– О чем мы говорили? – спросил Тесей, прижимая указательный палец к переносице, – жест, оставшийся от прошлого, когда он носил очки.
– Мы говорили, что я люблю путешествовать.
– По виду своему вы принцесса, – произнес Тесей. – Простите, если я вам покажусь невоспитанным…
– Для этой эпохи вы слишком хорошо воспитаны, – оборвала его Кора. – Вам придется быть погрубее.
– О да, я сам это уже чувствую, – согласился молодой человек. – Они думают, что я их боюсь. Но ведь это ошибка. Я, должен вам сказать, приехал сюда для того, чтобы восстановить свои права. И никого не боюсь. Мне вообще не свойственно чувство страха.
– Точнее! – потребовала Кора. Молодой человек удивился такому требованию, но подчинился ему:
– Точнее, я намерен преодолеть в себе чувство страха для того, чтобы, возвратившись куда надо, вести себя достойно.
Густав не стал уточнять, а Кора не стала настаивать. Обе стороны поняли этот краткий монолог в меру своей информированности.
Наконец они поднялись на холм, увенчанный дворцом Эгея. Здесь, над узкими городскими кварталами, было прохладнее, с горы, поросшей соснами, скатывался прохладный ветерок, в прозрачном воздухе медленно плыли паутинки. По площади перед дворцом вышагивали большой семьей индюки. Два солдата в медных доспехах и шлемах, надвинутых на носы, чтобы укрыться от солнца, дремали у входа.
Тень Тесея упала на одного из них, тот лениво поднялся, опершись на короткое копье.
– Кто ты, странник? – спросил он, и ясно было, что времена стоят мирные, врагов в Афинах не ожидают, так что одинокий щеголь в сопровождении богатой молодой женщины не вызывает тревоги.
– Меня зовут Тесей. Я пришел из Трезины, – сказал молодой человек. – Я хочу видеть царя Эгея.
– Еще вопрос, захочет ли царь Эгей видеть провинциала, – проворчал воин, но беззлобно, как бы для порядка. – Эй! – крикнул он в глубь двора, в который выходили двери и ворота хозяйственных построек и конюшен. – К царю гости.
Последовала длительная пауза. Потерявший вдруг уверенность в себе Тесей переминался с ноги на ногу, из глубины двора вышла большая белая коза с голубой ленточкой на шее и стала обнюхивать хитон Коры.
– Ты не обращай внимания, – сказал сидевший воин. – Это Номия, нимфа, гонялась за Дионисом и вот догонялась!
Коза, она же бывшая нимфа, опустив короткие рожки, кинулась на воина, а Кора, которая совершенно не представляла, чем провинилась Номия перед Дионисом, отошла в сторонку, чтобы не испортить в суматохе хитон.
Это был их мир, даже Тесей чувствовал себя здесь своим. А она лишь выполняла задание. Кора подумала, что не спросила Тесея, каково было ему, студенту Московского университета, отрубить ноги пожилому человеку Прокрусту, даже если тот и в самом деле виноват перед древним человечеством. Надо будет спросить… правда, если Медея не расправится с Тесеем в этом дворце.
Кора профессионально оглядела двор и двери, откуда выглядывали любопытные слуги, – типичный лабиринт, здесь и убегать, и сражаться очень трудно, а если Тесею подстроят какую-нибудь ловушку, его трудно будет защищать. Любопытно, родилась мысль, там, наверху, в компьютерном центре «ВР» есть дисплей, на котором видна энцефалограмма Тесея, чтобы вытащить его в момент смертельной опасности? А есть ли такой же дисплей для нее, агента Коры Орват? По крайней мере, никаких параметров перед уходом с нее не снимали. Может быть, раз ее круиз никем не оплачен, они решили сэкономить? А если так, то прекращение ее жизнедеятельности не отразится на показаниях приборов! Грустно!
– Ну, ты идешь, девушка? – спросил Тесей. Видно, повторил вопрос, так ей показалось по тону.
Перед ними стоял воин более импозантного вида, чем солдаты на входе в бедных кирасах и домотканых юбочках из-под них.
Шлем его был украшен гребнем из конских волос, по бокам которого были прикреплены петушиные перья. Поножи покрывал чеканный узор.
За ним следовал пожилой местный служитель в синей хламиде из милетской шерсти и широкополой войлочной шляпе.
– Чем мы обязаны визиту столь высоких гостей? – спросил он, быстро и внимательно оглядывая их.
– Я Тесей, – сказал молодой человек. – Внук Питфея и сын Этры. Послан ими в гости к Эгею.
Придворный никак не отреагировал на слова Тесея, но обратил взор к Коре.
Та представилась честно:
– Кора, дочь Тадеуша из страны гипербореев.
– Великая богиня? – спросил придворный с некоторой опаской, но без трепета. Видно, сюда раз в неделю заглядывает кто-то из великих богов.
– Тезка богини, – ответила Кора.
– Так просто это не случается, – сообщил придворный, и Кора склонила голову, отдавая должное его мудрости.
Но внимание придворного уже вновь было обращено к Тесею.
– Мы ждали твоего прихода, Тесей, – сказал он. – Известие о твоем продвижении от Трезена к Афинам достигло нашего слуха, как только ты объявил в родном городке о намерении очистить от разбойников всю прибрежную дорогу. Сама госпожа Медея, царица Афин, не раз высказывала беспокойство, что кто-нибудь из разбойников сломит тебе шею и мы не будем иметь счастья лично лицезреть тебя.
– Ничего, – искренне отозвался юноша. – Конечно, нелегко пришлось, да и неудобно убивать людей, но я дал обет. Вы понимаете?
– Разумеется, – ответил придворный, – каждый из нас неоднократно дает в жизни обеты. Главная цель, таким образом, не выполнить их, чтобы сохранить и честь, и жизнь.
– Вы говорите изысканно, – признал юноша.
– Я и думаю изысканно, – ответил придворный, отступая в сторону и подбирая хитон так, чтобы он полностью замотал правую руку. Это было не очень удобно, но жест получился выверенным. – Я хотел бы представиться, – сказал он, – имя мое Гиас, и считается, что я погиб на охоте от укуса змеи. Но, как видите, я жив, немолод и никогда не хожу на охоту.
Кора мысленно отмахнулась от очередных родственных отношений, но принадлежащий теперь к этому сообществу Густав-Тесей сразу спросил:
– Вы не родственник гиад, о которых мне приходилось слышать?
– Гиады – нимфы дождя, дочери Атланта, – ответил низкий женский голос, – они так горевали после гибели их брата Гиаса, что все умерли, обливаясь слезами. Пожалев их, великий Зевс взял их на небо и составил из них созвездие Тельца, появление которого на небе связано с началом дождей.
Голос принадлежал незаметно подошедшей Медее, которая и объяснила родственно-божественные связи.
– Парадокс в том, – всхлипнул придворный, – что я не умер, Асклепий вылечил меня от укуса змеи, но весть об этом опоздала, и сестры уже погибли. Грустно.
– Только не плачь, умоляю, – попросила Медея. – Не хватало мне в Афинах еще одного плакальщика. И так с утра до вечера слезы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});