Читать интересную книгу Есть, молиться, любить - Элизабет Гилберт

Мама Тутти меня тоже очаровала. Но я просидела в ее лавке уже несколько часов и решила, что пора уходить. В кафе зашли туристы, желающие, чтобы им подали ланч. Одна из туристок, хамоватая пожилая австралийка, громогласно поинтересовалась, не вылечит ли Вайан ее «жуткий запор». Я подумала: «Пой громче, птичка, чтобы все мы могли станцевать под твою песенку…»

— Я завтра приду, — пообещала я Вайан, — и опять закажу твой особый мультивитаминный ланч.

— Твое колено зажило, — сказала она. — Тебе очень быстро полегчало. Инфекции больше нет.

Она вытерла остатки зеленой травяной жижи, покрывавшей мою ногу, и слегка подергала колено, словно нащупывая что-то. Потом проделала то же со вторым коленом, закрыв глаза. Разомкнув веки, Вайан улыбнулась и произнесла:

— Я вижу по твоим коленям, что в последнее время у тебя не было секса.

— Как это видишь? Неужели потому, что они сдвинуты вместе? Вайан рассмеялась.

— Да нет же! Все дело в хряще. Он очень сухой. Гормоны от занятий сексом действуют как смазка для суставов. Давно не было секса?

— Года полтора.

— Тебе нужно найти хорошего мужчину. Я тебе помогу. Буду молиться в храме, чтобы ты встретила хорошего мужчину, потому что теперь ты моя сестра. А когда придешь завтра, я прочищу тебе почки.

— Хороший мужчина да еще и почечная чистка? Неплохое предложение.

— Прежде я никому не рассказывала о своем разводе, — проговорила она. — Но моя жизнь тяжела, очень сложна. Не понимаю, почему жить так трудно.

И тут я сделала странную вещь. Взяла руки целительницы в свои и сказала с совершенной убежденностью:

— Самое трудное уже позади, Вайан.

Я вышла из лавки, по необъяснимой причине дрожа, взбудораженная мощным предчувствием или импульсом, которому пока не в силах была найти ни определения, ни применения.

87

Мои дни естественным образом разделились на три части. Утро я провожу с Вайан в ее лавке: с ней мы смеемся и едим ланч. После обеда нахожусь у Кетута, старого лекаря: с ним мы разговариваем и пьем кофе. А вечером сижу в своем чудесном садике — в одиночестве с книгой или за разговором с Юди, который иногда заходит и играет на гитаре. Каждое утро, когда солнце восходит над рисовыми полями, я медитирую, а вечером, перед сном, беседую с четырьмя духовными братьями и прошу их позаботиться обо мне, пока я буду спать.

Хотя я пробыла на острове всего несколько недель, меня уже переполняет чувство выполненной миссии. Целью моего пребывания в Индонезии было найти гармонию, но у меня такое ощущение, что мне больше ничего не надо искать, потому что все само собой встало на места. Нет, я не стала балинезийкой (как не стала и итальянкой, и индианкой), но чувствую, что обрела внутреннее спокойствие. Мне нравится, как протекают мои дни, от непринужденного выполнения духовных практик и наслаждения прекрасными ландшафтами к общению с милыми друзьями и вкусным ужинам. В последнее время я много молюсь, без стеснения и часто. Ловлю себя на мысли, что в основном мне хочется молиться, когда я еду от Кетута домой. Мой путь лежит сквозь обезьяний лес и рисовые террасы, в то время дня, когда сгущаются сумерки. Я молюсь, конечно, и о том, чтобы меня опять не сбил автобус, чтобы на дорогу не выпрыгнула обезьяна и меня не укусила собака, но это так, мелочевка; большинство настоящих молитв полны искренней благодарности за мою бесконечную удовлетворенность жизнью. Никогда прежде я не ощущала себя до такой степени необремененной происходящим в моей душе и в мире.

Я все время вспоминаю слова моей гуру о счастье. Она говорит, что люди, как правило, считают счастье чем-то вроде мгновенной вспышки, чем-то, что может возникнуть в их жизни вдруг, как хорошая погода, если сильно повезет. Однако счастье возникает совсем иначе. Это не что иное, как следствие работы над собой. Мы должны бороться за счастье, стремиться к нему, упорствовать и порой даже пускаться в путешествие на другой конец света в его поисках. Принимать постоянное участие в достижении собственного счастья. А приблизившись к состоянию блаженства, прикладывать могучие усилия, чтобы вечно двигаться вверх на волне счастья, удерживаться на плаву. Стоит чуть расслабиться — и состояние внутренней удовлетворенности ускользает от нас. Легко молиться, когда в жизни не все гладко, но не прекращать молитвы, даже когда кризис миновал, — это своего рода завершающая фаза процесса, в ходе которой душа обретает возможность удержать накопленные блага.

Вспоминая о том, что говорила гуру, я беззаботно качу на велике по предзакатному острову и произношу молитвы, больше похожие на клятвы, чтобы засвидетельствовать Богу гармонию внутри себя и сказать: «В этом состоянии я бы хотела остаться. Прошу, помоги запомнить это ощущение удовлетворенности и всегда поддерживать его». Я словно отправляю счастье на хранение в банк, но помимо страхования вкладов его будут оберегать мои четыре духовных брата, и оно станет своеобразной страховкой от будущих жизненных испытаний. Эту практику я назвала «работа над счастьем». Пока я работаю над счастьем, мне вспоминается простая мысль, высказанная как-то моим другом Дарси: вся печаль и невзгоды в этом мире создаются несчастливыми людьми. Не только на глобальном уровне, как в случае с Гитлером или Сталином, но и на локальном, личностном. Взять хотя бы мою жизнь: я совершенно точно могу сказать, когда мое ощущение себя несчастной приносило страдания, расстройства и (по меньшей мере) неудобство окружающим меня людям. Поэтому поиск счастья — это не только забота о себе и действие для собственной пользы, но и щедрый дар всему миру. Избавившись от страданий, вы больше не стоите у мира на пути, прекращаете быть препятствием — не только для себя самого, но и для остальных. Лишь тогда вы становитесь по-настоящему свободными и готовыми служить людям и наслаждаться общением с ними.

Сейчас мне больше всего нравится общаться с Кетутом. Старик лекарь — поистине один из счастливейших людей, которых мне доводилось встречать, — предоставил мне полный доступ и полную свободу задавать любые вопросы, что возникли у меня давно, касательно природы божественного и человеческой сущности. Я обожаю медитировать по его научению, мне нравится до смешного простая «печеночная улыбка» и воодушевляющее присутствие духовных братьев. Недавно лекарь признался, что ему известны шестнадцать техник медитации и многочисленные мантры на все случаи жизни. Одни призваны восстановить мир и счастье, другие — для здоровья, но есть и совершенно мистические, с их помощью он переносится на иные уровни сознания. К примеру, он знает одну медитацию, которая, как он выразился, возносит его вверх.

— Вверх? — переспросила я. — Это куда же?

— По семи ступеням вверх, — отвечал Кетут. — На небеса. Услышав знакомое понятие «семь ступеней», я спросила, не имеет ли он в виду, что медитация поднимает его энергию по семи чакрам тела, которые описаны в йоге.

— Это не чакры, — ответил он, — а места. С помощью этой медитации я отправляюсь в семь мест во Вселенной. Поднимаюсь все выше и выше. Седьмое место — рай.

— Ты был в раю, Кетут? — Он улыбнулся.

— Конечно, был. В рай попасть легко!

— И как там, в раю?

— Красиво. Там все прекрасно. Каждый человек становится прекрасным. Вся еда вкусная. Там все — любовь. Рай — это любовь.

А потом Кетут рассказал, что знает еще одну медитацию — вниз. С ее помощью можно спуститься на семь ступеней вниз, ниже нашего мира. Эта медитация намного опаснее и не подходит для новичков, только для продвинутых.

Я спросила:

— Значит, если с первой медитацией ты попадаешь в рай, то со второй должен опускаться в…

— В ад, — подтвердил Кетут мои предположения. Любопытно. Прежде мне не приходилось слышать, чтобы в индуизме упоминались рай и ад. Индуисты воспринимают мир сквозь призму кармы, как процесс непрерывного кругооборота: у них нет такого, что ты в конце концов куда-то попадаешь, будь то рай или ад. Тебя просто возвращают на землю в новой форме, чтобы ты смог разрешить отношения и исправить ошибки, совершенные в прошлой жизни. Когда же человек наконец достигает совершенства, то выпадает из цикла и сливается с Бездной. Понятие кармы подразумевает, что рай и ад существуют лишь здесь, на Земле: мы обладаем способностью создавать их, производя добро или зло, в зависимости от предначертанной судьбы и темперамента.

Мне всегда импонировала идея кармы. И не только в буквальном понимании. Не только потому, что я верю, будто в прошлой Жизни подавала напитки Клеопатре или что-то подобное, но и на метафорическом уровне. Философия кармы близка мне в метафорическом смысле, потому что даже в течение жизни становится совершенно очевидно, как часто мы повторяем одни и те же ошибки, бьемся головой об одну и ту же стену старых привычек и побуждений, что вызывает одни и те же неудачные и порой катастрофические последствия, — и все это до тех пор, пока мы не остановимся и не разорвем порочный круг. Вот главный урок, который нам преподносит карма (и вся западная психология в этом с ней согласна): решите проблемы сейчас — иначе придется снова страдать в будущем, когда в следующий раз наступите на те же грабли. А повторение страданий и есть ад. Освободиться из цикла бесконечных повторений и выйти на новый уровень понимания — только так можно попасть в рай.