Читать интересную книгу Вскрытие показало… - Патриция Корнуэлл

За дверью кто-то орал как безумный:

— Где в этом чертовом доме выключатель?

Я должна была это сделать.

Обязательно.

Никогда ничего мне так не хотелось, как нажать на курок.

Я желала только одного: выстрелить маньяку в самое сердце, и чтобы в дырку проходил целый кулак.

Мы спорили уже минут пять. Марино утверждал, что все произошло совсем не так, как я рассказала.

— Да я ворвался в дом, едва только увидел, что этот говнюк лезет к вам в окно. Док, не мог он быть у вас в спальне дольше тридцати секунд. Я же почти сразу его нагнал. И никакой пушки вы в руках не держали. Вы пытались ее достать и скатились с кровати, а тут как раз ворвался я и вытряхнул гада из его ботинок сорок последнего размера.

Мы сидели в моем кабинете. Было утро понедельника. Я не могла вспомнить, что делала в предыдущие два дня, — как будто провела все это время под водой или на другой планете.

Пусть Марино говорит, что хочет. Я-то твердо знала: маньяк был у меня на мушке, когда доблестный сержант ворвался в спальню и выпустил в него четыре пули из своего револьвера. Я не стала проверять пульс. Я не пыталась остановить кровь. Я просто сидела на полу, в одеяле, револьвер лежал у меня на коленях, а слезы лились в три ручья. И только тогда до меня дошло.

Мой револьвер был не заряжен.

Накануне я чувствовала себя так паршиво, что забыла его зарядить. Патроны лежали в комоде под стопкой свитеров — там Люси не стала бы их искать.

И все же преступник был мертв.

Он упал ничком и зацепился за ковер.

— Маньяк и не думал снимать маску, — продолжал Марино. — Память, док, любит проделывать такие штуки. Я сам стащил с него этот вонючий чулок, когда ворвались Снид и Ригги. Но козел к тому моменту уже отбросил копыта.

Он был совсем мальчишкой.

Почти подросток — одутловатое бледное лицо, вьющиеся сальные бесцветные волосы. Над губой едва пробивался пушок, тоже сальный.

Мне никогда не забыть его глаза. Они напоминали стекла, за которыми вместо души — пустота. Темная гулкая пустота — такая же была за окнами, через которые маньяк проникал в спальни одиноких женщин, предварительно услышав по телефону голоса будущих жертв.

— Мне кажется, будто он что-то сказал, — прошептала я. — Ну, когда падал. Только что? — Поколебавшись, я спросила: — Или это мне тоже померещилось?

— Нет, док, не померещилось, — отвечал Марино. — Выродок произнес пару слов.

— Что он сказал? — трясущимися пальцами я достала сигарету.

Марино натянуто улыбнулся.

— Да то же, чем заканчиваются записи каждого «черного ящика». То же самое, что говорят все ублюдки, когда понимают, что им кранты. Он сказал: «Твою мать!»

Одна пуля пробила аорту. Другая попала в левый желудочек сердца. Третья прошила легкое и застряла в позвоночнике. Четвертая прошла через мягкие ткани, не задев ни одного жизненно важного органа, и разбила мое окно.

Нет, вскрытие я не проводила — отчет составил мой заместитель из Северного округа штата Вирджиния. Наверное, я сама попросила его об этом, хотя и не могла припомнить, когда и при каких обстоятельствах.

Я не читала последних газет, находясь в полной уверенности, что любая статья о маньяке вызовет у меня приступ тошноты. С меня хватило и заголовка вчерашнего вечернего выпуска — я увидела его случайно, когда судорожно запихивала оказавшуюся на крыльце газету в урну:

«ДЕТЕКТИВ ЗАСТРЕЛИЛ МАНЬЯКА ПРЯМО В СПАЛЬНЕ ГЛАВНОГО СУДМЕДЭКСПЕРТА».

Чудненько. И что прикажете думать общественности? Кто был у меня в спальне в два часа ночи — маньяк или сержант Марино?

Просто замечательно.

Застреленный психопат оказался диспетчером службы спасения. Городские власти наняли его год назад. Диспетчеры службы спасения в Ричмонде, как правило, штатские, а не полицейские. Маньяк работал в вечернюю смену, с восемнадцати часов до полуночи. Звали его Рой Маккоркл. Иногда он принимал звонки по «911», иногда выполнял обязанности диспетчера — вот почему Марино узнал голос на кассете, которую я прокрутила для него по телефону. Сержант не сказал мне, что голос ему знаком. Однако так оно и было.

В пятницу вечером Маккоркл не явился на работу — якобы из-за болезни. Он притворялся больным с четверга, когда вышла статья Эбби. У коллег Маккоркла не сложилось о нем сколько-нибудь определенного мнения. Им нравилось, как молодой сотрудник отвечает на звонки, его шутки всегда оказывались удачными. Диспетчеры потешались над Маккорклом из-за того, что он то и дело бегает в туалет — буквально каждые полчаса. Он мыл лицо, руки, шею. Однажды коллега видел, как Маккоркл, раздевшись до пояса, мылся мочалкой.

Для диспетчеров закупали борное мыло.

Маккоркл был «обычным парнем». На самом деле никто из сослуживцев и представления не имел о том, что он за человек. Все пребывали в счастливой уверенности, что по вечерам Маккоркл общается с привлекательной блондинкой по имени Кристи. Естественно, никакой Кристи в природе не существовало. Маккоркл общался с женщинами исключительно при помощи ножа и удавки. В диспетчерской ни у кого в голове не укладывалось, что симпатяга Рой и есть маньяк.

Очевидно, именно Маккоркл несколько лет назад убил трех женщин в Бостоне и пригородах. Он тогда ездил на грузовике, развозил товары. В Бостон, например, он доставлял кур на птицефабрику. Впрочем, прямых доказательств у нас не было. Наверное, мы так никогда и не узнаем, сколько женщин на всей территории США замучила эта тварь. Не исключено, что несколько десятков. Начинал с подглядывания, затем перешел к изнасилованиям. Ни разу не попался. Единственное его столкновение с полицией произошло из-за превышения скорости. Маккоркл отделался штрафом.

Ему было всего двадцать семь.

Маккоркл, если верить резюме, обнаружившемуся в базе данных, сменил несколько профессий — работал водителем грузовика, диспетчером в телефонной компании в Кливленде, почтальоном и курьером, доставляющим букеты, в Филадельфии.

В пятницу вечером Марино не нашел Маккоркла на работе, но паниковать не стал. С половины двенадцатого доблестный сержант дежурил под моими окнами, в кустах, надев темно-синий форменный комбинезон, позволявший ему раствориться в ночи. Когда Марино включил верхний свет в моей спальне и я увидела его во всей красе и вооруженным до зубов, меня парализовал ужас, и несколько секунд я не могла понять, кто стоит на пороге — маньяк или полицейский.

— Я тут подумал, — продолжал Марино, — ну, про Эбби Тернбулл… Помните, мы тогда решили, что маньяк хотел отомстить ей за статьи и убил Хенну по ошибке? Мне стало как-то не по себе. Я прикинул, на какую еще женщину выродок мог иметь зуб. — И Марино поднял на меня глубокомысленный взгляд.

Когда черный «ягуар» сел Эбби на «хвост», и она позвонила в «911», на ее звонок ответил именно Маккоркл. Так он узнал адрес Эбби. Может, он уже прикидывал, что хорошо бы ее убить, а может, решил сделать это, когда услышал ее голос и сообразил, что это и есть та самая журналистка. Теперь уже не выяснить.

Мы знали только, что все пять женщин звонили в службу спасения. Пэтти Льюис набрала «911» за две недели до смерти, в четверг, в 20:23 — она хотела сообщить, что в миле от ее дома после грозы вышел из строя светофор. Пэтти повела себя как ответственная горожанка. Она хотела предотвратить возможную аварию. Она боялась, как бы кто-нибудь не пострадал.

Сесиль Тайлер набрала девятку вместо четверки. Просто ошиблась номером.

Я никогда не звонила в службу спасения.

Мне незачем было это делать.

Мои телефон и адрес находились в базе данных, потому что судмедэксперты должны иметь возможность в любой момент, даже после работы и в выходные дни, поговорить со мной. Но в последние несколько недель я разговаривала с несколькими диспетчерами, пытаясь связаться с Марино. Одним из них вполне мог оказаться Маккоркл. Теперь тоже ничего об этом не узнаешь. Да и зачем?

— Ваши фотографии были в газетах, вы мелькали в новостях, — продолжал Марино. — Вы ведь проводили вскрытие по всем делам — неудивительно, что маньяк хотел знать, что вам известно. Потом вышла эта бодяга про неправильный обмен веществ. Маньяк понял, что вам удалось кое-что выяснить. — Марино продолжал мерить шагами мой кабинет. — И вот тут он дозрел. У него появились личные счеты — еще бы, какая-то докторша будет задевать его мужское самолюбие, прохаживаться насчет его мозгов!

А ведь мне действительно кто-то звонил поздно вечером…

— У парня снесло крышу. Он не хотел, чтобы его считали дауном. Он размышлял примерно так: «Эта сучка думает, что она слишком умная, куда умней меня. Я ей покажу, кто из нас неполноценный».

Под халатом у меня был шерстяной жакет. И халат, и жакет я застегнула до самого подбородка. Мне никак не удавалось согреться. Последние две ночи я спала в одной комнате с Люси. Свою спальню я собиралась полностью переоборудовать. Или даже вообще продать дом.