сказала Викуся, лапая меня в разных местах.
— А это не секрет? — заинтересовался я.
— График утверждён чуть ли не год назад, энергоблок уже остановлен, на станции сотни людей об этом знают и готовятся, что там делать будут — не знаю, да мне и неинтересно, — пояснила девушка. — На папу ещё анонимку написали недавно. Его замучили совсем, я не читала её, конечно, но настроение у него не очень.
А я вот читал, более того, я сам и писал! Вернее, печатал. Ещё в Красноярске. Отправил из Киева в первый же день по прибытии.
Я всё-таки решил для себя, что главная причина — этот неведомый мне эксперимент. Всё же работало раньше. Вредительство? Да кому это надо? Диверсанты? Вообще версия дли идиотов. Землетрясение? Тоже маловероятно.
Написал в письме, что эксперимент опасный, инструкции устарели, персонал халатный, и сама конструкция реактора негодная. Короче, насобирал всё в одну кучу. Отправил сразу по двум адресам — на саму станцию и в горком КПСС. Адреса местного КГБ я не нашёл, да им, я думаю, перешлют копию.
— А кто ещё из гостей будет? — спросил Витька у сестры.
— О! Тебя уже мои подружки интересуют? — засмеялась сестра, когда мы вышли на балкон. — Будет Зоя и Настя точно, Светка — пятьдесят на пятьдесят, может Артур придёт.
Артур ещё какой-то. Хахаль? Да шут с ним.
— Дочь, надо ехать, иди ко мне, ещё раз тебя поцелую, — на балкон заглянул отец, закрыв дверной проем своим телом полностью.
Сейчас смотрю на этого веселого дядю, обнимающего свою дочку, и понимаю, что возможно вижу его последний раз в живых.
— Охота расквитаться со всем да уехать поскорее в Москву, — слышу голос возможного смертника.
— Любой ценой? — неожиданно спросил я.
— Не понял? — переспросил мужик.
— Поскорее — это любой ценой, даже в ущерб безопасности? — настойчиво повторяю я.
— Ты опять про статью эту? Ты не представляешь, сколько слоёв защиты на станции, ничего такого, что может угрожать безопасности не будет.
— А если будет? — спросил я.
Но мне уже не ответили. Вика требовала от отца позвонить ей в час и минуту её рождения. Изначально у меня был план вырубить её отца, не насмерть, конечно, в надежде, что эксперимент перенесут из-за этого, потом планировал анонимки и даже отправил их, потом открытый разговор с отцом Виктора и Вики — как причастного к этому эксперименту. В итоге пришёл к выводу, что нет смысла. Раз запланировали мероприятие, да ещё так долго к нему готовились, то всё равно проведут. Есть шанс, что рисковать не будут и включат голову. Ещё я сунул ему в карман пиджака иконку. Купил в церкви ещё в Красноярске, уж и забыл что там за святой изображен. Надеюсь, отвечающий не за помощь роженицам. А такие бывают вообще? Странный я тип — проживаю вторую жизнь, а веры особой в бога так и не появилось.
Пока ещё есть время, идём прогуляться по Припяти. Город молодой, но бурно развивается. Например, первого мая планируют открыть детский парк с аттракционами. Много молодежи, детей вокруг. Весенний солнечный день не предвещает никакой беды. Кажется, что впереди будет только хорошее …
По пути в кулинарии купили три тортика для коллег Виктории. Дойдя до поликлиники — места своей работы, Вика нас бросила, сказав, что ей надо «проставиться».
— Ты на маму не обижайся, она эту тетю Любу с недавних пор терпеть не может, — попытался сгладить неловкость Витёк. — Ниче, в следующий год вернёмся в Москву, всё забудется.
Тут из поликлиники выходит невысокий, но атлетично сложенный парень лет двадцати пяти.
«Блондин. Характер нордический, твердый» — оценило его подсознание.
За ним телепался ещё один, уже не парень, а, скорее, мужчина постарше и гораздо плюгавее первого, ещё и в очках, а завершала процессию Вика, покусывающая нервно губы.
— Ну, здоров, чемпион, — пожал руку Виктору «истинный ариец», проигнорировав меня.
Не гордый, тяну руку сам, сначала плюгавому. Тот, замешкавшись и бросив взгляд на альфа-самца из поликлиники, руку пожимает. Тяну руку для приветствия и блондину.
— Нет мелочи, — шутит тот и сам смеется своей шутке. — Чё, Витька, когда на рыбалку идём?
Виктор от хамства тоже растерялся, но ответил на автомате:
— Да как и планировали, на майские.
— Я лодку с собой возьму, с лодки ловить лучше, река-то широкая, — продолжает меня игнорить подошедший, — метров семьдесят будет!
— Семьдесят — это широкая? Да ты, пацан, рек широких не видел, — слегка грублю я. — Вот Енисей — это река, а у вас так, ручеёк.
— А сколько в ширину ваш Енисей? — заинтересовался плюгавый.
И тут же получил недовольный взгляд от блондина.
— Во-первых, не пацан, а Артур Моисеевич, во-вторых, на «вы» надо обращаться, — начал он отповедь мне.
— Ой, Артур, прекращай важничать, — перебила его Вика. — Так сколько в ширину Енисей?
— Да что этот недоросль возомнил о себе? — пытается-таки завязать конфликт на ровном месте парень.
— В районе Красноярска в самом узком месте построена плотина, там почти километр ширина, а внизу у Нижней Тунгуски километров сорок, а уж совсем в низовьях в районе Дудинки долина устья полторы сотни километров.
— Нихера себе! — удивился Виктор. — Вот где порыбачить бы, а что там за рыба у вас водится?
— Муксун, нельма, … чира есть, ел недавно, — вспоминаю я рыбку, которой нас угощали в Норильске.
— Там есть и таймень, и хариус, и стерлядь, и омуль, а уж про добычу помельче и говорить не стоит. Мечтаю на рыбалку туда выбраться, — вступил в разговор плюгавый, не замечая уже недовольного Артура.
— Заметано! Приезжайте в гости, рыбалку вам обеспечу! — гостеприимно предлагаю я.
— Так, парень, извиниться надо! — прерывает братание Артур, обращаясь ко мне.
— Ладно, чё ты будешь извиняться, и так тебя прощаю, — хлопаю по плечу парня. — Тем более, если кто из нас и недоросль, так это ты.
Ржут все, кроме Артура.
— Да ты офигел? — пытается схватить меня за рубаху поверженный в глазах Вики местный секс-символ.
— Будешь бить детей? — поднимаю бровь я. — Это совсем дно!
— Да какой ты ребенок, ты просто …, — попытался оскорбить меня парень.
— Паспорт показать? Я в школе учусь, пусть и комсомольской, но десятилетку не закончил пока, и восемнадцати мне нет!
Последние фразы я говорил уже осевшему от удара в печень врачу, или кто он там. Не буду я терпеть, когда меня хватают за руки. Слабенько так врезал.
— Толя, не надо, — виснут на мне Витёк и Вика.
— Артур… Моисеевич, — на рабочее место идите, — в голосе очкастого прорезалась сталь.
На удивление Артур послушно ушёл, бросив на меня мрачный взгляд.