Отчасти она может понять его и то, что он постоянно старается всем и каждому напомнить, что он единственный законный король Шотландии, вынужденный жить в изгнании, в гостях у французского короля. Разве можно такое забыть, с таким примириться?
Быть сыном великого шотландца Роберта Брюса непросто — это налагает особую ответственность. Ведь люди наверняка сравнивают обоих, и что же они говорят о нем, о Давиде? В лучшем случае жалеют.
Давид частенько вымещал свое раздражение на Джоанне, намекая ей на различные слабости ее отца Эдуарда II, вспоминая битву при Баннокберне, где тот потерпел унизительное поражение от шотландцев во главе с Робертом Брюсом, а окончил жизнь при неизвестных до сих пор подозрительных обстоятельствах, свергнутым с престола…
Но особую злобу вызывало у Давида поведение родного брата Джоанны, английского короля. Чего только он не говорил о нем! Как его ненавидел! Порой ей казалось, что супружеские измены, которые он не считал нужным скрывать от нее, он совершал в пику ее брату. Как бы напоминая: да, я ненавижу его и презираю его сестру, а потому веду себя, как хочу, мне все равно, что вы обо мне думаете.
А вообще-то ему нравилась жизнь в замке Гейяр с ее бесконечными развлечениями — танцами, играми, шутками, сплошным весельем. Он гордился тем, что сам король Филипп продолжал везде и всюду говорить о нем как о друге и желанном госте. Франция — ваш дом, не уставал повторять Филипп.
И так оно и было — для Давида, не для Джоанны. Она никогда не забывала, что французский король — враг ее брата, и ощущала неловкость от того, что вынуждена пользоваться его гостеприимством.
У них в замке часто бывали посетители. В том числе из дальних мест. И новости, которые они привозили с собой, были нередко весьма волнующими. О том, например, что шотландцы, воспользовавшись тем, что король Эдуард находится во Фландрии, начали все чаще и настойчивей выступать против навязанного им короля Бейлиола и ничто уже не может их остановить. Они изгнали Бейлиола, и тот удрал, как заяц, и нашел приют в Англии.
После этого в замок Гейяр прибыло шотландское посольство во главе с бывшим наставником Давида Саймоном Фрейзером, одним из немногих, кого тот уважал с детства.
То был незабываемый день, потому что Саймон изложил молодому королю-изгнаннику подробный план его возвращения на родину. Рассказал, что за последний год с лишним шотландцы одерживали одну победу за другой над английскими войсками и что немалую роль сыграла в этом помощь короля Франции, которому выгодно, что отдельные схватки с англичанами у границ с Шотландией отвлекают короля Эдуарда от военных действий на французской земле. Теперь же, когда ставленник английского короля Бейлиол вообще покинул пределы их страны, настала пора Давиду Брюсу вернуться и занять место, принадлежащее ему по праву.
Давид был взволнован, возбужден, в восторге от открывающихся возможностей. Стать настоящим королем! Конечно, ему неплохо жилось и в замке Гейяр, но ведь он монарх, а значит, должен править. И хотя здесь с ним обращались, как с королем, он прекрасно понимал, что во всем зависит от милостей и щедрости Филиппа.
— Когда я смогу отбыть в Шотландию? — по-мальчишески нетерпеливо спросил Давид.
Саймон Фрейзер ответил, что разумнее всего вначале нанести визит королю Франции, уведомить о том, что подданные призывают короля вернуться в Шотландию, и попросить помощи и поддержки в этом предприятии.
— Без сомнения, — добавил Саймон, — просьба будет уважена.
Так оно и получилось. Немалую роль сыграло тут недавнее поражение французов на море возле берегов Фландрии: дружба с Шотландией нужна была сейчас королю Филиппу, как никогда.
— Я безмерно рад, — сказал французский король юному Давиду, — что предатель Бейлиол изгнан из вашей страны и Шотландия перестала быть английским вассалом. Ее король снова Давид Брюс, а не Эдуард Плантагенет!
— Поэтому я хочу вернуться туда как можно скорее, — заявил Давид. — Чтобы навеки оградить мою страну от англичан.
— Как вы знаете, — ответил ему Филипп, — Франция потеряла немало кораблей в морском бою при Хельветслейсе. А король Эдуард, прослышав о вашем возвращении, вознамерится воспрепятствовать этому и приложит немало сил, чтобы взять вас в плен до того, как вы причалите к родным берегам. Я не хочу, чтобы вы из желанного гостя короля Франции превратились в несчастного пленника короля Англии. Не хочу и сделаю все, чтобы не допустить этого!.. Так что не торопитесь, милорд, возвращайтесь в замок Гейяр.
Давид вернулся туда, а король Франции распорядился срочно начать постройку больших и мощных кораблей для сопровождения короля Давида на родину. Чуть ли не во всех портах Франции корабельные плотники строили и спускали на воду новые суда, и Давиду было лестно, что ради него затеяли огромную работу и несут денежные расходы. Однако король Филипп хитрил, когда представлял дело именно так: просто к этому времени он решил восполнить потери, понесенные в морском бою, а заодно уж сопроводить предполагаемого союзника и вассала на родину.
Спустя какое-то время Филипп направил в замок Гейяр секретное послание Давиду, в котором излагал план его отъезда в Шотландию. Король предложил, чтобы Давид и Джоанна с небольшой свитой направились в несколько французских портов — как бы для того, чтобы посмотреть, как идет строительство флота. На самом же деле им надлежит тайно прибыть потом в маленький незначительный городок на морском берегу, откуда они отплывут к себе в Эдинбург без излишнего шума, всего на двух скромных кораблях.
Англичане, считал Филипп, обязательно попадутся на эту уловку — им даже в голову не придет, что шотландский король возвращается домой таким образом.
Давид был несколько раздосадован, когда понял, что вся эта великая постройка кораблей затеяна, оказывается, вовсе не в его честь. Это был укол его тщеславию. Он бы предпочел плыть по морю в окружении бесчисленного количества французских судов, и пускай англичане видят и знают это и попробуют атаковать его. Тогда он принял бы командование на себя и показал им, как нужно воевать!.. Он был честолюбив и вспыльчив, не слишком умен, может быть, но трусом его никак нельзя было назвать.
Джоанна, однако, сразу оценила надежность и хитроумие плана, предложенного королем Филиппом, о чем и сказала Давиду.
Спорить не приходилось, и они сделали так, как предложил французский король, и теплым днем первого июля отправились в плавание, которое прошло на удивление спокойно и удачно, и вскоре их корабли бросили якорь в бухте Инверберви, в графстве Кинкардиншир.