от таких опасностей, которые не выпадают на долю человека за всю его жизнь. Но с тех пор, как я вернулся из южных стран, мне везёт не так, как прежде. Я лишился своего золотого ожерелья, своей суженой и человека, которого я считал своим побратимом. Что же касается сражений, то случилось так, что теперь я едва ли могу обнажить меч без ущерба себе. Даже когда я посоветовал выкурить этих англичан из башни, из этого ничего не вышло.
Торкель сказал, что видел и более неудачливых людей, чем Орм, но тот лишь печально покачал головой. Он послал своих людей во главе с Раппом в поход, а сам остался с Торкелем в городе, сидя большую часть времени один и размышляя о своих горестях.
Вскоре после этого однажды утром долго и протяжно загудели колокола в башне собора. Люди так ревностно распевали псалмы, что викинги приказали им замолчать и спросили, что означает вся эта суета. У людей наверху уже не оставалось камней, но они прокричали в ответ, что наступила Троица и этот день для них — день радости.
Викингов удивил их ответ, и некоторые из них спросили, чему это они так радуются и где они собираются раздобыть праздничного пива и мяса. Те ответили, что они довольствуются тем, что у них есть, и они будут и впредь радоваться и восхвалять Господа, ибо Христос в раю несомненно поможет им.
Люди Торкеля зажарили жирную овцу на костре, и запах жареного мяса доносился до башни, где люди были уже голодны. Викинги крикнули тем, чтобы они поступили благоразумно, спустились вниз и отведали жаркого, но те не откликнулись и вскоре опять начали петь.
Торкель и Орм сидели, пережёвывая мясо, и слушали пение из башни.
— Они поют более охрипшими голосами, чем обычно, — промолвил Торкель. — У них уже пересыхает горло. Когда у них кончится питьё, нам недолго останется ждать, пока они спустятся оттуда.
— Они куда в более худшем положении, чем я, но всё же они поют, — сказал Орм и грустно осмотрел добрый кусок баранины, прежде чем засунуть его себе в рот.
— Мне думается, что из тебя бы не вышел певчий в церковной башне, — отозвался Торкель.
В тот же день Гудмунд возвратился из викингского похода внутрь страны. Он был большим, весёлым человеком, и лицо его было испещрено шрамами, которые он получил, попав однажды в лапы к медведю. Он въехал верхом в лагерь, чуть пьяный и разговорчивый, на плечи у него был наброшен дорогой шёлковый плащ, два серебряных пояса были вокруг талии, а из его соломенного цвета бороды выглядывала широкая усмешка.
Как только он приблизился к Торкелю, он прокричал, что эта страна пришлась ему по сердцу и он никогда не устанет благодарить Торкеля за то, что тот заманил его сюда. Он разорил девять деревень и торжище, потеряв при этом только четырёх человек. Его лошади шатались под тяжестью добычи, притом что отбирались лишь самые ценные вещи. Кроме того, за ними следовали повозка, запряжённая волами и нагруженная разной снедью и бочками с крепким пивом. Вскоре, добавил он, им понадобятся ещё несколько кораблей с грузовыми помещениями, дабы вывезти всю ту добычу, которую они ещё захватят в этой цветущей стране.
— Кроме того, — поведал он, — я повстречал людей на дороге. То были два епископа и их свита. Они сказали, что они посланники короля Этельреда, тогда я предложил им пива и попросил сопровождать меня сюда. Епископы очень стары и едут медленно, но скоро они должны быть здесь, хотя мне не приходит в голову, чего они хотят от нас. Они сказали, что они едут с предложением мира от короля, но мы, а не он, должны решать, быть миру или же нет. Я полагаю, что они к тому же хотят обратить нас в христианство, но у нас не так-то много времени слушать их проповеди, когда вокруг столько богатства и изобилья.
Торкель внимательно выслушал всё сказанное и ответил, что попы — это как раз то, что им сейчас необходимо, ибо ему не терпелось вылечить свою руку. Орму тоже хотелось поговорить со священниками о своей ране на голове.
— Но я не удивлюсь, — сказал Торкель, — если поручение, по которому они приехали, состоит в том, чтобы выкупить пленных и спасти этих людей из башни.
Короткое время спустя епископы въехали верхом в город. Вида они были почтенного в руках у них были жезлы, а на головы были накинуты капюшоны. Их сопровождала большая свита из всадников, священников, управляющих, слуг и музыкантов, и они проповедовали Слово Божие всем, кто попадался им по пути.
Все люди Торкеля, кто оставался в лагере вышли взглянуть на них, но они шарахались в сторону, когда те поднимали руку для благословения. Люди в башне, завидев епископов, зашумели и принялись опять звонить в колокола.
Торкель и Гудмунд учтиво приветствовали их, радушно приняли, и, когда они передохнули и возблагодарили Бога за благополучное путешествие, они пояснили своё поручение.
Епископ, который казался главным и которого именовали епископом святого Эдмунда Бэри, обратился к Торкелю, Гудмунду и к тем остальным викингам, которые пожелали его слушать. Наступили злые времена, промолвил он, и великая скорбь охватила Господа нашего, Иисуса Христа, и Его Святую Церковь, ибо люди не ведают, как жить в мире, терпимости и любви друг к другу. К счастью, продолжал он, отныне в Англии правит король, который ценит мир превыше всего, вопреки всем искушениям власти и легионам доблестных воинов, которые лишь ожидают его приказа. Он предпочитает заслужить любовь своих врагов, нежели сокрушить их огнём и мечом. Король Этельред считает норманнов отважными молодыми людьми, которые сами не ведают, чего они хотят, и нуждаются в совете. После того, как он посовещался со своими мудрейшими советниками, он решил не выступать против них с войском и не предавать их огню и мечу, но смиренно показать им ошибочность и греховность выбранного ими пути. Поэтому он приказал своим посланникам разузнать, можно ли склонить храбрых вождей с севера к миру и убедить их сойти с той опасной тропы, на которую они ступили. Король Этельред просит их