в очередной безумной попытке дозваться до разума, скрытого туманным наваждением.
Секундным рывком его пальцы сжимают мое горло. Воздух покинул легкие. Внутри все разрывалось от боли. Повинуясь инстинктам мозг впрыснул в тело, кажется, огромное количество адреналина. Куда уж больше то?
Как не странно именно это позволило мне сорвать еще один браслет из трех на руке и стянуть всю, ринувшуюся в тело, силу в один кулак. Именно им я и нанесла тот самый удар после, которого на краткий миг я была освобождена из хватки нурша. Лишь миг. А потом вновь… цепкая хватка…. Тьмы и неразличимого гула… белого шума.
22.
Люблю просыпаться без будильника. Люблю просыпаться от солнечного света, что падает на лицо, погружая остатки сна в золотистую пелену, которая делает это миг незабываемым и самым сладостным. Медленно открывать глаза и щуриться от яркого солнечного света. Великолепно. Когда тело как мягкая зефирка, когда тепло, хорошо и уютно. Когда ароматы выпечки, дерева и свежей зелени.
Пришлось серьезно постараться, чтобы понять, где я. Почему вокруг все такое… знакомое и нет одновременно, роскошное и одновременно сдержанное… мягкая кровать, тяжелые шкуры вместо одеяла, бордовые занавеси на высоких стрельчатых окнах. Нет, дверях, что распахнуты и ведут на балкон. А постель пахнет так невероятно. Не то лесом, не то костром.
Села в кровати, огляделась. И первая игла воспоминаний воткнулась в мой разум. Затем снова, снова и снова. О тех пор пока я не вспомнила все. Или почти все. Хотя наврятли можно сказать, что это воспоминания. Суетящиеся вокруг эльфы, голубые как озера глаза и рычание в голосе говорившего. Голос, что то приказывал, то просил, то успокаивал. Горячие ладони на моем теле. Звук бьющегося стекла и оглушительного удара о деревянную поверхность, кажется не меня. Потому что больно не было. Было тепло.
Встряхнув головой, встала, сделала пару шагов. Зря. Повело сразу, поэтому я тут же ухватилась за удерживающий балдахин столбик. Обняла его как родного.
— ты ж моя прелесть, — прижимаясь щекой к теплому от солнечных лучей полированного дерева прохрипела. Голосок что надо.
Тут же у двери послышалось шуршание и краем глаза я увидела какое-то движение. Повернув гудящую голову и прислонившись другой щекой, смогла таки лицезреть развалившегося на низком топчане Рольфа. Паренек видимо сидел когда-то, а потом просто уснул. Сейчас же он во все глаза смотрел на меня, да выражение в них было такое, словно призрака увидал.
— И ты тут… приветик, — прохрипела я.
И как током ударенный парнишка подскочил на месте, потоптался пялясь на меня с открытым ртом, а потом как сиганёт за дверь. А в голове у него…. Парня бы к художественной литературе приобщить. А то одни междометия и аналог их местной брани. Но, впрочем, посыл ясный. ОЧНУЛАСЬ!!!
Не проснулась, а очнулась. И срочно надо доложить Деймону.
Понятно. Понятно.
— Стоять! — казалось, гаркнула я, ан нет, не гаркнула, скорее каркнула. Но как не странно Рольф замер на месте, потом обернулся и воззрился глазами-блюдцами, — пить хочу. Помоги, а? И по нужде.
Паренек залился краской.
— Помочь?
Как там у компьютеров? Ерор? Так вот этот ерор и случился в его мозгу. Не положено тут дамам о таком просить и вообще шастать в исподнем.
Исподнем? Мельком оглядела себя. На мне была алая сорочка до колен с треугольным вырезом и широкими рукавами на манер кимоно из ткани напоминающей шелк. На ней даже что-то было вышито. Ну, ничего так. Не голая. И то хорошо.
— Пить… — силы закончились и тихо шурша шелковой тканью сползла по столбику на пол.
Паренек молниеносно метнулся в сторону, пока я блаженно прикрыла глазки. Очень скоро к губам поднесли стакан или кружку, плевать что, но с водой. Блаженство. Кайф. Вот еще до клозета добраться бы.
— Пи… по нужде…. А то…
Рольф густо покраснел, вздохнул и поднял на руки, чтобы поставить на ноги у резной дверцы в углу комнаты.
— Туда. Справишься?
Какие церемонии…
— Надеюсь… — вцепилась в каменный откос.
— Надо доложить.
— Доложи.
Паренек метнулся к двери, сшибая на ходу мебель. Вот ведь… слон.
Как оказалось, до вариации местного санузла добираться было сравни подъёму на высоченную гору или марафонскому бегу после недели новогодних салатов. Даже те несколько шагов. Шатаясь, качаясь, как яхта в девятибалльный шторм, с отдышкой и красивыми звездами в глазах я таки добралась. Помимо необходимого смогла даже умыться прохладной водой и оценить себя в зеркальной стене купальни.
Ну ничего так. Бледная с синяками под глазами, с совершенно бесцветными губами. И если бы не ярко алое с вышивкой золотой нитью по подолу то ли платье, то ли ночнушку с широкими рукавами как и глубоким треугольным вырезом, демонстрирующим часть яркой на белой коже алой тушки дракона и расчесанных до блеска волос, рассыпавшихся по плечам, то вполне возможно я и сама себя приняла бы за привидешку. Н-да. Как говориться в гроб ярче кладут. Ну а тут все так живенько, готично слегка.
Вот засмотрись я на себя любимую еще дольше, да прекрасную не увидела бы ажиотажа в апартаментах.
Итак, стою я такая, радостная, обнимаю дверной косяк в тщетной попытке найти связь с средним ухом и полом, и упорно пытаюсь вспомнить почему и как я оказалась в таком состоянии. Тот самый миг когда все перестало существовать все никак не всплывал в памяти. Вроде не пила, хотя давно мечтала упиться, стресс как не как… девять-десять месяцев где-то.
Копаться в воспоминаниях оказалось невероятно сложно. Словно каменные булыжники ворочала или тетраподы на побережье.
К моменту того как в апартаменты дракона явился долгожданный кто-нибудь, я могла гордиться собой. Умничка я смогла вспомнить события предшествующие беспамятству, разыскать какую-то тряпицу намочить ее, и выпив чуть ли не весь кувшин с водой развалиться на резном стульчике в стиле древних римлян с нею на глазах. Головная боль перестала быть такой яркой, превратившись в тупую и жутко мешающую думать и двигаться свободно. И пока я оставалась недвижима, мыслительный процесс шел без повреждений и отвлечений. Поэтому в голове роилась целая куча вопросов.
Скрипнула дверь, но шагов я не услышала, зато ясно ощутила присутствие.
— Ну да, кто еще мог прийти? — не сдержала я сарказма. Ну да, я не я когда голова болит.
— Уйти? — отплатил той же монетой Мириэль.
Говорил он шепотом, но его способности окрашивать свою речь такими яркими тональностями можно было бы позавидовать. Даже шепотом он передразнил меня лучше любого пародиста.
— Ай… — неопределенно хмыкнула.
Не в настроении я, но ответы мне нужны, да