обочину, прямо в кусты. Конечно, днем и слепой увидит торчащий бампер, но уж до восхода не задержусь.
Крадусь по лесистой местности вдоль дороги, держась за небольшой ширмой леса. «Ночное зрение» Мурки очень кстати. Дурацкая ветка не проткнет глаз – уже облегчение.
Пока бреду, раздвигая кусты, в голове складывается примерная картина. Шприца изгнали из рода. Шприцу нужен Осколок, чтобы не откинуть копыта. Почему же Шприц не требует в качестве выкупа за Белоснежку кусок этого самого Осколка? Очень просто – у него есть другой способ выжить, и теперь ему чихать на алтарный зал с метеоритом на пьедестале. Догадались, что это за способ?
Фрактал, вашу ж мать! Да-да, снова.
Наверняка сосущая силу способка. Причем ее владельца сразу, при встрече, не обобрать. Нужно время, а еще маленькая девочка. Зачем? Чтобы использовать в ритуале детскую кровь? Или угрожать владельцу силы смертью ребенка? Во втором случае владелец силы должен сломаться и добровольно пойти на сделку с дьяволом…
Контракт Морзаса!
Та еще дрянь. Этот фрактал доставался и мне, но использовал его я только однажды. Когда мой умирающий друг не мог использовать свою силу, чтобы спасти лагерь беженцев от удушающего газа василиусов. Только друг мог выпустить в воздух споры противоядия. Но нанесенные раны не позволяли использовать фрактал. Тогда он заключил со мной контракт, отдав силу. И жизнь.
Людей мы спасли, но в тот день из моих глаз бежали слезы вовсе не радости. Я сберег лагерь и потерял друга.
Кусты расступаются, и «глаза Жамбы» засекают первую жертву. Ученик. Подкравшись сзади, убиваю его точным ударом в висок. Чуть перебарщиваю с силушкой – и голова под лыжной маской лопается, как тыква. Так, один готов. Судя по мерцанию живы – бывший производственный корпус окружают еще девять. Сплошь Воины и Ученики, и все сейчас без доспехов. Живу экономят. Легкотня.
Это первый вечер в новом мире, когда я действительно занялся кровавой работой. Десять жертв за десять минут – причем трудозатрат с моей стороны почти никаких. Подойти незаметно, вломить в жизненно важные органы одним, максимум двумя ударами – и то только чтобы добить.
Но последний успел меня засечь. Как раз отвернулся от ветра, чтобы зажечь сигарету – и тут я перед ним стою, шкет в джинсах и футболке с эмблемой «СтарТрека». Неловкая пауза.
Затем налетчик орет на итальянском:
– Allarme rosso!
Бью ему в трахею – но поздно, доспех уже надет. Уронив «калаш», противник лишь отлетает на два метра. Пускаю вдогонку паутину. Трассирующие в ночи, словно трещины на эскимо, нити оплетают руки летуна. Резким рывком притягивают его обратно – и встречаю «толчками» в живот и подбородок. Доспех слетает сразу – сам даже удивился. Недолго думая, сворачиваю малому шею и подбираю «калаш». Против такого Дедпула, как я или Шприц, – в самый раз.
Уже не скрываясь, иду в производственный корпус. Не зря же именно его охраняли.
Внутри пыльного цеха меня встречают двое. Шприц и итальянец. Бледный и смуглый. Мел и уголь. Камерон Диас и Пи Дидди… Короче, куча ассоциаций не к месту в голове проносится.
О полной противоположности этих двоих кричит не только внешность, но и позы. Итальянец напряжен, ноги на ширине плеч, кулаки сжаты, подняты к лицу, на котором безмерное удивление:
– Какой-то пацан разделал всех моих людей?..
– Как селедку без костей, – оскаливаюсь я, поднимая «калаш».
Шприц, наоборот, в расслабленной позе крутит в руке нож.
– Ты пришел поиграть в «Покойника»? – счастливо улыбается он.
Ох, Шприц, Шприц, кто же тебя в этом мире так сильно ронял в детстве?
В Страшном мире он был другим. Любящий брат, преданный друг, защитник человечества. Таким я его и запомню. А эту опечатку природы замажу красными чернилами и выкину из головы.
– Братик? – тихо доносится из-за загаженной мусором и пылью конвейерной ленты.
По кругу обходя двоих контрастных противников, заглядываю за роликоопору. Сестренка и Белоснежка лежат на полу, обнявшись. Только Лена смотрит мне в глаза и улыбается. Голова Светы повернута в другую сторону. Золотые глаза смотрят невидяще в стальную балку, торчащую перед ее носом.
Сердце мое взрывается кровавым конфетти. Опоздал. Слишком долго шел.
– Артем, – зовет Белоснежка. – Ты, правда, здесь?
– Правда, – с трудом не пускаю в голос рычащие ноты. Для Светы сейчас восприятие всего мира идет через звуки. Мой голос должен быть твердым и спокойным, внушать чувство надежности, а не страха. – Сейчас я вернусь. Это не займет много времени. Сестренка, закрой глаза, – смотрю теперь на Лену.
Малышка послушно захлопывает заплаканные глазки.
Отворачиваюсь и стремительным шагом иду к врагам. Пора этому плохому дню закончиться.
Поднимаю прицел «калаша» к лицу.
– Игра начинается, Шприц.
Снимаю предохранитель, нажимаю спусковой крючок. Автомат выдает в плечо ритмичные толчки отдачи.
Грохот выстрелов заполняет цех. Но словно чья-то рука сносит три пули с прямой траектории и вздергивает в потолок, где свинец рикошетит от стального ригеля и уносится в глубину цеха.
Как ни в чем не бывало Шприц всё так же стоит и играет с ножиком.
– Оу, мы уже начали играть? – поднимает он на меня взгляд.
Отвод, значит. Хороший фрактал, очень полезный против неодушевленных снарядов. Мои лески тоже бесполезны. Только кулаки, только собственные руки, ну и другие части тела, все время находящиеся под контролем бойца, могут достать бледную физиономию Шприца.
Отбрасываю автомат в сторону. Конечно, неплохо бы в итальяшку пострелять. Но рикошет от его доспеха может задеть девочек. Поэтому действуем, как всегда. Старый добрый мордобой.
Судя по утонченной циркуляции, итальяшка – Кмет. Его и атакую первым. Из моих пальцев выстреливают четыре нити и скручивают макаронника по рукам и ногам. Удивления на его горбоносом лице становится еще больше.
– Пацан к тому же еще и Кмет? – дергается он, пытаясь сбросить лески.
– Нет, он – мой собрат, – ухмыляется Шприц.
– Кто?..
Я налетаю на макаронника и хуком справа отправляю в воздушный кувырок через себя. Ай, костяшки саднит. Быстро машу кистью, сбрасывая остатки боли. Пока разбитые кости сращиваются, Шприц пытается пырнуть меня.
– Так нечестно! Играй со мной!
Упреждаю его – наношу короткий удар ладонью по его летящей руке, между запястьем и предплечьем. Лучевая кость Шприца с хрустом переламывается, нож валится из обмякших пальцев.
Шприц даже не морщится – по спокойным глазам видно, что привык ломаться и вновь собираться. И тактика боя у него уже давно выработана: сразу же отступает, дожидаясь, когда кость срастется.
Я и не настаиваю – бросаюсь на Кмета. Главное, его быстрее вырубить, чтобы спину фаерболом не огрел. Тот уже оклемался и нацеливает на меня ладонь. Пускает желтую струю. В смысле из желтого песка.
Ловкость Мурки