href="ch2-690.xhtml#id198" class="a">691. Пономарев, вероятно, составил опись художественных ценностей, собранных в Софийском соборе, так как есть указания на то, что в январе 1942 года соответствующие списки запрашивали Хозяйственный штаб «Восток» или рабочая группа «Остланд» Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга692; во всяком случае, Пономарев занимался этим всю зиму 1941–1942 годов693. Специалисты по искусству из командования группы армий «Север» и Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга больше не показывались в Новгороде до весны 1942 года: из‐за сильных морозов там ничего нельзя было сделать. Кроме того, именно в этот период определились их компетенции: сотрудники оперативного штаба вынуждены были признать, что художественные ценности останутся пока в руках вермахта, представленного уполномоченным по охране произведений искусства Сольмсом694.
В декабре 1941 года сотрудники Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга передали по инстанциям, т. е. по командной цепочке вермахта, свои пожелания касательно изъятия и сохранения определенных фондов695. Как и везде, их прежде всего интересовали библиотеки. В конце февраля сотрудники Главной рабочей группы «Остланд» приступили к планированию вывоза книг696. Операцией руководил капитан Пауль Валь697, уполномоченный представитель верховного главнокомандующего вермахта по Восточным территориям; кроме него в операции участвовал искусствовед Дитрих Роскамп698. Валь должен был заниматься библиотеками, а также «изъятием и сохранением исторического оружия и тому подобного для Берлинского цейхгауза»699. Валь и Роскамп договорились с фоторепортером Генрихом фон дер Бекке, который находился в Новгороде со своим подразделением (501‐й ротой пропаганды), о фотографическом документировании памятников искусства700. Эти фотографии, по всей видимости, не сохранились, однако существуют и другие фотодокументы, например, несколько снимков Софийского собора и церкви Святой Троицы Духова монастыря, сделанные фотографом роты пропаганды Эрихом Венцелем в апреле или мае 1942 года.
К этому моменту Роскамп написал рапорт о состоянии Новгорода, в отдельных пунктах которого повторяются описания ноября 1941 года, но в дополнение к ним описывается, как памятники культуры и архитектуры пережили зиму. Первое впечатление было мрачным: ни один дом не остался невредим. Большую угрозу представляли многочисленные повреждения кирпичной кладки и крыш церквей, а также окна, лишенные стекол. Во всех церквях внутри лежал снег, при таянии которого произведения искусства оказались под большой угрозой из‐за влажности. Роскамп заявил, что наибольший ущерб нанесли испанские солдаты, которые взломали и разграбили даже запертые церкви, украли иконы и распятия, вырезали вышивку из парчовых алтарных и священнических облачений, разбили фарфор, вскрыли и переворошили гробницы. Часть икон они пустили на дрова для костров; Знаменский собор сгорел в результате пожара, начавшегося от такого костра. Двери церкви Архангела Михаила на Торгу, где хранились произведения искусства, в том числе из других церквей, испанские солдаты в конце января 1942 года взорвали ручной гранатой, украли серебряную церковную утварь и иконы, а многое другое уничтожили. Все, что осталось, священник этой церкви отец Василий (Николаевский) укрыл у себя на квартире701. Рапорт основан на сообщениях Пономарева и отца Василия; других информаторов после эвакуации гражданского населения в декабре не осталось702.
Очевидно, Роскамп в рамках своей инспекционной поездки подтвердил приказ Пономареву о принятии мер по защите культурных ценностей. В помощь Пономареву дали шестерых военнопленных, и 11 марта группа приступила к работе703. В первую очередь заделали досками и толем поврежденные крыши, стены и окна всех церквей и монастырей, какие были доступны; из церквей убрали снег и мусор; появились запрещающие таблички на немецком и испанском языках. В качестве дальнейших мер Пономарев предложил застеклить окна важнейших церквей, перекрыть их крыши, чтобы лучше защитить интерьеры, и как можно скорее начать консервацию и реставрацию фресок и иконостасов; особенно срочными он считал меры по сохранению церкви Спаса Преображения на Ильине улице с фресками Феофана Грека704. Самой большой проблемой были строительные материалы, которые в Новгороде практически невозможно было достать705.
Передача в Риге: книги из новгородской библиотеки
В марте 1942 года под руководством Пауля Валя в Ригу было перевезено 33 892 книги. По договоренности с группой армий «Север» и командованием 18‐й армии, которая к тому времени сменила 16‐ю, Организация Тодта предоставила большой грузовик с прицепом706. Сначала книги доставили в Псков707, оттуда в Рижскую государственную библиотеку708 поступило 27 658 томов, среди которых около 600 очень редких рукописных и печатных книг XVII и XVIII веков, а также около 1100 Библий, Евангелий и других ценных литургических изданий709. Наиболее ценные из них должны были войти единым комплексом в фонд Восточной библиотеки рейхсляйтера Розенберга в Берлине710; бóльшую же часть книг планировалось временно оставить в Риге, а потом в случае восстановления Новгорода после войны вернуть туда711. Некоторые книги по археологии попали в Археологический институт при Грайфсвальдском университете, ординарный профессор которого Карл Энгель одно время работал на Оперативный штаб рейхсляйтера Розенберга.
В конце ноября 1942 года сотрудники штаба, как и планировалось с июня712, передали 1026 Библий, Евангелий, богослужебных книг и другой духовной литературы из различных новгородских церковных библиотек представителям православной церкви в Риге. Особо подчеркивалось, что все это передавалось «для временного пользования» в богослужениях и с условием, что впоследствии книги будут «по требованию рейхскомиссариата „Остланд“ возвращены церкви в Новгороде». Передача книжного собрания церкви в Риге прошла в торжественной обстановке 27 ноября. В двенадцать часов в помещении рейхскомиссариата «Остланд» собрались его сотрудники, представители Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга, Отдела пропаганды «Остланд» и экзархата. На столе лежали наиболее ценные Библии и рукописи, числом 21. После торжественной речи заведующего политическим отделом рейхскомиссариата регирунгсрата Трампедаха, речи гауптайнзацфюрера Оперативного штаба Нерлинга и благодарственных ответов митрополита Сергия, представители рейхскомиссариата и Оперативного штаба, а также митрополит подписали протокол о передаче. Обе стороны получили копию списка переданных книг (по возможности с указанием названия и года). Более точная информация, которая позволила бы сегодня идентифицировать книги, не сохранилась, поэтому непонятно, каким образом осуществилось бы потом якобы запланированное возвращение книг в Новгород.
Книги «Новгородской библиотеки» изначально были взяты из церковной библиотеки города, из библиотек братства Святой Софии Новгородской, архиепископа Арсения, протоиерея Георгия Любинского, Юрьева монастыря, Софийского собора и нескольких окрестных церквей713. На большинстве томов имелись печати прежних владельцев, были они и на книгах, полученных экзархатом в ноябре 1942 года: на книгах из библиотеки Юрьева монастыря, например, стояла красная печать с его названием. Встречались и экслибрисы частных лиц, в том числе нередко и семьи Передольских. Очень многие книги украшал овальный штемпель библиотеки Новгородских государственных