Отметили и красавицу, сидевшую рядом с Бобром.
— Это лицо нашего банка, его муза. За нашу Карину! За тебя, кара миа. Да здравствует "Кара-банк"! — провозгласил тост Бобер.
Его дружно подхватили. Вспомнили и Чингиза.
— Господин Чингизов блестяще обеспечил безопасность нашего банка. Отбил посягательства криминальных элементов.
Выпили и за него.
— А сейчас позвольте представить вам нашего уважаемого гостя! — сообщил Бобер с кислой физиономией.
В зал вошел Седой. Рассматривая присутствующих, он вдруг буквально споткнулся о колючий взгляд Чингиза. Глаза обоих загорелись огнем ненависти.
Седой занял место рядом с президентом банка. Между тостами он наклонился к Бобру и улыбаясь, спросил.
— Где крест, сука?
— Я… Только на один день принес домой… в связи с переездом, — заюлил Бобер. — Я верну…
— Разумеется, и со штрафными санкциями, — снова улыбнулся Седой и поднялся. — А теперь я вынужден откланяться.
В вестибюле он столкнулся с Чингизом и задержался.
— Вот что, Чингиз, ты мне что-то предъявить хочешь? Давай встретимся в тихом месте тет на тет и закроем эту тему.
— Договорились, — бросил Чингиз.
* * *
В том месте, где Машкинское шоссе делает поворот у Новогорской плотины и начинает петлять, в ранних осенних сумерках остановились две машины. Из черной "волги" вышел Седой. Он не скрывал торжества. Бросив по сторонам победный взгляд, он неспешной походкой прогуливающегося человека направился через плотину к заросшему лесом и кустарником пустынному берегу. Под мышкой он нес небольшую коробку, размером с обувную.
Выждав, пока его партнер перейдет на другой берег, из стареньких "жигулей" вылез Чингиз. Он также не спеша направился через плотину. Оба скрылись за деревьями. Спустя десять-пятнадцать минут с той стороны, где они стояли, послышался выстрел, заглушенный, впрочем, шумом воды и вороньими криками.
Еще через несколько минут плотину в обратном направлении торопливым шагом пересек только один из двоих. Кто именно, различить в окончательно сгустившихся сумерках было невозможно.
* * *
У "кара-банка" после того памятного банкета начались проблемы. Появилось много желающих подгрести банк под свою крышу. Проблема зашла так далеко, что противоборствующие стороны решили наконец собраться и "перетереть тему" сообща. Результатом этого решения и явилась стрелка на Павловско-Разумовском рынке. Крюков удачно задержал в качестве киллера старого друга, Сильвера, А другой его старый друг, Лях, не менее удачно избежал покушения со стороны все того же Сильвера. Причем и Лях, и Сильвер в результате оказались за решеткой.
К тому же Крюкову в тот раз так и не удалось побаловаться хорятинкой. Но он дал себе слово когда-нибудь вернуться сюда и исправить все допущенный ошибки. Вот разве что жизнь своему погибшему стукачу он не мог бы вернуть.
ГЛАВА 17. ЛЯХ ПРОТИВ ЛОРДА
Согласно приговору, Лях получил за вымогательство по второй части "сто шестьдесят третьей" статьи нового уголовного кодекса максимальные семь лет и проследовал этапом к месту отбывания наказания. Главное же отличие от предыдущего приговора состояло лишь в том, что теперь Лях значился рецидивистом и для исправления был направлен в систему "Главного управления лесных исправительно-трудовых учреждений". А попросту — на лесоповал.
В стране началась очередная кампания борьбы с преступностью. Снова на полную мощность заработали комбинаты по развенчанию уголовных авторитетов: соликамский "Белый Лебедь", "Елецкая крытая" и другие "санатории" строгого и особого режима. Курс был взят на изоляцию рецидивистов и их полную перековку. Или, в просторечье, разворовку.
Одним из флагманов разворовки являлась Новоуральская пересыльная тюрьма, за творимый в ней беспредел широко известная как "Сучий транзит". Здесь дивным осенним вечером Ляха сняли с этапа и на ночь затолкали в тесный бокс, где его чуть не сожрали клопы. Не успел он забыться беспокойным сном, как его разбудил лязг отпираемой двери.
— Подъем, выходи с вещами!
— А поспать сначала нельзя?
Тем не менее он подхватил свой "сидор" и вышел в продол — коридор, куда выходили тюремные камеры. В душевой не было ни души. Не было и света. Вертухай захлопнул снаружи дверь раздевалки и помещение погрузилось в темноту.
Лях затаил дыхание. Ему показалось, что он не один. Он не ошибся. На его плечо легла рука. Лях скосил глаза и в потемках сумел рассмотреть, что на ней отсутствовал указательный палец.
— Не оборачивайся, — произнес неизвестный у него за спиной. — Лучше, если ты не будешь знать меня даже в лицо.
— Почему? — спросил Лях.
— Может быть дольше проживешь. За тебя серьезные люди поручились, так что слушай и запоминай. Ты знаешь, куда тебя этапируют?
— Понятия не имею.
— Зато я знаю. Тебя везут на "Елочку". Это строгая спецзона из ведомства "Лесных исправительно-трудовых" колоний. Лесоповал и строительство. Специализируется на "разворовке" — развенчании авторитетов и перековке отрицал.
Невидимый собеседник закашлялся, прочищая битые туберкулезом легкие.
Лях, воспользовавшись паузой, задал вопрос.
— Зона козлиная?
— Козлиная, хуже не бывает. Душняк страшнее, чем на "Белом Лебеде". От мусоров паханом на "Елочке" полковник Медведь. Отрицаловку гладит, что асфальтовый каток. И в смотрящие подтянул зверя. В смысле грузина, лаврушника. Есть такой, Важа Лордкипанидзе. Кликуха Лорд. Называет себя вором.
— Он законный или ерш? — уточнил Лях.
— Какое там, законный! Апельсин! Воровской сан за бабки купил. А гонору — на трех законников хватит. По жизни — чистая сука. Собрал вокруг себя козлятник и отморозков из шерстяных. Сам процветает, а братву щемит в угоду мусорам. Здесь на больничке сходняк был. Правильные люди Лорда гадом объявили. Так он теперь трясется. Боится, что по его душу гнилую палач с заточкой придет. Потому новичков, особенно тех, кто с "Сучьего транзита" идет, особо тщательно проверяет. За полгода на "Елочку" от нас двое смотрящих ушли. Одного суки еще здесь, на транзитке, на перо поставили. А второго тамошний кум велел по беспределу опустить. Крепко у Лорда все схвачено.
— А я-то тут при каких делах? — не понял Лях.
— Тебе придется "Елочку" разморозить.
— Мне?! — Лях был поражен.
Он помнил, как во время его первой ходки несколько авторитетов разморозили "Силикатную". Но, во-первых, их было несколько, а во-вторых там и ситуация была совсем другая. Чтобы в одиночку разморозить зону строгого режима. да еще специализирующуюся на разворовке, про такое Лях никогда не слышал.
— Ты будешь не один, — словно прочитал его мысли незнакомец. — там есть правильные пацаны и честные люди. Но они до поры затихарились. Ждали малявы с решением схода. На прошлой неделе наши честняки отправили курьера на "Елочку". Маляву он в "непаленом гашнике" вез. Да, видно, не дошел. Может здесь, на транзитке, суки перехватили, тут их власть. А может и на "Елочке" замочили. Ты должен дойти и маляву братве доставить.
— Они