Читать интересную книгу Три кита здоровья - Юрий Андреев

Каковы же результаты? Всемирное распространение гипертонической болезни и атеросклероза, инфаркта миокарда и мозгового инсульта, заболеваний почек и остеохондроза: какая восхитительная икэбана!

Умеренное потребление поваренной соли, безусловно, физиологически необходимо — и для поддержания постоянного осмотического давления и плазме крови и в тканевых жидкостях, и для работы нервных клеток, и для сохранения кислотно-щелочного баланса. Но избыточное? Любопытно, что японцы, которые держат по потреблению соли мировое первенство — около 40 граммов в сутки, удерживают и мировое первенство по числу гипертоников. Солевой и водный обмен неразделимы. А один грамм поваренной соли способен связать в организме до полутора литров воды, и значит? И значит — отеки ног и избыточная полнота, разбухшие от избытка воды клетки всего организма.

Бедное сердце! Ему приходится работать с перегрузкой, чтобы перекачивать кровь, находящуюся под таким постоянным давлением. Несчастные почки, вынужденные очищать организм от избытка ионов натрия. Несчастные капилляры — их стенки содержат неумеренно большое количество натрия, несчастная нервная система — ее чувствительность возрастает до болезненных пределов…

Вот так: живые продукты задвинуты, мертвые наступают несокрушимой победоносной лавиной! И мы хотим быть здоровыми в такой-то ситуации ослепления и безумия?..

Где же выход, хотя бы применительно к соли, едва ли не с наркотической властью завладевшей нашими пристрастиями! В переходе на умеренное ее потребление и желательно в ее натуральном виде: натуральная соль заготовлена природой в свекле, в моркови, в картофеле, в репе, в морской растительности.

Любопытно, что, привыкнув к малосолевой диете, — от 2 до 5 граммов соли в сутки, — человек со временем с удовольствием начинает поедать малосоленую пищу, которая является лечебно-оздоровительной для заболеваний сердца и сосудов. Но, собственно говоря, почему нужно ждать, пока у нас случится инфаркт миокарда или наступит атеросклероз мозговых сосудов, почему бы, заблаговременно перейдя от мертвечины к живому питанию, не предупредить подобные «радости жизни»?

Потребляя изобильные количества соли (для вкуса!), мы по инерции несемся в том, увы, расширяющемся и набирающем силу потоке, который создается общественным мнением, общей привычкой, в свою очередь, порождаемой дикостью нашей «цивилизации». Вот еще информация для размышления на ту же тему: по данным доктора химических наук К. А. Макарова, в большинстве развитых стран потребляемое количество жира превышает рациональный уровень на 35–40 %. Что же в результате? Перегруженные жиром клетки начинают отдавать излишки жира в виде жирных кислот, увеличивая их концентрацию в крови. Избыток жирных кислот в крови тормозит высвобождение энергии из глюкозы, способствуя ее превращению в новые избыточные количества жира.

Казалось бы, потребление обезжиренных продуктов есть великое благо для человека, ибо с точки зрения химии необходимое для здорового организма количество жира составляет примерно 1–1,5 грамма на килограмм веса человека и, следовательно, суточная потребность в жире у человека с массой тела 70 килограммов приблизительно 70-105 граммов в день (а с увеличением возраста потребление жиров и вообще должно снижаться). Тем не менее ведомствам выгоднее и бесхлопотнее продавать нам колбасы, состоящие почти из 100 % жира, молоко с безмерно поднятым уровнем жирности, свинину, состоящую чуть ли не на 3/4 из свиного сала. О, цивилизация!

Тема изобильного, точнее избыточного потребления жиров есть всего лишь подтема избыточного питания вообще. Уже несколько раз по ходу изложения я упоминал о том, что люди, которые едят живую пищу, могут обходиться весьма малыми количествами ее, непривычным и даже неприличным для тех, кто по общепринятой установке считает сытостью тяжесть своего переполненного чрева, кто свято следует уложениям науки о калорийности.

Сейчас пойдут, очевидно, самые эмоциональные страницы этой книги.

Прошу внимательно вслушаться в нижеследующее заявление, крайне жестокое и негативное: еще не было в истории человечества ни одной теории, которая принесла бы ему больше бед, мучений и смертей, чем так называемая теория калорийности пищи. Эта теория тем более страшна, что в виде аксиомы разошлась повсеместно, что из нее неукоснительно исходят, что она властно определяет для населения не только рацион, но и поведение, но и образ жизни практически во всех так называемых цивилизованных странах. На потребу ей работают могущественнейшие производительные силы практически всей мировой промышленности, создающей неимоверное количество техники для сельского хозяйства в его нынешней структуре и, поклоняясь ей, трудится все нынешнее сельское хозяйство. Теория калорийности оборачивается тем, что миллионы и десятки миллионов людей «благодаря» этой теории не доживают многие десятки лет из отпущенных генетикой. Суммарные потери от теории калорийности человечество несет несравнимо большие, чем от мировых войн. Я не говорю о том, что и этот укороченный из-за систематического переедания (как же наука рекомендует!) огрызок человеческой жизни люди проживают в болезнях и страданиях.

Откуда же она взялась? Что это такое вообще? Пошла она от очень основательных и совершенно механистических по своему мышлению (а проще говоря, тупых) ученых, которые приняли за норму человеческого питания рацион бюргера и рацион прусского солдата в контрольных условиях, когда экспериментаторы позволяли им есть «от пуза», вволю. Этот их суточный рацион затем сжигали в калориметрических печах и аккуратно подсчитывали, сколько в нем содержится калорий: столько-то в сосисках, столько-то в сале, столько-то в мясе, в различных изделиях из него, столько-то в картофеле, столько-то в сдобных булочках. Все, что было сожжено, было подсчитано и представлено как результат безупречно доказанной и ясной по своим выводам научной работы. Три-четыре тысячи килокалорий съедал бюргер для того, чтобы жить в полное свое потребительское удовольствие, и результаты этих измерений получили всеобщее международное признание в силу своей очевидности и доходчивости. Но ведь здесь содержится колоссальный внутренний дефект! Столь сложно организованная живая система, как человек, которая не на один, не на три-четыре, а на десять порядков сложнее, чем железная калориметрическая печь, конечно, исходит в своих калориметрических затратах из совершенно других закономерностей. В печке, например, тысячу килокалорий выделит кусок мяса определенного веса, если его сжечь, и тысячу же килокалорий выделит крупа определенного веса, если ее сжечь. Но вот ведь в чем закавыка: это в железной печке с поддувом все горит по одним и тем же законам, но в организме биохимическое расщепление различных продуктов осуществляется с затратой и выделением различного количества энергии! И получается, к примеру, что на переработку и переваривание мяса уходит подавляющая часть полученной от этого мяса энергии. Напротив, при расщеплении злаковой каши она выделяет многократно больше калорий, чем необходимо для ее переваривания.

Следовательно, механическое равнение на калории для живого организма оказывается непригодным, ибо оно не учитывает специфических именно для нас свойств того продукта, который мы потребляем. Прошу каждого из своих дорогих читателей вспомнить о том, какая сонливость нападала на него, как слипались его глаза и как ему хотелось «придавить» часок-другой на диване после обильной, многообразной, сытной, праздничной трапезы. И в самом деле, организм не имеет сверхресурсов для того, чтобы одновременно тратить энергию на активное бодрствование, на физический и Умственный труд и на переваривание тех неимоверно энергозатратных блюд, которыми от души потчевали нас гостеприимные хозяева. Ну ладно, праздники бывают редко, можно как-то и перебиться в этих экстремальных обстоятельствах раз в квартал или в полгода. Ну а если эти чрезвычайные обстоятельства, то есть обжорство, или, скажем мягче, переедание, длятся годами, являются системой, образом жизни? Тогда спрашивается, куда же в масштабах отпущенного нам срока уходит значительная часть внутренней энергии организма, на что она направлена?

Надо полагать, богатый купчик прошлого века с глубоким недоумением смотрел бы на нынешние телевизионные конкурсы красоты: высокие, длинноногие, с тонкой талией девушки никак не отвечали его представлениям о красоте. Красивой для него была кустодиевская Венера — пышнотелая, вальяжная. Полнота, безусловно, связывалась в эстетических предпочтениях прошлого с представлением о достатке и непричастности к унижающему человека физическому труду. Вспомним, как Захар, слуга Обломова, более всего ценил в господах дородность, видя в ней чисто барский атрибут, то есть принадлежность к высшему слою общества. А вспомним, как сердился Илья Ильич Обломов, когда Захар осмелился сравнить его с кем-то «другим». «Я — другой, — возмущался Обломов. — Да разве я мечусь, разве работаю? Мало ем, что ли? Худощав или жалок на вид?» Обратим внимание: худощав или жалок на вид — в данном случае синонимы.