раза к разу только разгораются. Лучше решить этот вопрос в суде. Слушание назначено на четырнадцатое декабря. В течение месяца вам придется мириться с его посещениями, а потом суд примет окончательное решение. Как вы полагаете, он долго станет донимать вас своим присутствием?
— С него станется. — Но Берни надеялся, что Скотта хватит ненадолго. — А вдруг он похитит Джейн? — Эта мысль тревожила его с тех пор, как Скотт впервые позвонил ему. Какой-то параноидальный страх. Но Гроссман сразу же постарался убедить Берни, что для беспокойства нет оснований.
— Не говорите глупостей. Он жаден, но вполне в своем уме. Похитить ребенка во время разрешенной судом встречи может только сумасшедший.
— А если это все же случится? — Он настаивал на своем, желая досконально все выяснить, как будто пытался найти выход.
— Такое бывает только в кино.
— Будем надеяться, что вы не ошибаетесь на этот счет. — Берни поглядел на него, прищурив глаза. — Хочу предупредить вас заранее: если по его вине с девочкой случится что-нибудь подобное, я его убью.