С именем Попова связано также сооружение беспроводного телеграфа, предназначенного для международных сношений. Когда дальность передач достигла сотен километров и перед почтово-телеграфным ведомством была поставлена задача создания радиосвязи с зарубежными странами, оно обратилось к Попову с просьбой взяться за ее разрешение. Сохранилась написанная его рукой бумага[643], которая содержит ответ на присланный ему Главным управлением почт и телеграфов запрос о возможности устройства беспроводного телеграфа между Россией и Болгарией. Попов признавал, что намеченные Министерством иностранных дел места для станций (Одесса и Варна) «наиболее отвечают коммерческим интересам в будущем, при развитии торгового обмена между Россией и Болгарией». Однако он считал, что если смотреть на этот вопрос, имея в виду стратегическое значение возводимой радиостанции, то гораздо целесообразнее строить ее не в Одессе, а в Севастополе. Расстояние между двумя русскими городами и Варной (по прямой) почти одинаково, но по состоянию техники того времени гораздо легче было осуществлять радиосвязь через водное пространство, чем через сушу. В техническом отношении, следовательно, Севастополь имел несомненные преимущества.
Постройка невиданной еще в мировой практике радиостанции потребовала, разумеется, ряда предварительных опытов. В практике Попова были тогда передачи на расстояния, вдвое меньшие, чем то, на которое должна была быть рассчитана новая станция. Для того чтобы добиться возможности передачи такой дальности, Попов считал необходимым идти по линии «усиления мощности источника электромагнитных волн и употребления сложной сети воздушных проводов». Опыты в этом направлении возможны при условии, если одну станцию иметь на берегу, а другую — на корабле, который мог бы постепенно удаляться по желаемому направлению. Лишь после того как будут такие опыты закончены, можно будет приступить к постройке станции на болгарском берегу.
Сооружение столь мощной станции не мыслилось без участия Попова. На вопрос, возьмется ли он руководить постройкой, он охотно ответил согласием. К этому времени Попов ввиду избрания его профессором Электротехнического института оставил военно-морское ведомство. Однако разрешение Попову перейти из Минного офицерского класса в Электротехнический институт было дано с непременным условием, что он и впредь будет продолжать свои работы по установке беспроволочного телеграфа на судах и останется «советчиком» во всех вопросах, связанных с установкой радиосвязи, начатой в нашей стране по почину военно-морского ведомства. В своем ответе Главному управлению почт и телеграфов Попов указал на это обстоятельство, отметив, что выполнение обязательств перед Морским министерством вполне совместимо с поручением, возлагаемым на него ведомством, в котором он служит[644].
Однако, сознавая на словах важность беспроволочного телеграфа на военных кораблях, Морское министерство на деле не проявило должной инициативы. Флот по существу оставался нерадиофицированным, а производство радиоаппаратуры в стране было поставлено из рук вон плохо. Вспыхнувшая в 1904 году Русско-японская война обнаружила, насколько преступной была беспечность бюрократов в армии и на флоте, не сделавших ни одного серьезного шага, чтобы надлежащим образом организовать производство радиоаппаратуры и оснастить ею воинские части и боевые суда. Когда Япония внезапно напала на Россию и пришлось срочно отправлять эскадру на Дальний Восток, радиоаппаратуру для судов эскадры заказывали за границей. Дельцы из зарубежных фирм воспользовались этим обстоятельством и сбывали в Россию продукцию далеко не всегда доброкачественную.
Передовые деятели флота задолго до войны отдавали себе отчет в том, какое громадное значение будет иметь радио в непосредственно боевой обстановке. Такие люди, как адмирал С. О. Макаров, лично поддерживая Попова, старались обратить внимание высшего начальства на то, что радио, изобретенное в России, начало уже быстрыми темпами развиваться за границей, где тратятся огромные средства на исследовательские работы. В то же время у нас, указывал Макаров, где живет и работает изобретатель нового средства связи, находящийся в расцвете творческих сил, дело ограничивается только теми изысканиями, которые последний может проводить в имеющейся в его распоряжении общефизической лаборатории Электротехнического института. В стране никто серьезно не занимается подготовкой радиотехнических кадров, особенно подготовкой исследователей в новой области связи. Прошло уже восемь лет с тех пор, как Попов сделал свое великое изобретение достоянием ученого мира, но лаборатория, где он мог бы развернуть во всю ширь исследовательские работы, ему не была предоставлена. Не имел он и специальных сотрудников, которые занялись бы исключительно исследовательскими работами и таким образом продвигали бы дальше начатое им дело. С оскорбленным чувством патриота Макаров говорил о создавшемся нелепом положении — радио изобретено в России, а радиоаппаратуру страна должна приобретать за границей[645].
Макаров добивался создания А. С. Попову необходимых условий для продолжения его работ в области радио. Но голос передового адмирала остался неуслышанным. Лаборатории Попов не получил до конца своей жизни. Как и во многих других случаях, Россия, являясь родиной многих замечательных научных открытий и изобретений, редко их реализовывала первой и достаточно широко. Вызванные к жизни обычно неотложными потребностями экономического развития страны, эти открытия и изобретения сталкивались с отсталостью и бюрократизмом, с величайшим трудом пробивая себе дорогу.
Глава двенадцатая
МЕЖДУНАРОДНЫЕ НАУЧНЫЕ СВЯЗИ
Связи Попова с иностранными учеными, несмотря на его короткий век, составляют очень важную страницу его биографии. В его эпистолярном наследии переписка с ними занимает значительное место. О личных контактах, установленных Поповым за время пребывания за границей в качестве делегата от России на международных выставках, конгрессах, конференциях, совещаниях, свидетельствует довольно значительное число документов.
О первой командировке в Чикаго на Всемирную выставку мы уже говорили. Путь в Америку лежал через Германию, Францию и Англию; отсюда на трансатлантическом пароходе Попов добрался до Нью-Йорка. В семейной переписке сохранились сообщения о ряде фактов, относящихся к пребыванию ученого в Берлине, Париже и некоторых американских городах. Помимо личных впечатлений от этих городов, мы находим в ней сведения о посещении научных и технических лабораторий. На время непродолжительного пребывания в Париже по пути в Америку Попов заранее наметил себе те учреждения, которые собирался посетить. В дошедшем до нас письме — оно датировано 19 мая 1893 года — мы читаем: «В храмах науки еще не был, сегодня начинаю с заседания Физического общества». Впоследствии Попов был избран членом этого общества, сыгравшего, как мы увидим ниже, заметную роль в признании заслуг русского ученого. Здесь необходимо отметить, что сближение России и Франции на дипломатической арене оказало сильное влияние на научные связи. В частности, Физическое отделение Русского физико-химического общества не было так тесно связано ни с какими другими научными корпорациями, как с французским Физическим обществом, и нигде приоритет Попова как изобретателя нового средства связи не защищался столь настойчиво, как во Франции.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});