обед не явится.
— Я бы остался перекусить, — сказал Адральвез Сарефу, поднимаясь со своего места, — в клане Такменташ делают очень вкусные икряные шашлычки. Я их давно не пробовал.
— Икряные шашлычки? — удивлённо спросил Сареф, — такое разве бывает?
— Бывает. И, поверь, это очень вкусно.
— Ну что ж, давайте останемся.
Так случилось, что Адейро поднялся на ноги одним из последних. И когда он поймал взгляд Сарефа, то испуганно отвернулся и засеменил прочь. Сареф же с мстительным удовольствием смотрел ему в спину. Воистину, приехать на эту Годасту было отличным решением. Лучше было бы только в том случае, если бы вместо Дюваля он вот так размазал бы Адейро. Впрочем, даже если бы у него был повод — вряд ли Ильмаррион ему бы слишком многое позволил. На ближайшие десять лет драконы получили эксклюзивное право вытирать об Адейро ноги, и они вряд ли станут делиться им с другими.
Через пятнадцать минут они входили в столовую. Большинство глав кланов, вероятно, действительно очень голодные, успели нагрузить свои подносы едой и рассесться по столовой. Наблюдая за главами кланов, Сареф видел, что сидеть друг с другом они предпочитают по принципу территориального соседства. Вот за одним столом сидят главы Кайто, Ювенаро, Вальмонт и Ксавия и что-то обсуждают. На Сарефа они взглянули с интересом, но не более того. За другим столом сидит ковенант Деус, который каким-то чудом до сих пор не развалился. Главы кланов Домино, Сэйна и Эксайл что-то жарко обсуждали. А вот главу Андерраст, господина Киррана, сопровождал молодой человек. Сареф его узнал: это был его сын, который участвовал в Состязаниях в тот год, когда Сарефа впервые на них взяли. Вероятно, глава Андерраст готовил себе полномочного представителя, если вовсе не преемника.
Розалия и Николас сидели за столом отдельно от всех. Несмотря на то, что случилось с Дювалем, они вовсе не выглядели раздосадованными. Напротив, они были почти рады тому, что его затея провалилась. Понятно, что глава Бенджи как-то на них надавил и переманил на свою сторону. Зато теперь им не придётся терять лицо и репутацию, поддерживая создание этого во всех смыслах сомнительного фонда. Глава Мэндрейков сидел отдельно и быстро поглощал пищу. Кажется, он ни с кем не искал союзов и не собирался никому навязываться. И это его более, чем устраивало. Вероятно, с ним и так вынуждены были иметь дело и по торговым, и по военным вопросам. А большего он, очевидно привыкший рассчитывать только на себя, ни от кого и не требовал. Невольно Сареф вспомнил о своей неформальной сделке с ним. Вот только ни орочьего офицера, ни старую орчиху он так и не нашёл. А Теневой Символ… Ну, Дюваль только что на своей шкуре очень наглядно продемонстрировал, что бывает с теми, кто рискнёт раскрыть пасть в их сторону. Не говоря уже о том, что если бы не помощь этого Теневого Символа — они бы ни за что не провернули операцию по спасению заложников в пустынях орков так быстро и бескровно.
— Слушай, — внезапно сказал ему Адральвез, — раз уж мы здесь — мне надо переговорить с Ильмаррионом о нескольких мелочах с глазу на глаз. Так что я тебя ненадолго оставлю. Но, если что, ты меня зови.
Сареф с подозрением посмотрел на Адральвеза, но сказаны эти слова были, на удивление, без насмешки. После этого Адральвез со своим подносом ушёл в какую-то небольшую комнатку при столовой. Судя по тому, что Ильмарриона тоже видно не было, глава драконов уже ждал его там. Сареф, пожав плечами, сел за единственный оставшийся свободный столик.
Икряные шашлычки, которые так нахваливал Адральвез, действительно, оказались очень вкусными. Хотя Сареф представить себе не мог, как их готовили. Не иначе, как в какой-то стеклянной формочке. Но привкус дымки явно говорил о том, что они готовились на открытом огне, хотя бы недолгое время.
Внезапно напротив Сарефа за столик сел… Виктор Уайтхолл. Сареф так этому удивился, что несколько секунд неотрывно смотрел на Медведя.
— Извини, — с неловкой улыбкой сказал Виктор, — все остальные столики заняты.
Сареф мельком огляделся. Это, действительно, было так, но, минимум, за половиной четырёхместных столов сидело по одному главе. И Медведю совершенно ничто не мешало подсесть к ним. И всё же…
— Знаешь, Сареф, это было очень неплохо, — неуклюже продолжал Медведь, — вот так ловко поймать за руку на лжи — давно такого никто не делал. Конечно, скорее всего, эта его идея всё равно бы провалилась, но ты сэкономил всем нам кучу времени. Так что спасибо тебе.
Сареф же со скепсисом продолжал смотреть на Виктора. Внешнее благочестие, так очаровывавшее Сарефа в детстве, присутствовало в нём только на первый взгляд. Не стоило забывать, что он все эти годы дружил с Адейро. Не просто имел с ним дело, потому что он территориальный сосед, и некоторые моменты просто неизбежны. А потому, что ему искренне нравился такой якобы слабый, угодливый и во всём поддакивающий Адейро. И этому тоже были причины.
Вероятно, Виктор прочитал всё это по лицу Сарефа и так. Потому что, внезапно отложив вилку и нож, он сказал:
— Ладно, Сареф, признаюсь, мне кое-что нужно. Мне нужна твоя помощь. Я знаю, что после Состязаний ты много путешествовал по южным землям и орочьему материку. Скажи, пожалуйста, ты случайно во время этого путешествия не встречал свою старую няньку… женщину по имени Мимси Инвигерио?..
Глава 4
Этот вопрос мгновенно вызвал молниеносную работу в мозгу Сарефа. Потому что он, действительно, сумел встретиться с Мимси — и она вполне ясно дала понять, для чего Виктор её ищет. По правде говоря, тогда это Сарефа изрядно удивило. Как драконы поверили Виктору и позволили ему занять кресло главы клана, если Мимси осталась жива? Он каким-то образом убедил драконов, что либо уже нашёл и убил её, либо сделает это в самое ближайшее время? Что ж, учитывая, что в тот момент он проиграл Всесистемные Состязания, вероятно, вопрос политического выживания толкнул его на самые отчаянные меры. Ну а то, что у Мимси был талант ускользать даже от самых внимательных взглядов, удивительным образом одновременно как сыграло на руку Уайтхоллу, так и катастрофически осложнило ему жизнь.
Не менее значимым оставался тот факт, что раз уж Медведь спрашивает об этом у него, значит, Лина ему на этот счёт так ничего и не сказала. И от осознания этого факта он почувствовал к ней отголосок холодного уважения. По крайней мере, за то, что ей действительно ценно,