— Хорошо. Гоблен, ты дал клятву служить мне и лесу. Прежде чем я тебя отпущу, ты должен выполнить последнее условие.
— Какое? — Алексей начал терять остатки хладнокровия.
— Ты... ты должен помочь мне зачать ребёнка. Наследника.
— Что?
Эстер не успела сказать. Она начала страшно кашлять и завалилась на пол. На бледную ладонь упало несколько капель крови.
— Значит скоро и моё время, — прошептала Эстер.
— Эй. Матушка, ты чего?
— Матушка... — улыбнулась Эстер и поднялась. — Давай сейчас поговорим как обычная девушка и парень. Без масок. Без фамильярности. Я хочу, чтобы ты понял в каком я положении и помог. Помог всем нам.
— Я слушаю.
— Я... — Эстер взяла паузу. Горло ещё ужасно резало, а в голове роилось миллион мыслей. Алексей только сейчас увидел, что под глазами у неё начали проступать тонкие морщины. — Я была необычной девочкой. Наследница одного из королевских родов. Титулы, привилегии... Я не знала, что такое лишения. Что такое отказ. Я могла иметь всё, что пожелала. Думаю, ты мог даже что-то слышать о моей семье.
— Я догадываюсь, кто ты. Но продолжай.
— Весна. Светский вечер. Приглашение на танец. Потом в глазах всё резко потемнело. Слабость, боль от падения, страх, что вот такой он твой конец. Врачи диагностировали лёгкую форму туберкулёза. Уверяли, что это излечимо. Отец нанял лучших врачей и готовил всё для моего лечения. Пока он этим занимался, решили отправить меня на неделю в оздоровительный лагерь, под чужим именем. Свежий воздух, живое общение. Всё должно было пойти на пользу.
— А другие дети не... ?
— Всё с ними в порядке. Разве что Дьюфи, но это уникальный случай. Ты не представляешь, как я не хотела ехать. Расставаться с родителями. Как будто чувствовала, что вижу их в последний раз. Первые несколько дней прошли обычно. Все сдружились, веселились, получали удовольствие. А потом... Я помню, как мы все испугались. Я помню этот страх на лицах ребят. Я помню слёзы на глазах девочек. Я помню всё. Но мы не сдались. Мы организовались и пытались выжить. Мы делали всё, чтобы жить счастливо.
— Как знакомо.
— Тот день я тоже помню хорошо. Ребята пошли на вылазку в ближайший населённый пункт, а мы остались и ждали их. Ближе к вечеру к нам вернулся только один. Весь в крови. Сказал, что они угодили в засаду бандитов. Всех пытали. А когда узнали где мы — убили. Тот мальчик тоже не выжил. Истёк кровью, — Эстер взяла паузу и проморгалась. — Мы решили сражаться. Всё равно умирать. Разожгли костёр, оставили рядом с ним весь алкоголь и еду. И бандиты клюнули. Когда они расслабились и опьянели — мы напали. Я увидела с какой жестокостью могут убивать девочки. Атали, Деви, Асэди. Вот только одни смогли побороть то зло внутри себя, а другие... Сам видишь. Мы убили всех. А затем поняли, что только в лесу мы сможем чувствовать себя в безопасности. Вот только взгляды на наш образ жизни оказались разными. Атали настаивала на полной изоляции с чужаками, Деви же напротив — на сотрудничестве. Это наш камень преткновения и на сегодняшний день, — Эстер помолчала, собираясь с мыслями. — Я думала, что лес даст мне силы жить дальше. Несмотря на болезнь. Я ошиблась. А ты наша надежда на выживание. Я протяну год, в лучшем случае два. Когда я умру, кто станет лидером? Вадвиры и Вигвиры скорее перебьют друг друга, чем уступят. Поэтому мне нужен наследник. Поэтому нам нужен наследник.
— Что будет, если ты не доживёшь до родов? Или ребенок окажется слишком слабым и не виживет?
— Тогда летавицам конец.
— Что будет, если я откажусь?
— Тогда я прикажу убить тебя и твоих друзей за неповиновение. Будь уверен, сёстры это выполнят.
— Эстер.
— Да, Алексей?
— Мне нужно поговорить с одним человеком.
— С американкой? Понимаю. Даю тебе час.
***
— Как прошла церемония?
Алексей не ответил. Он молча наблюдал за закатом и пытался подобрать правильные слова. Больно будет в любом случае. Но боль можно смягчить.
Поднимался лёгкий ветерок. Он начал колыхать тёмные локоны Саманты, и она их всё поправляла. Алексей больше не мог молчать. Жестокая правда должна быть сказана. Пусть даже он потеряет её навсегда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Милая, ты же знаешь, что я на всё пойду, чтобы ты жила?
— Я всегда это знала.
— Мне нужно переспать с Эстер, — выпалил Лёша. — Чтобы гарантировать вашу безопасность.
Саманта ничего не ответила. Теперь уже она молчаливо наблюдала за солнцем и обдумывала его слова. Алексей ожидал чего угодно: ненависть, крик, слёзы, даже смех. Но не молчание. Это терзало его сильнее всяких слов. Он заметил на её щеке блестящую капельку слезы.
— Я ненавижу себя за это. Но другого выхода действительно нет.
— Я всё понимаю, — тихо ответила Саманта. — Я знаю, что ты всё взвесил, прежде чем принять решение. И я знаю, что ты по прежнему меня любишь. А я тебя.
— Девочка моя, — у Алексея выступили слёзы.
Они крепко обнялись и поцеловались. Алексей уже не сдерживал себя и плакал. Это были слёзы счастья.
— Я завтра утром ухожу. Возможно, я вижу тебя в последний раз.
— Ясно.
— Саманта.
— Да?
— Я вижу как Глифи на тебя смотрит. И я всё понимаю. Не мучай её и себя. Побудьте счастливыми.
— Я так не могу.
— Я тоже. И тем не менее я делаю эту глупость. Сделай её и ты.
***
Саманта плохо помнила, что произошло. Она очнулась в тёплых объятиях Глифи. Ей так не хотелось расставаться с её ещё горячими ладонями. С её нежными губами. С её звонким смехом. Но решение было уже давно принято и медлить нельзя.
— Ты куда, девочка моя?
— Глифи, я ухожу с Лёшей. Спасибо тебе... за всё. Присматривай за детьми. Я постараюсь скоро вернуться.
— Позволь тебя поцеловать на последок.
— Да... Хорошо...
Короткий поцелуй. Мимолётный, словно растаявшая льдинка. Момент — и Саманта уже скрылась, оставив лишь сладкий привкус на губах. Глифи не выдержала и тихо заплакала. Она поняла, что никогда не сможет жить счастливо.
***
Лес кончался. Алексей просто шёл вперёд, не разбирая дороги. Возможно она когда-то здесь и была, но заросла за ненадобностью. Впереди простилались бесконечные поля, а где-то там, за горизонтом, бурлила жизнь. Новая, не изученная, многим не понятная.
На душе было паршиво. После ночи с Эстер не хотелось жить. Не хотелось смотреть на себя в зеркало. Он теперь понимал, что чувствовали короли в первую брачную ночь. Никакого удовольствия. Только методичный процесс.
Алексей ушел тихо, перед самим рассветом, ни с кем не попрощавшись. Он боялся, что не сможет взглянуть Саманте в глаза. Он боялся, что не сможет сохранить хладнокровие перед детьми. Лёша оставил лишь короткую записку.
«У вac еcть тo, чегo нет бoльшe ни у кoгo – вы. Βaш гoлoc, вaш ум, вaшa иcтopия, вaшe видeньe. Πoэтoму пишитe, pиcуйтe, cтpoйтe, игpaйтe, тaнцуйтe, живитe тaк, кaк мoжeтe лишь вы».
Сзади послышался шелест. Алексей оглянулся. Он до последнего не верил своим глазам. Но это была Саманта. В полной экипировке, немного уставшая, но готовая идти с ним хоть на край света.
Лёша лишь ухмыльнулся и пошел дальше. Саманта вскоре поравнялась с ним.
— Я знал, что ты пойдёшь со мной.
— Прогонишь?
— Нет. Похоже я тебя не настолько люблю, чтобы оставить здесь.
— Я думаю, мы уже неоднократно доказывали свою верность.
— И даже этой ночью?
— И тем более этой ночью. Мы дали согласие, потому что доверяем друг другу.
— Думаю, для нас есть какой-то медицинский диагноз.
— Я даже знаю, как он называется.
— Да что ты? Просвети же тёмную голову.
— Это любовь, Лёша. И ничего более.
— Любовь... Знаешь, что я в нас больше всего люблю? Когда мы молчим, то можем сказать намного больше чем во время разговоров.
— Люблю молчать с тобой.
— Я тоже. Очень.
Они шли всё дальше, покидая лес. Они ещё не знали, что вернуться сюда очень не скоро. Позади них оставалось прошлое. С победами и поражениями, со слезами и улыбкой, с горечью и страстью. Оно провожало их в опасный путь и оставалось здесь навсегда.