же ни одного встречного или попутного корабля.
Но силуэт Столовой горы не перепутать ни с чем; он обещал усталым путешественникам заслуженный отдых и гостеприимство портовых кабаков и публичных домов, готовых обратить выданное жалование в пьяный угар и потные женские услуги. И только обогнув мыс Хангклип, команда «Опричника» увидела, что берега странно уменьшившейся Столовой бухты пустынны, покрыты жестким кустарником-бушем, а в самой ее глубине стоит на якоре невиданно огромный пятимачтовый парусник-барк под датским флагом, вяло трепыхающимся на легком ветру. Русский клипер рядом с этим гигантом смотрелся как хищная щучка по соседству с ленивым сомом. И более ничего и никого... Никаких таинственных и прекрасных городов будущего - лишь ветер свистит над безжизненной холодной пустошью. Погода как в октябре на побережье Балтики: промозгло, ветрено и дождливо.
И тогда капитан-лейтенант Селиванов построил команду и объяснил господам офицерам и нижним чинам полностью подтвердившуюся теорию штурманского подпоручика Филиппова. А в конце добавил, что мол, в эти времена, которые были древними даже для отца истории Геродота, жили на островах напротив Геркулесовых столпов могучие люди-атланты, основатели древнейшей на земле цивилизации, и кто его знает, быть может, это были мы сами...
- Так что же вы, батенька, раньше об этом молчали? - на правах штатского, которому можно все, спросил доктор Гомолицкий.
- Так, Александр Ипполитович, - ответил капитан-лейтенант, - говорить подобное в открытом море при утрате нашим штурманом ориентировки - значит напрашиваться на большие неприятности. Теперь совсем другое дело: мы знаем, где находимся, и как только случится ясный полдень, штурманский подпоручик Филиппов произведет обсервацию, после чего мы сможем выйти в переход до Европы, не боясь уйти от видимости берега.
Закончив объяснения в своей команде, командир «Опричника» приказал спустить на воду вельбот, и вместе с лейтенантом Францем Карловичем де Ливроном отправился с визитом на датский барк, откуда с чувством общего обалдения на русский корабль взирали пятнадцать человек штатной команды и сорок пять курсантов датских мореходных училищ, исполнявших должности палубных матросов. В их мире Российская империя пала уже десять лет назад - и вот они снова видят ее флаг на мачте вошедшего в бухту корабля.
На борту «Кобенхавна» (именно так назывался датский корабль), капитан-лейтенант Селиванов застал картину всеобщего разброда и уныния. Капитан корабля с типичными датскими именем и фамилией Ганс Андерсен, поведал русским гостям о том, что его барк вышел в балласте из Буэнос-Айреса в Перт двадцать первого декабря тысяча девятьсот двадцать восьмого года. Первую неделю плавание протекало как обычно, потом барк попал в обычный в этих широтах шторм, после чего с ним произошло то же самое, что и с «Опричником». Штурман бар ка Густав Аксельсен, как и Николай Филиппов, сумел частично восстановить ориентировку и даже привести свой корабль в Столовую гавань, но, увидев зримое подтверждение своей теории, не выдержал страха неизвестности и повесился на брючном ремне в своей каюте. Увидев, что датчане полностью расклеились, а потому готовы тупо проесть запасы своей провизионки и помереть от голода, капитан-лейтенант Селиванов плюнул на все нормы приличия и ввел на борт «Кобенхавна» призовую партию своих матросов-севастопольцев, назначив лейтенанта де Ливрона исполняющим обязанности командира.
- Что хотите делайте, Франц Карлович, - сказал он, - но чтобы порядок на корабле был. Если эти люди не хотят спасаться по своей воле, то наш долг военных моряков - спасти их даже против оной. Мы русские -а значит, с нами Бог.
- Я тоже русский? - прищурив один глаз, спросил потомок франко-швейцарских эмигрантов, прижившихся в России.
- И вы тоже, Франц Карлович! - уверенно ответил командир «Опричника». - Русский человек - понятие широкое, можно сказать, наднациональное. Как там было сказано у Александра Сергеевича Пушкина: «и гордый внук славян, и финн, и ныне дикой тунгус, и друг степей калмык» - все мы русские.
Также капитан-лейтенант Селиванов перевел на борт «Кобенхавна» подпоручика корпуса инженеров-механиков Фёдора Иванова с его механическими чинами с приказом разобраться со всей новомодной машинерией, без которой датский барк просто не сможет выйти в море. В ожидании ясной погоды, пригодной для производства астрономической обсервации, корабли простояли в Столовой бухте еще две недели. За это время привычные к такой работе русские моряки обследовали берега бухты, установив полное отсутствие признаков существования тут когда-либо человеческих поселений, провели промеры глубин бухты и устроили несколько охот. Помимо всего прочего, за это время русские моряки за общую смазливость и слабонервность стали устойчиво именовать курсантов датских мореходок в женском роде - «датчанками».
И вот настал момент, когда оба корабля покинули гостеприимную Столовую бухту и направились на северо-запад, в направлении островов Зеленого Мыса. «Кобенхавн», несмотря на свои размеры, оказался довольно резвым коньком, и лейтенанту де Ливрону приходилось следить, чтобы барк нечаянно не убежал от «Опричника». В плавании прошло еще полтора месяца; за это время «Опричник» и «Кобенхавн» посетили остров Святой Елены, острова Зеленого Мыса, Канары, и нигде не нашли признаков людских поселений. Легенда об Атлантиде, как оказалось, не имела под собой ни малейшей материальной основы. Впереди лежала Европа, а точнее, Ла-манш, к которому капитан-лейтенант Селиванов распорядился проложить курс мимо побережья Португалии. Ему уже отчаянно хотелось домой, в Россию, пусть даже там сейчас нет ничего, кроме диких скал и непролазных болот.
И тут примерно на траверзе Лиссабона, уже в виду берега, раздался крик марсового: «Паруса на горизонте!». И вот в подзорную трубу уже видны фрегат восемнадцатого века и три галеры. Над фрегатом и двумя галерами развеваются Андреевские флаги, еще над одним гребным судном реет флаг неизвестной, но явно дружественной России державы. Там тоже заметили «Опричник» и «Кобенхавн» и взяли курс на сближение.
- Наверняка это такие же бедолаги, как и мы, - сказал старший офицер клипера лейтенант Николай Купреянов, - ищут пятый угол в этом пустом мире.
- Это совершенно неважно, - ответил капитан-лейтенант Селиванов, - главное, что Господь нас привел навстречу друг другу, а вместе даже черта бить веселее.
Впрочем, когда корабли сблизились, и на их мачты полезли матросы, чтобы спустить паруса, офицеры на «Опричнике» дружно испытали крайнее удивление, когда разглядели в подзорные трубы карабкающихся по вантам матросов фрегата. Этими матросами оказались... голоногие и голорукие девки. Вид они имели весьма дикий, и шустро управлялись с парусным хозяйством своего корабля.
- Ловкие, чертовки, Петр Александрович! - одобрительно крякнув, произнес лейтенант Купреянов. - И откуда они только такие тут взялись?
- Сейчас узнаем, - ответил капитан-лейтенант Селиванов. - На