расслабляться:
- А ты-то что думаешь? Победят наши-то? - требовательно дернул тот его за рукав.
- Вряд ли победят. Может, просто отгонят. Главное - пока идет бой, японцам не до нас, и пакетбот может успеть скрыться!
- Дай то Бог! - воскликнул Джек и, опустившись в проходе на колени, стал молиться.
Может быть Бог действительно услышал его молитвы, но звуки сражения постепенно стали отдаляться, потом вообще затихли. А ближе к вечеру раздался зычный голос боцмана, заглянувшего в раскрытый люк:
- Эй, вы! Можно выходить, мы, кажется, с Божьей помощью, сумели удрать!
Начало мая 1897 года, окрестности Кейптауна, Британская империя.
Он заметил мальчика только когда тот сам соизволил обратить на себя внимание. Его черная кожа, покрытая вездесущей желто-коричневой грязью, была совершенно незаметна на фоне замызганных досок сарая, таких же темно-коричневых.
- А, наконец-то! - обрадовался его появлению Генри. - Принес?
- Белый господин должен сначала заплатить! - решительно заявил мальчишка, отступая поближе к сараю. Видимо, собирался, если что пойдет не так, улизнуть через примыкавшие к задней стенке строения заросли.
- Да, разумеется, - кивнул Хиннеган и полез в сумку, висевшую на переброшенном через плечо ремне. - И сколько раз просил - не называй меня "белым господином"! Меня зовут Теодор!
- Хорошо, господин... Теодор!
- Вот держи! Сколько договаривались!
Тяжелые серебряные монетки перекочевали в грязную розовую ладошку несмело приблизившегося мальчугана. Получив деньги, тот сразу же опять отступил к сараю и, пугливо косясь по сторонам, принялся пересчитывать деньги. Генри спокойно ждал, полгода размеренной жизни в малонаселенной и никуда не торопящейся Южно-африканской колонии научили его терпению.
...После успешного бегства голландского пакетбота от неминуемой гибели в лице пиратствующей в южных водах японской эскадры, дальнейший путь прошел без особых приключений. Капитан мудро решил не испытывать судьбу вновь и не пытался опять зайти на Мадагаскар, а направился прямо в Кейптаун. Бурное недовольство небольшой части пассажиров, для которых конечная точка путешествия лежала как раз на этом острове, роли не сыграло. Воспоминания о недавнем бою были слишком свежи, а о его исходе известий в ближайших африканских портах пока не имелось. Лишь в Кейптауне они узнали, что японскую эскадру удалось обратить в бегство ценой гибели или серьезного повреждения трети учувствовавших в сражении британских кораблей. Причем Генри сильно подозревал, что у японцев просто подошли к концу запасы боеприпасов или угля, так как ни о каких подтвержденных потерях врага в этой схватке не сообщалось.
По прибытии, Джек сразу нанял повозку, на которой они и добрались до затерянного среди холмов Капской области, примостившегося в одной из многочисленных плодородных долин селения Олдройд. Морское побережье и Кейптаун, который Хиннеган даже не успел осмотреть, так как фермер по прибытии в порт не намеревался задерживаться ни на минуту, располагались милях в пятидесяти отсюда. На многие мили вокруг тянулись только бесконечные поля и луга, изредка перемежавшиеся с небольшими рощами непривычных жителю Англии деревьев. Других поселений рядом не имелось, кроме пары деревушек, где проживали негры-рабы, занятые в сельском хозяйстве. Но, ввиду упадка производства, и их было немного. Царившая вокруг унылая обстановка поначалу производила на Генри чрезвычайно гнетущее впечатление.
Однако затем он втянулся. Жители Олдройда оказались на удивление приветливыми и доброжелательными. Родственники Джека приняли его спутника с энтузиазмом, которого Хиннеган совсем не ожидал увидеть. То ли это объяснялось удаленностью данного места от цивилизации, когда появление любого нового человека становится значительным событием в скучной и размеренной деревенской жизни, то ли тем, что жителям давно уже требовались услуги медника.
А работы действительно оказалось очень много. Генри поначалу даже испугался, что ему не справиться с таким потоком заказов, ведь он вовсе не профессиональный медник. Однако вскоре он убедился, что недооценивал себя.
Все поселение представляло собой скорее агломерацию из, порядка, сотни ферм, разбросанных по всей долине. Путь пешком до самых дальних из них мог занять часа полтора. В центре, собственно, самого поселения располагалось всего с десяток строений. Разумеется, церковь, довольно старая и большая, даже выполненная частично из камня. Общинный дом, где изредка устраивалось обсуждение насущных деревенских проблем, а по вечерам также служивший чем-то вроде клуба. Этими двумя зданиями и исчерпывалась общественная часть поселка. Еще стоял в самом центре, рядом с церковью, огромный дом местного торговца, служивший одновременно складом, конюшней и небольшой лавкой, где торговец, плешивый, но крепкий мужичок по имени Морис, сбывал соседям всякие полезные в хозяйстве вещи, привозимые им из Кейптауна, куда тот регулярно отвозил на продажу производимые фермерами продукты. Сами фермеры лишь пару раз в год сами везли на ярмарки собственную продукцию, в остальное же время года приходилось пользоваться услугами Мориса, чтобы не отрываться от работы.
Заброшенный дом покойного медника находился примерно в полумиле от деревенского "центра", в стороне от единственной дороги, ведущей в столицу колонии. С помощью Джека и других соседей его быстро привели в относительный порядок, благо само строение было достаточно крепким. Располагавшаяся почти впритык к жилой части дома мастерская оказалась в гораздо лучшем состоянии, чем опасался Генри. Присутствовала даже большая часть инструментов и приспособлений: несколько молотков и клещей различного размера, отполированный плоский камень для ковки, набор литьевых форм. А главное - имелась высокая кирпичная печь и меха для ее наддува. В текущем виде для плавки железа она не подходила, но Хиннеган знал, как ее относительно легко можно модернизировать.
Однако на первых порах ему было совсем не до этого. Едва новоявленному меднику удалось немного наладить хозяйство, как повалили соседи, неся неисправные медные и бронзовые вещи. Тут было все: