Читать интересную книгу Богами не рождаются - Татьяна Устименко

– Подойди ближе, дочка! – просительно велел старик, по-детски любознательно и доверчиво.– А то я уже давно утратил способность двигаться: совсем старого ковбоя проклятое люмбаго[10] замучило…

– Ковбоя? – изумилась я, придвигаясь к забавному существу и трепетно прикасаясь к его хрупкой, костлявой лапке.– То-то мне ваше имя что-то знакомое напомнило... Техас, не так ли?

– Ох и удружила же ты старику, милочка! – Хизли от удовольствия даже закрыл глаза, вслушиваясь в мой голос.– Я ведь только об одном и мечтал – как бы напоследок поговорить с человеком, тоже помнящим наше славное ушедшее времечко!

– Я никогда не забуду родео, барбекю из курицы и вкуснющие кукурузные лепешки,– шепнула я на ухо Хизли, чувствуя, как у меня от волнения дыхание пресекается в горле. Этот человек жил в мое время!

– Да, да, точно,– по-птичьи курлыкал старик,– вот это была жизнь!

Потом он необычайно широко распахнул свои голубые глаза, почти наполовину затянутые бельмами катаракты:

– Обещай мне, милочка, что ты обязательно устроишь все это на новом месте: и родео, и барбекю, и лепешки. Обещай!

Я торжественно кивнула. Бледные губы Хизли расплылись в довольной ухмылке.

– Он так много рассказывал о тебе – мой хитрый друг Захария. Ну, после того как мы вкололи себе то дьяволово зелье, которое он сварганил из крови древнего вампира в хрустальном гробу, коего мы нашли на берегу пересохшей реки…

Я взволнованно прикусила язык, сдерживая рвущиеся с него вопросы и боясь вспугнуть бесценные воспоминания полубезумного старого ковбоя.

– А сразу же после инъекции вакцины от лейкемии у нас начались мутации,– возбужденно продолжил Хизли, самозабвенно раскачиваясь и хихикая.– О, это было великолепно! Крылья, полеты и все такое… Но вот у Захарии крылья почему-то не выросли. У него что-то здесь произошло.– Хизли выразительно покрутил у виска своим кривым сизым пальцем.– Наверное, он стал гением, хотя и до того дураком не выглядел. Мы помогали ему строить Храм и генераторы, защищавшие вход в долину Имлир. Он много болтал о тебе, он так и говорил напрямую: «Она придет через тысячу лет – рыжая и очень смелая»,– и постоянно писал какую-то странную книгу. Вскоре после этого он ушел от нас навсегда, а без него все начало хиреть и разваливаться. Прости меня, милочка,– старик виновато затряс лысой головой,– я почти все забыл, ведь я всегда оставался всего лишь скромным и не шибко мозговитым пареньком с фермы. Но он велел мне помогать тебе всем, чем только смогу!

– А вы и так уже помогли мне,– нежно коснулась я губами его морщинистого лба.– Ты и теперь остаешься чертовски крутым парнем, Хизли из Техаса!

– Милочка! – Старик благодарно поднял на меня свои сияющие от счастья, разом помолодевшие глаза.– Это так здорово – услышать перед смертью подобные слова от этакой красотки! – Сухие пальцы игриво ущипнули меня за щеку, и я, желая повеселить старика, кокетливо взвизгнула.

Хизли довольно захихикал. Маарбах смотрел на нас непонимающе, потрясенно расширив глаза.

– Ты действительно его лучшая ученица! – признал старик.– Он велел передать тебе: «Ключ от Небесных врат хранится в руках Крылатой девы, а нужный тебе документ – у Рыжих жриц, которые подскажут путь к «Ковчегу». Бойся Навигатора – он не тот, за кого себя выдает, он – враг!» И демон меня забери, если я хоть что-то понимаю во всей этой галиматье! – уже от себя добавил Хизли.

Но я прекрасно поняла смысл последнего послания директора Навигаторской школы.

– А где находится статуя девы? – спросила я.

– Маарбах тебя проводит,– шепнул старик.

Стало заметно, что вспышка энергии, питающая его волю, начала угасать, погружая Хизли в привычный полусон. Я заботливо обхватила его запястье, желая поделиться своей силой, но старик сердито заворчал и протестующе отпихнул меня от себя.

– Не утруждайся попусту, милочка! У меня рак, мне предстоит умирать еще очень долго и мучительно. Но,– старик игриво причмокнул иссохшими губами,– в первую очередь ковбой всегда остается джентльменом! Забери остаток моей жизни, милочка… Тогда я умру безболезненно, а ты получишь мой посмертный дар, который когда-нибудь тебе очень пригодится…

Я беспомощно оглянулась на Маарбаха, не зная, как следует поступить.

– Соглашайся,– убежденно кивнул рыцарь.– Отшельник ничего не делает просто так!

– Хорошо.– Я ласково заглянула в голубые глаза старика: – Вы готовы?

– К твоим услугам, моя радость,– молодецки флиртовал Хизли.– Поцелуй меня еще разочек, милочка, твои манящие губки напоминают мне о молодости!

Я интимно погладила его по щеке и поцеловала прямо в губы – долгим поцелуем влюбленной девушки. Мои мысли сплелись с воспоминаниями старика…

Я увидела золотистое пшеничное поле и уютное гнездышко из колосьев, в котором коренастый, мускулистый юноша из Техаса и девушка с рыжими косами предавались первой, самой сладкой любви. Я постаралась максимально достоверно оживить давно угасшие ощущения старика и почувствовала, как Крылатый бог восхищенно затрепетал, вновь наслаждаясь жаркой страстью любовной истомы… Хизли умер счастливым… Последняя светлая капля его жизненной энергии тепло скользнула по нашим губам, до поры до времени затаившись где-то в глубине моей души. Я тихонько опустила на перья ставшее совсем легким тело, любуясь блаженной улыбкой, запечатлевшейся на лице усопшего.

Рядом беззвучно плакал Маарбах…

Маленькое лесное озеро густо затянуло мятой и тимьяном, и поэтому даже вода в нем, едва достигавшая наших колен, имела искристый нежно-зеленый цвет. Оттенок выдержанного абсента. Мы перешли водоем вброд, легкомысленно засматриваясь на крохотных золотых рыбок, шмыгающих возле наших ног. Маарбах случайно макнул в воду кончик крыла, и озеро ненадолго подернулось мелкой рябью, но потом снова выровнялось, напоминая бесценное зеркало в оправе из крупных изумрудов. Я с любопытством всмотрелась в свое отражение. Мои щеки сильно загорели, а глаза светились пронзительным ведьминым светом. Я похудела, скулы заострились, возле внешних уголков век залегли едва заметные ниточки мимических морщинок, а лоб пересекали две глубокие суровые полоски. То был след тяжелого бремени забот и ответственности за друзей.

– Милая! – с волнением позвал Алехандро, стоявший у самого берега по щиколотку в воде.– Может, мне следует пойти с тобой?

Но я, не оборачиваясь, успокаивающе махнула рукой – мол, не нужно за меня переживать, оставайся, где стоишь.

Островок оказался крохотным. Чудесный клочок земли в самом центре озера, сплошь поросший полураспустившимися, нежными дикими тюльпанами и левкоями: светло-сиреневыми, ароматными. На нем едва хватило места нам с Маарбахом, потому что большую часть острова занимала гигантская мраморная фигура Крылатой девы. В ней совсем не просматривалось той суровой сосредоточенности, которой отличалась статуя «имени меня», охранявшая ворота Никополиса. Да и меча у этой скульптуры не было. Напротив, дева имела подобные ангельским, широко распахнутые крылья, гордо реявшие у нее за спиной. Крылатая воодушевленно поднялась на цыпочки, словно готовая воспарить в небо, обратив к солнцу свое восторженно улыбающееся лицо с мечтательно полузакрытыми глазами. Сквозь пальцы ее прижатых к груди ладоней пробивался удивительно прозрачный, какой-то совершенно неземной свет...

Это сиял ключ от Небесных врат.

– Как его доставать-то оттуда прикажете? – озадачился Фен.– У нее же руки каменные, не разогнешь! Обломать бы их, как Венере Милосской!

«Разогнуть мраморные руки!» – Я задумчиво обошла статую по кругу, стараясь не растоптать хрупких цветов. Маарбах спокойно наблюдал за моими растерянными движениями.

– Рыцарь! – не выдержала я.– Ну хотя бы одну зацепку дай, слабый намек, единственную подсказку…

Маарбах неопределенно усмехнулся:

– Она все слышит! Расскажи ей о себе, а еще о том, что тебя беспокоит, чего ты добилась и к чему стремишься. И если Дева сочтет тебя достойной столь высокого дара, то она сама отдаст ключ его законной владелице...

«Отдаст сама? – мысленно удивилась я.– Ну хорошо, предположим теоретически, что внутри машины якобы скрыт некий умный механизм, призванный отреагировать на то, чем обладаю именно я. Но какому конкретно сигналу он подчиняется – моему голосу? Нет, маловероятно, уж слишком это ненадежно. Человеческий голос способен измениться: ведь за все прожитые годы я могла охрипнуть, опискляветь, получить травму гортани… Следовательно, индивидуальные особенности моей голосовой модуляции мы отвергаем. Что же тогда еще? Какие-то особенные слова-пароли, на которые запрограммирован механизм?..»

Я сосредоточенно кусала губы:

«Ах ты, директор, старый хитрец! Помнится, Захария являлся одним из самых страстных почитателей моих стихотворных изысканий. Скорее всего, он ожидал, что я и здесь начну декламировать стихи. Но о чем? О той, кем я стала? Достойна ли я звания бога? Какие деяния я совершила, нашла ли свой тайный Храм, сокрытый в душе каждого человека? Долог и тернист путь к Храму сущности человеческой…» Я не заметила, как мои мысли сами собой облеклись в проникновенные слова и зазвучали над тихим лесным озером: