— Это, наверное, мост Вечной любви, — сказал Петя, схватив ее за руку. Ему захотелось, чтобы она сама повернулась к нему и шодставила свое лицо с такой же слабой, беззащитной улыбкой, как тогда у подъезда, когда она прощалась с ним.
В эту минуту они увидели влюбленную парочку, всходившую на мост с другого конца. В нескольких шагах от них влюбленные остановились. Юноша подошел к девушке. Обнял ее за талию и за шею.
И поцеловал ее. И получилось это так просто, естественно и хорошо.
— Вот как надо! — словно сказали их губы. А когда влюбленные заметили смущенного и беспомощного Петю, они ободряюще улыбнулись ему и тихо, как будто на цепочках, перешли через мост. Можно было подумать, что им была понятна его робость и поэтому они уступали ему место…
— Зайчик! — назвала его Ольга, подобрав для него имя одного из марширующих зверьков, очень похожего на Петю, и ласково улыбнулась ему изза длинных опущенных ресниц.
— Вот! — сказал Петя и, осторожно обняв ее за шею, поцеловал в губы. В этот момент он почувствовал такой ириляв силы, отваги и радости, как ни разу в жизни.
— Ты моя единственная любовь, навсегда, до конца моих дней! воскликнул он, прижимая ее к себе. — Никогда больше я не расстанусь с тобой…
— Я буду ждать, — зашептала Ольга, — буду преданно ждать, годы меня не пугают. Гордость и страх, страх и гордость будут чередоваться во мне, как день и ночь…
— Да, ты еще не знаешь, Ольга! Ведь я никуда не полечу! Я останусь чс тобой!
Он думал, что теперЬ она сама бросится ему на шею, но девушка оцепенела от изумления. Она открыла рот, но долго не могла вымолвить ни слова.
Наконец с трудом произнесла: — Это… это неправда! Ты шутишь! Ведь завтра «Путник» улетает…
— Улетает, но меня в нем не будет! — засмеялся Петя с видом заговорщика.
— Тебя в нем не будет? — сказала она медленно и таким странным голосом, что у Пети мороз пробежал по коже.
— Разве ты не рада? Разве ты не понимаешь? Мы все время будем вместе, будем каждый день встречаться…
Она на шаг отступила от него и строго спросила: — Зачем ты это сделал?
— Ради тебя! Только из любви к тебе!..
— Так, значит, я в этом виновата! — пришла в ужас Ольга.
— Я не могу тебя оставить! Я ни одной минут не выдержал бы без тебя!
— Но я хочу, чтобы ты летел! — сказала она сурово. — И давай уйдем с этого моста!
Петя с возмущением вспомнил о словах матери.
Можно было подумать, что они сговорились! Какая жестокость скрывается за женскими слезами!..
— Так вот какова твоя любовь, — начал он попрекать ее. — Если бы ты хоть немножечко любила меня…
— Я люблю тебя! — перебила его Ольга, и в ее словах послышалось предостережение.
— …то ты не гнала бы меня от себя куда-то в безвоздушное пространство, откуда, может быть, нет возврата…
— Есть возврат! — закричала она. — Ты это должен знать гак же хорошо, как и я! Только трус сомневается…
— Я не трус, ты сама знаешь! Я не боюсь за себя! Но три года тебя не видеть! Я умру там без тебя…
— То, что ты говоришь, не любовь. Это только короткая вспышка загоревшейся бумаги! Настоящая любовь — это страшный огонь ожидания, в котором сгорает все мелочное и лишнее. В ожидании выковывается верность возлюбленных и жен! Сколько есть таких, испытанных временем! Количество месяцев и лет не имеет значения! Чем дольше ожидание, тем сильнее любовь…
— Если бы я не встретил тебя, — сетовал Петя, — мне нечего было бы жалеть. Но без тебя — я не могу! Все это теряет смысл!
— Я обещала тебе и еще раз обещаю: я буду ждать, всю свою жизнь буду ждать тебя! Буду смотреть на звезды, уверенная, что ты там, когда они загораются; я же знаю, какая среди миллионов звезд твоя и моя. Каждый день я буду писать тебе своим сердцем, счастливая и несчастная, гордая и отчаявшаяся, и ждать, ждать, пока в один прекрасный день…
— …я вернусь или не вернусь…
Но Ольга не хотела слышать сомнения и насмешки в его словах. Она разгорячилась от волнения.
— Но ты подумай о возвращении! Когда ты будешь возвращаться, ты ли это будешь?
— То есть… — попробовал возразить Петя. Но Ольга не дала ему договорить.
— Петя! Ты заколебался! Я понимаю! По крайней мере я теперь вижу, как ты меня любишь. Но существует еще более сильная любовь! Именем этой более сильной любви я приказываю тебе: лети! Ты полетишь завтра! Ты должен! Должен!..
Ее серые глаза безжалостно сверлили его — они были суровы и холодны, как застывшая сталь…
У Пети подкосились ноги.
— Поздно! — простонал он. — Уже решено. Мое место занял другой. — И он поспешно начал рассказывать ей об утреннем посещении Доминика Эрбана. Он выложил ей все, ничего не утаив. Голова девушки опускалась все ниже и ниже. Ее гордая мечта осыпалась, как слишком сильно распустившаяся роза. Правда, то, что Петя сообщил ей, немного, только совсем немного оправдывало его поступок, но не хватало главного! Если бы Петя отказался участвовать в экспедиции ради того, чтобы уступить свое место человеку, способному на такие жертвы, человеку, одержимому страстным желанием «узреть», — в этом случае она, пожалуй, смирилась бы перед необходимостью, смогла бы еще оправдать поступок Пети, то, что он пожертвовал своей мечтой…
Но Петя еще раз признался, что он только из-за девушки хочет остаться на земле, и не имеет никакого значения, что эта девушка она сама! Она ищет оправдания для него и не находит, не может примириться с его отступлением! Ей кажется, что именно ради любви к ней он должен был проявить стойкость! Она не знает того пылкого юношу, победившего Петю, но как она понимает его!..
— Вот это герой! Таким я представляю себе завоевателя новых планет! Таким я считала и тебя, Петя…
— А я думал, что обрадую тебя, — протянул Петя подавленно.
— Мне здесь не нравится, — сказала Ольга вместо ответа, — у меня нет настроения смотреть на эти игрушки и безделушки. Как это все смешно и грустно — даже при свете ночного солнца! Пойдем отсюда!
— А куда ты хотела бы пойти?
— Пойду домой. Я так устала…
Но Пете совсем не хотелось идти домой, он уговаривал Ольгу, упрекал, упрашивал, но все напрасно…
Когда они прощались на лестнице у подъезда ее дома, Ольга протянула ему руку и сказала с тоской в голосе:
— Прощай, астронавт печального образа! Еще и крыльев не успел распустить, а уже очутился внизу! — И быстро взбежала по лестнице к открытой двери.
— А как же завтра? — закричал он ей вслед. Где мы встретимся? Где ты будешь завтра?
Она все-таки оглянулась на последней ступеньке:
— Где я могу быть? Там, где будет весь мир…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});