Воздух наполнился кисловатым озоном, а волосы на голове встали дыбом от статического электричества!
Мои паучата развеялись, не оставив и следа, чем слегка озадачили паучиху. Но, немного покрутившись по сторонам, она вскоре вернулась к прерванному занятию.
А я заглянул в Океан душ, раздумывая, кого бы на неё натравить. Желательно что-то не слишком редкое, чтобы при случае восполнить запасы.
С другой стороны… зачем мне что-то ещё, когда у меня есть пауки? Конечно, идея попахивает извращением…
Подойдя к паучихе в тенях, я глубоко вдохнул, задержал дыхание и шагнул прямо внутрь неё. И вот там… находясь, по сути, внутри огромного брюха, я и призвал сразу парочку пауков. Сам же нырнул поглубже в тени и отошёл в сторонку.
Паучиха продержалась довольно долго. Она орала и металась по всей пещере, но не могла найти, что такое нападает на неё и причиняет чудовищную боль. Но потом сообразила, видимо. Высоко подпрыгнув, она перевернулась в воздухе, упав на спину прямо на кристалл. Волна концентрированной разломной энергии прошла через меня, а паучиха…
Она сперва вытянула во все стороны свои восемь лап, потом согнула и… вонзила себе в брюхо, вспоров его. Такое вот паучье харакири.
Так, а чего я стою-то? Уйдёт же!
Метнувшись к паучихе, я влил в шест столько энергии, что он даже светиться начал, после чего со всей силы ударил по голове подыхающей паучихи. По голове размером с бурого медведя, между прочим. И слой брони там был в треть метра, наверное.
Шест выдержал. Броня — нет.
Душа паучихи удивлённо скользнула в мой Океан, а я забрал последнее на сегодня ядро. Великолепного, насыщенного жёлтого цвета, размером едва ли не с куриное яйцо.
Можно возвращаться.
Вот только каким путём я сюда приехал? Я оглянулся по сторонам. Десятки выходов, которые ничем друг от друга не отличались. Кроме одного. Самого крупного.
Решив, что у паучихи обязательно должен быть свой выход на поверхность, я пошёл именно туда. И попал в ещё одну огромную сводчатую пещеру. То, что я там увидел, заставило меня поёжиться.
Вдоль всех стен, в несколько ярусов, располагались коконы. Сотни и сотник коконов. И что-то мне подсказывало, что внутри совсем не пауки.
Я не ошибся. Вскрыв несколько, я обнаружил там мерзкую вонючую жижу, в которой плавал не до конца разложившийся скелет. Очень похожий на человеческий, но всё же другой.
Обезьянки. Вот как был устроен этот разломный биоценоз. Обезьяны жрали в джунглях свои бананы, а пауки жрали обезьян. По крайней мере, вполне понятно. Бывает и менее логично.
Я осмотрелся в поисках самых свежих коконов. И тут один шевельнулся. Ну неееет… Если Удо жив, это что, ещё его спасать придётся?
Разорвав кокон, я убедился, что Удо ещё жив. Вот только когда его глаза открылись, он вымолвил всего одно слово.
— Убей…
И столько в этой его просьбе было страдания! Да уж, стоит признать, кара его настигла непропорционально жестокая. Но — заслуженная.
Оторвав кокон от стены, я взвалил его на плечо и, укрепив тело, побежал к выходу. Сейчас кокон разрывать нельзя — Удо сразу же умрёт от болевого шока. Тот яд, который пауки впрыскивают в жертву, доставляет неимоверные страдания, но сам кокон эти страдания каким-то образом приглушает. Или, скорее, тормозит работу нервной системы. Если кокон снять, Удо почувствует всё. И вряд ли переживёт это. Но и в коконе он долго не протянет.
По широкому проходу бежать было легко. И уже через пару минут я выбрался на поверхность. Теперь на выход!
Чем ближе я приближался к каньону, тем труднее становилось дышать. И вскоре я понял, почему.
Каньон горел. Он реально был сложен из чего-то горючего, и за то время, что я бегал туда-сюда и сражался с пауками, он разгорелся по всей длине. Жар стоял такой, что даже приблизиться к краю каньона не представлялось возможным.
Чёрт… придётся лезть в заначку…
Мой выбор остановился на маленьком ифрите. Ифритов, джиннов и прочей волшебной нечисти в разных мирах огромное количество разновидностей, и уж конечно я не стал бы ради такого ерундового препятствия призывать что-то серьёзное. Да у меня и силёнок бы сейчас не хватило! А вот их маленькую и не слишком смышлёную разновидность, коих у меня в Океане было хоть пруд пруди — можно.
Задание для ифрита, питающегося огнём, по сути, безмозглого демона, я дал самое простое — найти в этом огненном аду выход из разлома и проложить для меня прямую дорогу. Сам похожий на сгусток огня, он умчался, с радостью набросившись на угощение — огонь. Там, где он прошёл, оставалась дымящаяся, ещё горячая, но уже не смертельно опасная, земля. Напитать доспех посильнее — и я проскочу.
Так и получилось. Демон вернулся через минуту и позвал за собой. Он уже успел разрастись, и теперь прокладывал для меня не узкую тропку, а широкую, метра три, полосу.
И вскоре я увидел выход. Метрах в трёх от края и метра на два или три ниже. Пустяки! Даже не сбавляя скорости, я прыгнул с края каньона вперёд и вниз.
Сраный немец. Вот честное слово, даже полудохлый в коконе сумел-таки подгадить. Ведь вместо него я мог бы утащить разломное бревно или моток паутины. Или вообще тушу той няньки-паучихи. Вот бы хирург-ирландец порадовался!
Эх…
— Чернов! — ко мне тут же кинулся лекарь-индеец. — Ты в порядке⁉
— Спасибо, я — в полном, — сказал я и пару раз кашлянул дымом. — Вот про Удо так не скажешь.
Я кивнул в сторону своей добычи.
— Это… — индеец побледнел и кинулся к кокону. — Удо!
— Ты всё же нашёл его, — подошёл Жихарев.
— Сказал же, что найду, — пожал я плечами. — Экзамен сдан?
Сейчас это интересовало меня больше всего.
— Э-э-э-э, — Жихарев явно потерялся от такого, возможно даже подумал, что я сейчас в шоке.
— Он мёртв, — индеец повернулся к нам. — Но благодаря вам, молодой человек, мы хотя бы сможем передать его родственникам… то, что осталось от тела.
— Угу, — кивнул я. — Так что с экзаменом?
— Попытка пойдёт в зачёт, но сам экзамен не сдан, — покачал головой индеец.
Какого хрена⁉ Я уставился на Жихарева.
— Экзамен НЕ сдан! — подтвердил он, а сам повернулся к индейцу. — Продолжим?
И без того мрачные курсанты совсем приуныли. Молчание было в прямом смысле слова гробовым. И виной тому не срыв экзамена, как я думаю. Всё-таки, они служили с Удо целый год и для них он был товарищем. Та самая девочка со сломанной рукой так вообще тихонечко плакала.
— Нет, коллега, —